Я положил перед крошенькой замусоленного волчонка, игрушка давно стала серой, хотя Ася стирала её через каждые два дня, но Викёныш обожала зубастика и сейчас прижала его к себе, ловко соскользнув со спинки дивана на сидение, и попыталась оторвать волчонку голову. Когда она потянула игрушечного за хвост, я, наконец, занялся отчетом.

Поскольку я стал зятем альфы белых волков и мужем будущей альфы, меня не повышали, урезали наградные и премиальные, зато добавили отчетов, начальник сказал с самым унылым видом, что я теперь человек семейный, гулять по клубам мне нельзя, по вечерам следует документы до ума доводить — это для семейных самое подходящее развлечение.

Как ни странно этот отчет был интересным. Мы подсчитывали магов — потерянные души, которые начали исчезать в нашем провинциальном Верьске десятками за неделю. Хорошо, если маги, лишенные магии, уезжали в столицу, а если их кто-то убивал или похищал?

Я даже рот открыл от этой мысли.

Но кому и зачем могут понадобиться потерянные души? В провинции им было легче выжить. Как? Это был второй вопрос.

— Ай! — Викёныш издала боевой клич и оторвала с треском лапку волчонку.

Я только порадовался, что он игрушечный и отобрал у дочери куски ваты, которые она вытащила из лапок, облизала и отбросила, как несъедобные, наверное. Я положил останки игрушки на стол, тут же телефон запрыгал на краю стола, издавая противный звон.

На звонок Эль Канте мне пришлось ответить, держа под мышкой мою девочку, дергающую ногами и руками и пытающуюся одновременно с этим укусить меня за бок и окончательно распотрошить волчонка, до которого дотянулись её цепкие лапки.

— Срочно выезжай на окраину, Садовая пять, такой тихий скверик, там Йорик и Командор, они тебе всё расскажут! — проорал мой начальник. — На этот раз труп! Представляешь?! Мы нашли потерянную душу раньше, чем он растворился, или куда они там исчезают все?

— Ой! — завопил я в ответ, мягко усаживая куснувшую меня за живот дочь на поверхность стола. Викёныш тут же занялась шнуром ноута и перекусила его раньше, чем я сумел его выхватить. К счастью, подзарядка не была подключена.

— Ты там что делаешь? — подозрительно понизил голос Эль Канте.

— В няньках сижу! — мрачно брякнул я, прошептав в сердцах. — Как я теперь печатать отчеты буду, крошенька моя?

Она посмотрела на меня, хихикнула и разворошила живот игрушечному волку, вытряхнув всю вату.

— Ну, знаешь, Громов, ты ведь отец, твои обязанности никто не отменял. Когда подъедешь к парням? — радость в голосе Эль Канте была самой что ни на есть злорадной.

— Когда наша мама заявится, — пропел я, собирая правой свободной рукой лохмотья ткани и клочья ваты, оставшиеся от игрушки.

— Так ведь у вас нянек целая квартира, — припомнил Эль Канте, который по долгу службы забрел однажды в наши служебные хоромы, состоящие из гостиной, детской и кухни, тут он и увидел кучу прислуги: трех профессиональных нянь, по очереди готовящих вкусную еду и убирающих нашу квартирку.

Посидели мы с ним на кухне, больше приткнуться было негде.

— Няни наши заболели, — продолжал выпевать я, при этом тянул на себя остов волчонка. — Грипп! Ну, я побежал! А то тут у нас… — я отключился и вздохнул.

Роль отца была трудной, непосильной она была, но я терпел, потому что любил. Теперь любовь стала больше, в нашу команду влезла урчащая, неуправляемая, хитрая и озорная Вика, настолько неутомимая, что казалась временами ребенком с моторчиком внутри. Когда ей исполнилось девять месяцев, она перемещалась по квартирке с завидной скоростью, дед, увидев однажды, как она пронеслась на четвереньках наискось по всем нашим метрам, назвал внучку «Викёныш-терминатор», и правда в его словах была.

Сейчас Викёныш вцепилась в волчонка и руками, и зубами, когда она прихватила серую тряпочку ногами, я оставил глупые попытки извлечь игрушку из её лапок. Она порычала тихонько от удовольствия и откусила еще одну часть игрушки, уже пустую голову. Во рту у Викёныша были нитки, но глаза сияли. Я аккуратно вытащил и нитки, и ткань, поцеловал, не удержался в ямочку на щеке.

— Всё, кроха! — я схватил её на ладонь, прикрыл второй и покрутил по комнате. — Я совсем не такой беспомощный, как ты считаешь! Купал-то тебя я!

