А потом случился бал, о котором ходили совершенно неоднозначные слухи. Говорили, что в этой драке ворк по имени Петр Син уложил на пол несколько сотен курсантов Академии во главе с их преподавателями. И что в этом сражении поучаствовала и Соня.

Ну а потом Мозилла получила письмо от дочери, и долго его читала при свете магического фонаря — улыбалась, перечитывала некоторые места заново как при чтении хорошего роамана, и…завидовала собственной дочери, о чем конечно же никогда ей не расскажет.

Как бы она хотела начать все заново! Как бы хотела бросить все, и броситься в пучину отношений — не имеющих никакого будущего, дурацких, безумных, но таких сладких! Таких желанных! Ей хотелось романтики, ей хотелось…сказки.

Когда Мозилла впервые увидела Сина — она была потрясена, но как опытная, вышколенная аристократка не выдала себя ни единым движением, ни одной ноткой в голосе. Только доброжелательность, только искреннее внимание к одному из друзей своей дочери. Ничего более.

Само собой, она много раз видела ворков, более того — несколько раз спала с ворками — у нее был раб ворк, которого Мозилла потом продала. Она любила разнообразие, и нередко меняла своих слуг.

Все ворки, которых Мозилла видела в своей жизни, были красивыми людьми — стройными (у ворков нет неуклюжих толстяков), но этот парень…он был похож на огромного, ухоженного, хитрого и умного кота. Он и двигался так же — мягко, экономно, вроде бы не глядя по сторонам, но замечая все, что происходило вокруг.

И еще — он был невероятно красив. Так красив, что даже Кордан тихонько хмыкнул, и шепнул, стараясь говорить так, чтобы услышала его только жена:

— Понимаю Соньку. Красивый парень. Был бы я женщиной — сам бы ему отдался!

Мозилла не поморщилась, не стала говорить, что знает про его шалости с молоденькими рабами…есть такие вещи, которые знаешь, но…лучше промолчать. Тем более что и в юности она замечала за мужем такие…странности, если их можно так назвать. Слишком уж тесно он дружил со своим другом. Только лишь посмотрела на него в упор, не отводя взгляда, и так же тихо сказала:

— Не вздумай. Соня тебе этого не простит.

На что Кордан ответил сдвинутыми бровями и качанием головы: «Нет, нет, ты чего?»

А когда Син появился в обеденной зале, когда все гости уже сидели на своих местах…она снова испытала болезненный укол зависти, и еще — сожаление и тоску: «Почему не мой?! Почему мне не попался такой парень?! Да я бы плюнула на все, я бы убежала с ним на край света! Наплевала бы на деньги, не осуждение Света!».

Глупо, конечно же…потому что в самом начале их с Корданом любви она испытывала примерно те же самые чувства по отношению к нынешнему мужу, и готова была терпеть от него все, что угодно. Даже эту его тягу к изощренным постельным утехам. Его возбуждало, когда он видел, как Мозиллу берет другой мужчина. И Мозилла позволяла ему управлять собой — до тех пор, пока ей это не надоело. Тогда похоже что и кончилась любовь Кордана. Сейчас они жили вместе просто как два старых друга, партнера, от которого не нужно ждать ножа в спину. Но не более того.

А Сонька любила парня. И эти две красивые, холеные, породистые девушки тоже его любили. И готовы были для него на все, что угодно. И Мозилла всей своей душой хотела быть одной из них, хотя и понимала — это абсолютно нереально.

День рождения дочери продолжался, и Мозилла откровенно наслаждалась происходящим. Ей теперь не было скучно. Ей было очень хорошо.

— Ха ха ха! Господин Син, да вы настоящий предприниматель! Когда отдадите долг Империи — приглашаю вас к себе на службу!

Хозяин поместья широко улыбался, и его белозубая улыбка была настолько заразительна, что и я не удержался, улыбнулся в ответ.

— Пет великий лекарь! — вмешалась Соня — Он может открыть свою практику!

— Достойное дело — кивнул мужчина — Хорошее дело. Выгодное.

