Я бегу, чувствуя, что сил становится с каждым вздохом все меньше. Но, главное не это — главное то, что я ощущаю, что парни довольно далеко от меня.

Одно из первых, чему нас научили в Академии — это то, что каждый воин должен знать свои преимущества и недостатки. Я, например, остальным проигрывала в силе, а двуручным мечом я, скорее, оттяпаю себе ногу, чем нанесу кому-то серьезное повреждение. Зато в выносливости, ловкости и скорости я была одной из лучших. Метание ножей не доставляло мне проблем, а с кинжалом я справлялась иногда даже лучше, чем другие с мечами.

Так что да, бегала я быстро, что сейчас и являлось моим преимуществом. К тому же, в отличие от парней, я была налегке — ни защиты, ни тяжелого оружия, лишь легкая одежда и небольшой кинжал.

Кстати о кинжале — было бы неплохо его спрятать подальше — неуверенна, что парни не заметили его. Хорошо, что они до этого его не видели — иначе бы точно возникли вопросы.

Я и так боюсь, что после произошедшего ко мне придут и очень, очень вежливо попросят рассказать все, что я знаю…хм, о себе.

Забавно, конечно, но на всякий случай стоит продумать свои ответы.

Добежала я до места, где спрятала свои вещи, просто в рекордные сроки. Кажется, я даже к прорыву так быстро не неслась.

Нырнув под дерево, я схватила сумку с вещами, после чего, выпрямившись, рывком выдернула амулет и тут же повесила его на шею.

Я даже ощутила эту волну преображения — черты лица исказились, волосы вновь стали короткими, а тело и вовсе изменилось. Даже как-то жаль вновь становиться парнем — я так давно хотела побыть собой, что каждая минута, проведенная в своем истинном облике, была в радость. А сейчас, надев амулет, мне казалось, что я собственноручно загоняю себя в клетку.

Покачав головой, стараясь отогнать ненужные мысли, я делаю несколько глубоких вздохов, стараясь представить себе то место, откуда я перенеслась.

Правда, оказалась я немного в другом месте — в своей палатке. И, мред, как же мне все-таки повезло, что в этот момент в ней никого не было.

Снаружи раздаются множество голосов, где один словно старается перекричать другого. Я уже было подхожу к выходу, собираясь осторожно выведать информацию, как вспоминаю, что выгляжу я сейчас крайне подозрительно.

На то, чтобы переодеться и умыться, уходит не больше трех минут. Перед выходом я накидываю на себя плащ и только тогда осознаю, насколько сильно продрогла в Сентиорских лесах.

— Не простыть бы после таких приключений. Айсен бы сейчас наверняка попытался споить мне очередной свой отвар, — бормочу я, стараясь теплее укутаться в плащ.

На осознания того, что я только что сказала, уходит всего пара мгновений, после чего по моим губам расползается горькая улыбка.

Айсена в лагере нет. Никого из ребят нет, потому что они ушли, оставив меня одну. А даже если бы он и был здесь, то он точно не стал бы ничего спаивать. Он даже не посмотрел бы в мою сторону.

От того, что ребята вот так бросили меня, невыносимо больно. И, когда я сегодня увидела их возле прорыва, было тоже больно. Больно и горько оттого, что им я доверяла от всего сердца, а они…

Однажды месс Росвел сказал мне, что все высшие высокомерны и надменны, что они людей считают низшими существами, которые чуть разумнее, чем остальные животные. Именно тогда, глядя на то, я какой яростью и ненавистью он это говорит, на то, как сжимаются его пальцы в кулаки, а лицо искажает гримаса отвращения, я осознала, насколько сильно этот человек ненавидит высших. Думаю, если бы у него появился бы способ избавиться от всех высших разом, он бы обязательно это сделал. И все же, как хорошо, что такого способа нет.

Я тогда подумала о том, что он неправ. Да, они порой заносчивы, но ведь не все же. И не всегда. Я тогда вспоминала своих ребят — Айсена, Бера, Хомдена, Шейта, даже Лейтана — все они, несмотря на то, что высшие, отнеслись ко мне с добротой. Ни один из них не принижал меня. Да, порой они вели себя горделиво, даже кичливо, но я прекрасно осознавала, что это скорее отголоски воспитания, чем их собственное поведение.

Я видела в каждом из них слабости, которые они пытались успешно скрыть. Видела, что они тоже чувствуют, что им тоже бывает больно, что они всегда стараются скрыть от чужих свои настоящие эмоции под маской.

