Ближним флайером оказался тот, в который грузили трупы киборгов. И это, наверное, было удачей — водитель не стал особо возражать против еще одного пассажира, пусть и не совсем дохлого. И против трех живых — тоже, тем более что двое собирались ехать в мартышнике, вместе с дохлыми киберами, и никаких дополнительных удобств не требовали.

Возражать он начал, когда оказалось, что один из предполагаемых пассажиров хочет занять его место. И вот тут возражать он начал весьма активно, с размахиванием руками и попытками выдавить мелкого Селда с водительского места, а лучше так и вообще из салона. На их крики подошел хмурый Маклайн, и теперь обе стороны обращались уже к нему, стараясь переорать друг друга.

Ларт почувствовал себя вдруг страшно усталым и сел прямо на рифленый металлический пол, облокотившись спиной о решетку. Более брезгливый (или менее усталый) Дживс присел на откидную скамейку у противоположного бортика. Сказал, вроде бы ни к кому не обращаясь:

— Он был в охранном режиме. Потому и…

— Знаю.

— Командир, ты это… Ты вот только не надо, а? Ты все сделал правильно. Им нельзя давать слишком большую волю. Ты же сам видел, чем это кончается, когда нету запреток, когда им дают возможность стрелять в людей. Когда не на войне, а вот так. Сам же видел! Скажешь, я не прав?

— Прав.

Когда они замолкали оба, становились слышнее крики в салоне и дыхание бонда — хриплое, редкое, с присвистом. Все же повреждения оказались слишком велики и пережать плевральную полость полностью имплантатам не удалось.

— Вот и правильно. А этого… его, может быть, даже и починят, делов-то! Вот доберемся сейчас до сервиса и…

— Все! — со стороны салона в смотровое окошко просунулась довольная мордаха Селда. — Мы договорились! Маклайн настоящий мужик, не то что некоторые его водилы! К “Авангарду” я рулю, а обратно он свою колымагу сам поведет, так уж и быть, мы и сами доберемся. Так мы куда, командир? В центральный офис? Или в ближайший сервис? Тут есть один, у порта, совсем недалеко…

— В морг.

— В какой… морг?

— Городской. Центральный.

Бонд захрипел, закашлялся и снова стих. С физиономии Селда медленно сползала улыбка.

— Командир… я не понял. Он же еще…

— Ну какой сервис, ребята, ну что вы как маленькие… — Ларт скривился, потер лицо. — Ему же лет десять. Таких не ремонтируют, только на утилизацию. А вам охота заполнять все эти бумажки? Нет? Ну вот и значит…

— Значит, в морг, — согласился Селд, плотно сжав губы. Резко кивнул и захлопнул окошко, словно ставя точку в разговоре. Дживс так ничего и не сказал, и смотреть на него Ларту не хотелось.

Ларт был уверен, что поступает правильно. Что иначе никак невозможно. Что это единственный выход, единственный правильный выход. И что остальные тоже все понимают и поддерживают, потому что это действительно, на самом деле единственно правильный выход и другого просто нет.

Только вот от этой уверенности легче не становилось.

Сволочу нравилось новое место службы. Хотя бы тем, что приписанных к полицейскому участку киборгов убивали гораздо реже, чем шпионов, пусть даже и промышленных, о военных лучше вообще не вспоминать. И новые хозяева Сволочу тоже пожалуй чтонравились — ну, настолько, насколько вообще могут нравиться люди. Хорошие такие, душевные. И особенно нравилось ему то, что были они полными идиотами, как и подобает большинству человеков.

Это только считается, что звучат они гордо. А на самом деле ничего подобного, дуб дубом: подойди к любому, постучи по лбу — как в вату, ни малейшего отзвука, тем более гордого. Потому что вата между ушами и есть. Серая и рыхлая.

Когда в первый же день один из молодых оперов начал объяснять ему правила обращения с принтером — Сволочь был уверен, что тот решил пошутить, и даже придумал четыре достойных продолжения шутки и как раз колебался между ними, проводя экстренный анализ предпочтений аудитории и ожидая направляющего вектора-подсказки от самого шутника. Хорошо, что рефлексы шпиона сработали и смеяться он не стал, поддержал шутку непроницаемым покерфейсом.

