Но даже думать, что надо одеваться, вызывать такси и куда-то двигаться, ей было противно.

Она всё-таки побрела в ванную. Сообщения в телефоне булькали через каждый вздох. Потом телефон зазвонил, мокрая и злая Ася выскочила из ванной, нажала на отбой, но телефон продолжал надрываться, она едва поняла, что это гудит, не переставая ни на секунду, дверной звонок. Ася завернулась в широкое серебристое полотенце и побрела открывать. Шепча по дороге: «Только бы не отец, только бы не отец».

Распахнув дверь, Ася приоткрыла рот, потому что это Тём вжимал кнопку звонка.

— А где Альфред? — Ася глупо заглянула за его спину. — Ты что? Убил его? — выдохнула она.

Задрожали руки и ноги, и полотенце спланировало на плитки пола.

— Не-а, — Тём глупо улыбнулся.

Он встал на колени и уткнулся губами между ног Аси, бормоча:

— Апельсины, мята… как сладко, вкусно, ммм, я соскучился…

— Эй! — Ася попыталась докричаться до парня. — Отпусти меня! Закрою дверь, подожди ты!

Она выскользнула из кольца его рук, сжимающих её бедра, и захлопнула дверь. К счастью, на площадке никого не было.

— Так где Альфред? Ты его убил? — вытаращила она глаза на странно ухмыляющегося Тёма, один глаз был оттенен синевой, второй почти полностью закрылся под роскошным кровоподтеком.

— Не-а, — по-мальчишески улыбнулся тот. — Я его перепил! — выкрикнув эти слова, Тём победно улыбнулся и завалился на бок, причмокивая и бормоча что-то опять про апельсиново-сладкую-мятную девочку.

Его вырубило. Ася плюхнулась рядом и захохотала. Отсмеявшись, потащила парня в сторону кровати. Это оказалось неудобно и медленно, тогда она взвалила его на плечо одним резким рывком и бросила в постель прямо в одежде. Подумав, сняла ботинки, поцеловала спящего Тёма в губы и тихо рассмеялась, проводя пальцами по его щеке. Щетина ему шла. Определенно, он выглядел соблазнительнее, чем вчера. В то, что Альфред напился, она не поверила, надо было действовать. Скорее всего, оборотень появится здесь через пять минут, решил посмотреть, что они будут делать наедине?

Тём завозился, вздыхая и бормоча, повернулся на бок и подложил ладони под щеку.

— Ладно, спи, — приняла решение Ася, усмехнувшись с умилением.

Мальчишка во сне был похож на спустившегося с небес ангела.

Она звонила Аьфреду, тот не брал трубку. Тогда она набрала Станислава — начальника охраны жениха.

— Господин Волков спит, — Станислав хрипло рассмеялся, — нажрался где-то с утра до положения строго горизонтального, Насть.

— Ты его не буди, — искренне обрадовалась Ася.

— Как можно? Не смею, Насть, — было слышно, как Станислав радостно хихикает.

— Эх, ты, пьянчужка, спи спокойно, оставлю тебя у себя предновогодним подарком, — пробормотала Ася под нос, поцеловав в висок Тёма, и побрела в сторону кухонного уголка.

Хотелось есть. К тому же надо было убрать осколки посуды и обломки шкафчика. Она подумала, справиться ли с такой задачей пылесос, не пришла ни к какому выводу, постояла среди блестящих штучек и штуковинок и взялась за веник и совок.

Тём спал, пока она убиралась, пока варила кофе, глотала вязкую горечь без сахара, потом бросила в разогретое масло мясо. Забавно, что Тёма разбудил не телефон, надрывно звонящий последние полчаса, а аромат отбивных с кровью, которые Ася уже переложила на черные квадратные тарелки.

— Вкусно пахнет. Чем это? — Артём приподнял лохматую голову от подушки.

— Апельсинами и мятой? — усмехнулась Ася.

Синяя майка сползла с её плеча.

— Не-а, мясом, — облизнулся Тём, стараясь открыть подбитый глаз, — покормишь меня? А то уже… — он посмотрел, на оранжевое вечернее солнце, медленно катящееся вниз по сиренево-лиловым крышам.

Зимние дни заканчиваются, не успев начаться.

«Так кончится наш снежно-коричный роман», — грустно улыбнулась Ася.

— Вечер, — кивнула она Артёму. — Не знаю, будешь ли ты отбивную с кровью, я люблю, но ведь я — оборотень.

— Буду, — Тём сполз с кровати, пошатнулся и чуть не упал на пол.