Я видела их настоящими. И именно такими я их всех полюбила, именно настоящих я считала своими друзьями, именно им я могла спокойно доверить свою спину.

Кажется, я ошибалась.

***

— Где ты был? — не успела я выйти из палатки, как ко мне тут же подскочил крайне недовольный Дерек.

— В палатке, — невозмутимо сказала я, радуясь тому, что на улице было достаточно темно, и выражение лица была плохо разобрать.

— Я туда заглядывал, и тебя там не было, — обвинительно произнес он.

— Да там я был! Спал я. Правда, когда началась эта суета — проснулся. Ну и отлить выходил, а потом зашел за плащом. А что здесь вообще происходит? В честь чего такой балаган? Неужели, еще один прорыв? — стараясь передать голосом беспокойство, буркнула я.

— Да если бы, — простонал Дерек, махнув рукой, — будь это новый прорыв, не началась бы такая суета. А тут, кажется, наоборот.

— Наоборот? — оживилась я, — Хочешь сказать, что прорыв пропал? Серьезно? Неожиданно. А что за прорыв? Неужели маги наконец-то отыскали способ покончить со всем этим?

— Не имею ни малейшего представления, как понимаешь, нам никто об этом не докладывал, — язвительно произнес оборотень, после чего добавил, — я, кстати, тебя не просто так искал. Хм, даже не знаю, как сказать…

— В чем проблема? — настороженно спросила я.

Насколько знаю, обычно Дерек никогда не стеснялся в выражениях и всегда мог подобрать нужные слова. И если он не знает, как преподнести мне какую-то новость — значит, новость должна быть поистине отвратительной.

— Говори уже, не думаю, что меня сейчас можно чем-то удивить, — устало произнесла я.

Правда, я чувствовала себя настолько морально вымотанной, что хотелось просто лечь на землю и не вставать как минимум несколько дней. Эта неожиданная отправка к прорыву, эти сны, эта «миссия» по спасению мира, это нападение неизвестных и странный артефакт, эта ссора с ребятами, которым я так доверяла, это истощение, этот чертов артефакт на шее, которые неожиданно обзавелся застежкой, этот неожиданный уход парней, этот прорыв, этот разговор… Это все было слишком. Слишком много за эти дни. Я просто не справлялась, не успевала привыкнуть к одному событию, как со мной происходит что-то новое.

Я просто устала.

Сильно захотелось сесть на землю и завыть. А потом долго-долго реветь.

С нарастающим ужасом осознала, что совсем скоро должны наступить критические дни, а браслета, что избавлял меня от этой проблемы и, заодно, скрывал мой запах, теперь нет. Хьюз забрал его, а я совсем забыла о том, что мне нужно решить эту проблему.

Зареветь захотелось еще сильнее. Впрочем, сдерживать себя я научилась уже давно — единственным недостатком браслета было то, что он никак не изменял гормональное состояние, и я каждый месяц испытывала все прелести эмоциональной нестабильности.

— Твой отдых отменяется, — с грустью произнес Дерек, — месс Росвел приказал с завтрашнего, точнее, уже с сегодняшнего дня брать тебя в патрули. Даже несмотря на то, что ты еще не восстановился от истощения. Сказал, что воин должен быть готов ко всему. Скажи, за что он тебя так не любит?

Глубоко вздохнув, я хмуро пояснила:

— Любовь и нелюбовь здесь не причем. Просто, кажется, месс Росвел поставил перед собой цель вырастить из меня воина высшего класса, который сможет без затруднений справиться с любой задачей. Не знаю, в курсе ли ты, но именно месс Росвел является моим опекуном и именно он оплатил мое обучение в Академии. И именно у него на службе я должен буду отработать свой долг.

— Так вот в чем причина… Теперь все ясно. А я-то все никак не мог понять, с чего бы у месса Росвела вдруг появился особый интерес к тебе. Ты же, наверное, знаешь о том, что у преподавателей в Академии для тебя всегда было отдельное, более сложное по уровню задание, чем у остальных? Мы с парнями этому всегда удивлялись. Ты, конечно, извини, что я так говорю, но ты — человек, без капли крови высшего и нам всегда казалось, что тебе наоборот, должны были делать послабления. Все же регенерация у людей хуже, чем у других рас. Мы даже думали о том, что твое обучение — это своего рода эксперимент.