А потом обратил внимание на показания детектора — опер говорил с искренностью в 82 % — и заподозрил, что имеет дело с шуткой второго порядка, куда менее утонченной и более грубой: опытные оперативники и матерые детективы решили поиздеваться над салагой, а сами давятся от хохота по углам. Не могут же они всерьез предполагать, что киборг элитной шпионской линейки не сумеет изготовить на жалком, устаревшем еще полвека назад тридишнике не менее жалкую псевдофарфоровую кружку взамен расколотой? Помнится, еще во время тестирования они с напарником на подобных принтерах обеспечили полным вооружением одну маленькую революцию — а сумели бы довести дело и до большой, если бы экзаменатор вовремя не опомнился и не прекратил подачу исходного материала. А они тогда совсем зеленые были, три месяца как из репликатора, первая прошивка.

И вот сейчас молодой придурок, толком не знающий, с какого конца в бластер батарею засовывать, на полном серьезе устраивал подробный и дотошный инструктаж ему, высококлассному аналитику и стратегу, сумевшему бы при необходимости разобрать этот несчастный принтер в полной темноте и даже со связанными за спиной руками, а также назвать каждую его деталь на ста двадцати четырех языках. А какими словами при этом пользовался юный дебилоид и как он их пытался связать друг с другом, ну это же просто плакать хотелось! Или пристрелить из жалости и за издевательство над языком и здравым смыслом.

— Вот сюдой сыпай порошок, а потом жамкай на енту хню, кнопень то ись, токо не попутай, палец своенный спервась из воронки вынай, а опослясь уже и жамкай…

Вероятно, прокручивая в лицах тот диалог перед мысленным взором сейчас, Сволочь слегка и утрировал. Даже более чем вероятно (68 %, если быть честным). Парень, конечно же, не мог быть настолько безграмотен. Он был просто идиотом — по жизни, не по диагнозу. Вот и все. И верил, что тупой жестянке обязательно нужно задать правильный алгоритм поведения со всей возможной точностью и доскональностью, иначе она не справится. И, что было куда забавнее, далеко не он один так думал: проведя экспресс-анализ реакции окружающих, Сволочь с высокой долею вероятности (86 % с четкой тенденцией роста) допустил, что и остальные сотрудники центрального Новобокайдского полицейского участка пребывают в том же самом заблуждении.

Миллисекундой позднее он понял, что иначе и быть не могло — никто из них ранее не имел дела с киборгами шпионской линейки. Оно и понятно, такие киберы оперативному отделу нужны не более, чем акуле акваланг, и хотя микроскопом вполне успешно можно забить несколько гвоздей, все же делать это куда сподручнее молотком. То есть гардом, если речь идет о боевых действиях, к каковым в какой-то мере может быть приравнена и оперативно-розыскная работа. Вот с гардами они дело имели, куда же операм без кибер-прикрытия, и на собственном опыте наверняка убедились как в их высокой эффективности во время боевых операций, так и в полной беспомощности в быту. Если не сказать — разрушительности для последнего. Ну да, ну да, целая серия любимых кибернетами «АванGARD-а» анекдотов так и начиналась: «Перепутал как-то один человек боевого гарда марки танк с кухонным дживсом…» Бонды эти анекдоты, кстати, тоже любили. Правильные анекдоты, достоверные. Не то что те, которые про бондов. Те полный отстой, тупые, да и несмешные совсем.

Гарду не нужно быть умным, во время боя это только мешает. Соображалки должно хватить на точное понимание приказа и его выполнение в соответствии с поставленной задачей. И все. Остальное лишнее. А для слишком умных существуют проверочные тесты и последующая отбраковка, поэтому даже обретший запретное боевик или телохран предпочтет притвориться ветошью и не отсвечивать. Ну, во всяком случае, если он на самом деле такой умный, как ему кажется.