Телефон разодрала требовательная трель.

— Это твой, — Ася пододвинула столик на колесиках к кровати.

— Давно звонит? — спросил Тём, устраиваясь на кровати.

— Полчаса уже звякает, — буркнула Ася, ставя на столик кувшин с апельсиновым соком и чашки.

— Отключила бы, — Тём вытащил телефон из кармана куртки и нажал кнопку.

— Вот еще, — Ася пожала плечами, — искать твой телефон, отключать, а вдруг это… это твоя любовница? — она посмотрела ему в глаза.

— Нет, — Тём отрезал половину отбивной и запихнул в рот, — моя любовница здесь, знаешь ли, и оказывается, она умеет готовить.

— Я… — Ася перестала жевать, — у меня… — она выдохнула и замолчала.

— Есть жених, я помню, — Тём налил в бокал сока и отпил. — И всё равно ты моя, — он заглянул ей в глаза снизу, — моя возлюбленная из мяты и апельсинов.

Это выглядело комично, но подбитые глаза Тёма горели такой страстью, что смеяться Асе не хотелось и спорить с этим глупым мальчишкой не стоило. Ася дожевала мясо, молча, и поднялась, чтобы убрать тарелки.

Он вскочил, поравнявшись с ней, подхватил её на руки прямо с тарелками.

— Такое дело, мятная девушка, — он прижал её к себе, и она притихла в его руках, — я люблю тебя.

— Я бы не торопилась с такими словами, — холодно бросила она. — И хватит дразниться, человек, ты пахнешь корицей и снегом, но я же молчу об этом.

— Ко…рицей? — переспросил он с удивлением.

— Именно, — улыбнулась она, — а теперь отнеси меня в кухню, а грязную посуду можешь засунуть в посудомойку. Разрешаю.

— Хорошо, — он побрел в кухню, запнулся о табурет и чуть не уронил Асю.

Но всё-таки удержал равновесие, прижал девушку к штырю стойки и, спустив лямку майки, взял в рот сосок, потом облизал грудь, зарылся между грудями, не сумев сдержать полустон-полувсхлип.

— Посуда, — напомнила Ася через несколько блаженных вздохов и заполняющего её тело наслаждения.

— Да, — пробормотал он, ставя Асю на пол и забирая тарелки из её рук.

— Голова не болит? — заботливо спросила Ася, когда я поморщился, честно говоря, от резкой боли в паху.

— Нет, — я смотрел на чудный агрегат, который Ася назвала «посудомойкой», и понимал, что быстрее будет вымыть две странные черные и квадратные тарелки руками.

Я включил воду и поискал губку. Её не было. Ладно, справлюсь. С Альфредом вот разобрался, неужто, с двумя тарелками не получится?

Альфред оказался нормальным парнем, одно было плохо, он не пьянел. Когда после четырех бутылок коньяка, выпитых им почти в одиночку, он, схватив меня за воротник куртки, начал ныть, что жених альфы стаи — это даже звучит мерзко, а практически — это настоящее оскорбление, до меня дошло, что он всё-таки тяжко не по-человечески пьян. И кто альфа, а кто жених, я так и не сообразил толком, потому что тоже выпил бокала три. Но я сумел уговорить оборотня вызвать такси, хотя он даже открыл свою роскошную, надо признать, машину и даже залез внутрь, а я сам доплелся, не помню как, сюда.

Тарелки я вымыл без специального средства и без губки, благо вода была огненно горячей. И потянулся к сковородке, но Ася покачала головой:

— Если не умеешь пользоваться посудомойкой, так и сказал бы, но посуду ты моешь виртуозно. Работал что ли в какой-нибудь забегаловке? По ночам тарелки мыл? — она смотрела на меня с жалостью.

Это было оскорбительно, но хорошо. Если женщина жалеет, значит, когда-нибудь полюбит.

— На даче мыл, — кивнул я, вспомнив нереальные эвересты из мисок, чашек, тарелок и кастрюль на бабушкиной дачной кухне, — но там было проще: потрясающее моющее средство с говорящим названием — «Фэйри» и губка заменят сотню машин-посудомоек.

Ася обняла меня сзади, её язык прошелся по шее, добрался до уха, острые зубы прикусили мочку:

— Да, что ты говоришь? — выдохнула она.

И всё, кровь опять прилила к голове, потом рванула в бедра, я взял Асю на полу около стойки, не сняв собственные штаны и отпихивая рукой зловредно изгибающийся ремень.