Мы сидели уже часа два. Поели, выпили, поговорили. Я рассказал о том, что придумал сделать с дуэлями, отец Сони радостно смеялся. Смеялись и гости, которые сидели рядом с ним. Все они были предпринимателями (насколько я понял), и не были чужды шельмовству.

В общем, проводили время вполне недурно, тем более что еда была очень вкусной и разнообразной. Хотя я и старался не выглядеть голодным волком. Неудобно обжираться в приличном обществе.

Но надо сказать, гости этой семьи особыми манерами не отличались. Разговаривали с набитым ртом, хохотали, вспоминая какие-то им только известные истории, а ели так, будто это была последняя еда в их жизни. Ну я и успокоился.

А потом начались танцы. И первый танец, само собой, был отдан имениннице. А кто стал партнером? Ну ясное дело…таинственная личность! Воркский принц! Великий и ужасный сокрушитель и растли…хмм…это уже из другой оперы.

Само собой — Сонька танцевала великолепно. И кстати — не стеснялась прижиматься ко мне так, будто я был ее будущим мужем. То бишь — законным женихом. Все делали вид, что так и надо.

А потом зал заполнился танцующими парами. Кстати — здесь было довольно-таки много симпатичных девиц и парней, и все они с упоением кружились в подобии вальса, наигрываемого отлично слаженным оркестром.

После Соньки настала очередь Фелны и Хельги. Они тоже ко мне прижимались, не обращая внимания на любопытные взгляды гостей, а я все думал про себя — интересно, как воспринимают нашу троицу родители Сони? Они такие…хмм…рафинированные! Такие воспитанные, тонкие, интеллигентные! Небось, шокированы нашим таким поведением — ну как это можно, сразу три девушки на одного парня! И ведь не поверят, что я ни с одной из них так и не переспал. Это же ненормально, неприлично.

Я даже слегка переживал по этому поводу — романтичная, скромная, стыдливая Сонька, воспитанная такими интеллигентными родителями, и тут я — грубый мужлан, который (чего греха таить!) не знает, какие щипцы надо применять для того, чтобы ломать панцирь лангустов, и какое вино пьют под эту самую морскую животину.

В конце концов, я плюнул на манеры, перестал следить за тем, что и как делают другие гости (учусь!), и просто наслаждался компанией интересных людей и красивых девушек. Когда еще попаду в такое рафинированное общество?

Ко мне пытались прорваться другие девицы — и молоденькие, лет двенадцати, не больше, и постарше — шестнадцати-семнадцати лет. Все хотели со мной танцевать, но моя «команда» охраняла меня со всей страстью нерастраченной ревности, и никому не позволяла ангажировать на танец. Стоило кому-то из девушек приблизиться ко мне хотя бы на пять метров, кто-нибудь из моих девиц тут же утаскивал меня в танцевальный круг, и я снова и снова кружился среди обнявшихся пар, думая о том, что не доел раковую клешню размером с две моих ладони, и что слуги сейчас утащат эту превкусную штуку, сваренную со специальными специями. Вот такой я неромантичный человек. Фу мне таким быть! Солдафон, чего уж там…

Единственной сторонней женщиной (если можно назвать ее «сторонней»), которую допустили к моему телу, оказалась Мозилла, мать Сони. Она вежливо, с улыбкой попросила разрешения потанцевать со мной, и Соня благосклонным кивком разрешила увести меня на танцевальную сторону зала. Мама вне категорий!

Вот если бы я закрыл глаза, и основывался только на информации, полученной другими органами чувств — в жизни бы никогда не догадался, что в моих руках сейчас не Соня, а ее мать! Тонкая упругая талия, небольшая твердая грудь, которой она меня касалась, даже запах — все как у Сони! Нет, надо все-таки спросить у знающих людей — может тут и правда умеют выращивать людей из клетки донора?

Женщина смотрела мне в лицо своими серыми глазами, двигаясь легко, как настоящая танцовщица, а потом вдруг спросила, без предисловий и экивоков:

— Вы любите мою дочь?

Я едва не сбился с ритма, ощущение было таким, будто мне ткнули в поддых. Что я могу ответить матери своей девушки? Которая совсем не моя девушка… Только правду, наверное.