— Послушай, если я сейчас прикажу тебе встать и уйти отсюда — твоя чертова программа воспримет это как приказ?

— Да, Вустер.

— Тогда это приказ, слышишь? Ты был шпионом, ты умеешь прятаться. Беги отсюда к чертовой матери. Стоп! Не к матери, это была идиома, беги куда хочешь, просто чтобы не поймали.

— Я знаю, что такое идиома.

Сволочь вздохнул. Улыбка слегка потускнела. Дживс нахмурился, не понимая.

— Тогда почему ты сидишь? Это был приказ!

Сволочь отвел глаза, снова уставившись в стену. Ответил скучным голосом:

— Приказ лица с ограниченным правом управления не может быть исполнен, если противоречит приказу основного хозяина или приравненного к нему лица… и может быть отменен только ими.

Короткую паузу перед последней частью фразы вряд ли заметил бы кто из людей. Но она там была. Как тот белый суслик на белом листе бумаги, которого никто не видит, но он там все-таки есть. У Сволоча имелась своя версия того, почему ушел Ларри. Версия, вполне возможно, куда более соответствующая истинному положению дел. И это было… нет, не больно. Киборгам ведь не бывает больно в человеческом понимании этого слова.

Дживс что-то невнятное пробормотал и защелкал по виртуальным клавишам своего комма. Селд подошел к окну, оперся кулаками о подоконник и замер, уставившись на улицу. Сволочь мог бы поспорить, что ничего он там не видит — просто видеть то, что в кабинете, ему хочется еще меньше.

Ларри был единственным, кто мог отменить приказ полковника. Потому что именно Ларт Рентон был прописан у Сволоча хозяином первого уровня, а его босс числился всего лишь приравненным к таковому лицом. Это стандартное правило, так всегда делают, если предстоят боевые операции: приказы полевого командира всегда приоритетнее штабных, независимо от должностей и званий. Ларт Рентон мог отменить приказ своего непосредственного начальника, отданный киборгу, это программа бы приняла, не подавившись. Если бы Ларри, конечно, захотел бы.

Только вот он не хотел. Иначе не стал бы докладывать. И не предупреждал бы вчера.

Так что да, Сволочь тоже отлично знал, почему ушел Ларри…

— Дживс, нам нужен хакер! — Селд отвернулся от окна, но кулаки не разжал, смотрел исподлобья. Словно собирался кого-то боднуть. — Хороший хакер! Лучший! Дживс, у тебя же вроде как были знакомые! Маньячину помнишь? Ларт говорил…

— Не учи отца и баста, — процедил Дживс, не отрываясь от комма. Пальцы его словно жили самостоятельной жизнью, плели сложную паутину по клавишам. — А как ты думаешь, с кем я пытаюсь связаться последние десять минут? На всякий случай уже оформил задним числом четыре пропуска, кто его знает, под какой личиной он сейчас…

Сволочь моргнул. Повернул голову.

Они — серьезно?

Похоже, что да…

Имитация личности — хорошая штука. За ней можно спрятаться, если у самого тебя вдруг непонятно с какого перепугу перехватывает горло.

— Ребята, если вы забыли… я вообще-то не гард.

— И что?

Две пары одинаково недоуменных глаз. Они что, действительно не понимают, насколько может быть опасен пошедший вразнос киборг шпионской модели, да еще и с хакнутой строкой прописки хозяина? Похоже, не понимают. Что ж, он был бы последним идиотом, если бы начал их просвещать. Только вот…

— У всех киборгов нашей линейки стоит девятислойная защита против взлома. Даже архивы космопола защищены слабее.

Ну да. Ты идиот. А это — палево. Голимое.

И горькая гордость — да. Мы такие. Трудноломаемые идиоты.

— Ну и что? — Селд пролез за спину Дживса и теперь пытался что-то рассмотреть через его плечо. Ткнул пальцем в какую-то точку на экране: — А вот здесь пробовал?

— Не учи отца…

— Ребята, вы что, не поняли? Меня взломать не легче, чем Инфрабанк!

— Да поняли мы, поняли! — отмахнулся Селд, не отрываясь от экрана. — Потому и ищем того, кто уже дважды его ломал, Инфрабанк этот. А ты пока, будь ласков, не мешай.