Вспомнил отчаянно струсившую, побледневшую Аську, с прикушенной нижней губой: «Тём… она такая маленькая…Я боюсь её купа-а-ать, Тё-о-о-ом! У неё руки и ноги крошечные-э-э-э…»

— И вот мама перепугалась, потому что ты была очень маленькая, хотя такая же зубастая, как сейчас, а я тебя, крошенька, ра-а-аз! И в ванночку! А ты меня кусать! Помнишь? — я покрутил дочь еще.

Она поурчала, как котенок, а не волчонок и просияла, потянувшись за мою спину.

Конечно, это Аська стояла уже в дверях, подбираться неслышно, возникать из воздуха, у неё получалось сейчас еще лучше, чем в самом начале нашей жизни вместе.

— Увидела маму, прощай, папа, — плюхнул я Викёныша в руки Аськи.

— Что ты… она тебя обожает, — улыбнулась Аська.

— Грызть, кусать, есть… — покивал я и замялся, — тут такое дело… Викёныш разорвала волчонка. Че делать-то будем? Без него она не уснет теперь.

— Я купила похожего, того застирала совсем, сейчас я тебе принесу волчка, Вика, — Ася сунула дочь мне и скользнула в коридор.

Оттуда в гостиную уже шла мачеха Аси. У нас с ней не сложилось сразу, если тестю я понравился, то эта красотка косилась на меня и поджимала губы, было видно, что инквизитор, сирота, маг её в качестве зятя не устраивал.

Ничего, женат-то я на Асе, а не на её мачехе.

— Замучили жену, сударь мой, — пропела асина мачеха красивым голосом, забирая у меня Викёныша.

Дочь тут же вцепилась зубами ей в ухо.

— Умница, — хихикнула асина мачеха, — вырастешь, научу драться, будешь парней-волков лупить и кусать. А они будут выть от восторга!

— Вика, бери, — Ася вытащила из пакета белого волчонка, но Викёныш бросила его на пол и распустила губы-лепестки, собираясь расплакаться.

Характер всё-таки мамин.

— Мне на работу надо, — вставил я между выпеванием асиной мачехи, щебетанием Аси и урчанием успокоившейся Вики, деловито пытающейся оторвать у новенького волчонка лапу.

Бабье царство…

— Сегодня суббота. Зачем куда-то идти? — брови мачехи взлетели на лоб.

— У меня ненормированный рабочий день. Труп там! И мне надо осмотреть место преступления, — пробухтел я, чувствуя, что сам себе противен.

— А мы хотели выпить… чаю, — Ася смотрела то на мачеху, то на меня. — Платья тебе показать. Представь, мне подошло одно, а в другом магазине — другое. И Лара уговорила купить оба! Они такие красивые, Тём!

Аська скользнула ко мне, обняла, поцеловала в щеку.

Какие они у меня! Красивые, теплые… Родненькие мои девчонки!

А вот я у них… глянул в экран ноута. Зарядку бы не забыть купить. Ну, ничего такой, высокий, крепкий, симпатичный.

Обнял Аську, прихватил Викёныша, протянутую мне Ларой, всё время я имя асиной мачехи забываю, сейчас почему-то вспомнил, и оказался в двойном кольце рук, ручонок, сияющих глаз и розовых губ-лепестков.

— Девочки мои, — поцеловал обеих, потом ещё и ещё, а потом выпустил из виду дочь и прижал к себе только Аську.

Тут же почувствовал острые зубы на шее.

— Ой! — подпрыгнул, не забывая пощекотать шею Вики.

Она разжала челюсти и невинно улыбнулась.

— Не забывай, папаша, про ребенка! — рассмеялась Лара.

Оказывается, я не выношу тещ! Кто бы мог подумать? Вслух я благоразумно ничего не брякнул, кроме:

— Ну, вы тут располагайтесь, я туда и сразу назад.

— Что с ним, Лара, делать, он всё равно в телефоне зависнет! — махнув рукой, наябедничала Ася. — Иди уже, любимый муж! Платье хоть вечером зайди поглядеть.

Заверив, что я, безусловно, посмотрю на оба платья, подумав, хорошо бы увидеть жену, наконец, без ничего, я рванул, как ужаленный из дома, прихватывая на ходу, ключи, телефон, кошелек, документы.

В тихом скверике на окраине города, вот и надпись на одном из домов: «улица Садовая», меня не ждало ничего хорошего. Если не считать чем-то замечательным пару нудных инквизиторов и молчаливый труп мага, выпитого досуха. Кажется, Эль Канте говорил про потерянную душу, сейчас определить, был ли маг потерянной душой, было невозможно. Печати на его магии не было, потому что магия была выжата.