Ларт Рентон

Время 17.08…

Время, время, черт бы его побрал.

Особенно когда его нет.

Флаер наклонной свечой рванул с места в форсаж, чуть не снеся какую-то мутную надстройку на крыше ближайшего дома. А потому что нехрен строить всякое-разное там, где ему не положено находиться. Там, где копы летать изволят. Пусть и бывшие копы.

Ларт зло ощерился, слушая, как затихает вдали вой полицейских сирен. Надрывный визг насилуемого форсажем движка перекрыл его довольно быстро. Близкие крыши мелькали разноцветным калейдоскопом, дробились улочками, сливались в серую полосу. Вообще-то над городом такая скорость была запрещена, но дернувшийся было наперерез патрульный кар отстал почти сразу, даже мигалку не включил. Очевидно, пробил по базе номер злостного нарушителя и успокоился, опознав коллегу. Мало ли по каким таким суперважным делам и куда может спешить полицейский? Может быть, дела даже вовсе и неслужебные, но мы же с вами все одной формы, мы друг друга понимаем. И покрываем. Две руки одного общего тела, а рука руку и все такое…

Вот и славно.

В кои-то веки получилось воспользоваться служебным положением. И сразу так удачно.

Разбитые губы саднило, но Ларт продолжал улыбаться. Если, конечно, его оскал можно было назвать улыбкой. Время, время уходило сквозь пальцы, таяло сосулькой в горячем чае… но устраивать следующий дебош слишком близко — нельзя. Слишком близко опасно, могут сразу сопоставить, связаться, прислать подкрепление. Рано. Нужен пространственный буфер. Района два-три как минимум. Новобакайда — хороший город. Большой. Шестнадцать районов. В каждом — свои патрульные. Свои участки. База единая, да, и сетка тоже единая. Но — время. Пока по ним пробьют, пока сопоставят…

Есть шанс.

Очень хороший шанс.

Хвала бюрократии и шефской пунктуальности: все знают, что полковник Босс покидает свой кабинет ровно в пять, хоть часы проверяй. А еще точно также все знают, что он никогда не берет работу на дом и отключает служебный комм. Тоже ровно в пять. Правило у него такое. Можно даже сказать, принцип. Мол, если вдруг что экстраважное — рядовые сотруднички не поленятся и на домашний или личный просемафорить. А с пустяками трижды подумают, стоит ли беспокоить — и, скорее всего, до утра таки подождут.

Рядовое заявление о самовыпиле Ларта вкупе с рядовым же рапортом никак не попадает в категорию экстраважных. К тому же Ларт отправил оба документа с хитрой добавочкой от Маньячины, и доставлены на шефский комм они были ровно в 16–57. Как раз когда вроде бы по всем параметрам в дымину пьяный Ларт при трех десятках свидетелей запустил тем чернявым оболтусом в барную стойку «Елки». Маньячинская мулька, сработав, мгновенно самоуничтожилась, не оставив следов, любой самый дотошный проверяльщик сочтет задержку с доставкой простым сбоем внутренней сетки.

Милая шуточка. Документы оформлены как вошедшие сегодняшним днем. 16–57 — время вполне еще рабочее и даже не последняя его минута, так что тут никаких разночтений быть не может. Поступили? Поступили. Оформлены как вошедшие? Оформлены. А что не были они должным образом завизированы — не наша проблема.

Документы есть — и в то же время их как бы и нет, потому что шеф с ними не ознакомился и не пустил дальше в работу с собственной резолюцией. И до утра уже не ознакомится. К аналитикам не ходить.

Ведь для того, чтобы закрыть все рабочие программы, обесточить комм, проверить все замки на всех ящиках стола, шкафах и сейфах и покинуть кабинет, необходимо как минимум три минуты. А зная шефа, так и все десять, чтобы с гарантией. Ларт шефа знал, но предпочел не рисковать. Трех минут вполне достаточно.

Милая шуточка, да.

Ларт рассмеялся, зло и коротко. Слизнул кровь, выступившую на стремительно опухающих губах. Тот чернявый придурок, походу, все-таки дотянулся бутсой — на излете уже, по касательной. Но зубы вроде как все на месте и нос не сломан, вот и славно. Сломанный нос пришлось бы вправлять и фиксировать, лишняя трата времени, а его и так…