Золотое колье на шее…серьги с бриллиантами свисают почти до плеч…браслеты на запястьях и на предплечьях…золотые цепочки с камешками на лодыжках и легкие белые кожаные сандалии на кожаных ремешках — тоже украшенные золотом. В волосы, спускающиеся до плеч (Яра не любит длинные волосы, с ними много возни), вплетены золотые и серебряные нити и вколоты булавки с переливающимися при свете камешками.
Хороша! Очень хороша! Служанка трудилась над ней все утро, запыхалась, вспотела, и Яре пришлось отправлять ее в душ. Она не терпела, когда от кого-то воняло потом. Яра вообще была очень чистоплотна. Мылась два раза в день, удаляла на теле все волосы, до последнего волоска (не сама, конечно — служанка на что?), и постоянно умащала всю кожу полезными ароматными благовониями (опять же служанка). Потому кожа у нее была гладкая, шелковистая, и вызывала зависть у всех, кто видел Яру обнаженной. Или почти не видел, а просто провел по ее коже, поглаживая и лаская…
Она долго думала — надевать ли ей трусики? Потом все-таки надела. Если воспитательницы обнаружат ее без этого «важного» атрибута девушки — будет невероятный скандал (Могут и проверить, мерзавки! Прецеденты были). Могут и родителям написать. Глупо, конечно…зачем трусики, если у тебя сейчас нет кровей? Что, трусы какая-то броневая защита против мужского «копья»? Да их снять — всего одна секунда!
Через полчаса вереница карет, в каждой из которых сидело по несколько воспитанниц Академии, медленно и чинно ехала по улицам города. До Бального зала было совсем недалеко, десять минут пешком, но всех воспитанниц загнали в душные кареты и заставили безропотно терпеть таковое издевательство. Хорошо хоть что у всех воспитанниц были амулеты прохлады, иначе поездка сделалась бы просто невозможной. Но все равно — сидеть в темной, с занавешенным окном карете было совершенно отвратительно.
Они приехали на бал первыми. Видимо так и было задумано. Стая девушек в количества двух сотен хохоча и толкаясь (под резкие окрики строгих воспитательниц) всосалась под своды огромного здания, которое некогда-то было Императорским бальным залом (столицу перенесли из этого города несколько сотен лет назад), и девчонки щебеча и цокая по полу подошвами своих сандалий (воспитанницам не позволялось носить туфли на высоком каблуке, это считается неприличным), разбежались по огромной зале.
На сцене настраивали инструменты музыканты, которых наняли для такого случая, воспитательницы заняли свои места по углам залы, зорко наблюдая за ускользающими от глаз воспитанницами (одна мегера отправилась в туалет, чтобы бдить за девушками там), ну а девицы встали и уселись так, чтобы видеть всех входящих через центральную дверь. Это же так интересно — разглядывать новоприбывших и обсуждать — кто как выглядит, и как одет. И первыми встретить предмет своего воздыхания!
Ожидать пришлось недолго. Первые курсанты появились минут через двадцать после прибытия воспитанниц Академии Нравственности. Те даже успели сходить в туалет и справить все свои делишки, чтобы ничего не отвлекало от танцев и флирта. Всем известно — выезжаешь из дома, так вроде тебе ничего и не хочется, а как только приехала на бал — тут же захотелось помочиться, и до такой степени, что хоть сейчас вот стой, и дуй на паркетный пол! Нет уж, лучше заранее позаботиться, иначе может получиться в высшей степени позорно… До сих пор вспоминают одну девицу, которая обмочилась на свидании, когда кавалер взял ее за талию и привлек к себе в нежном поцелуе. Она после этого пыталась повеситься. Но потом вышла замуж и уехала куда-то в провинцию. Говорят, у нее уже трое детей и прекрасный, любящий муж. Тот самый, которому она помочилась на башмак. Мужчины такие разные, иногда любят…странное.
— Привет, Яра! — красивый парень в дорогом красном костюме, украшенном золотой вышивкой, радостно помахал Яре рукой. Она улыбнулась ему в ответ и подставила щеку для поцелуя:
— Привет, Хессель! Как поживаешь?
— Без тебя — плохо! — ответил он серьезно — Ты снилась мне ночью в таком непристойном виде, что я даже и сказать вслух не могу!
— А ты потихоньку скажи, на ушко! — слегка зарумянилась Яра — Или постесняешься?
— А чего мне снесняться?! — разулыбался Хессель, вот, послушай…
И он стал нашептывать на ухо Яры такие непристойности, что она помимо своей воли раскраснелась, зарумянилась, и время от времени хихикала, не в силах удержаться при таком потоке веселых скабрезностей. Фантазия парня была такой богатой, что это сделало бы честь любому опытному любовнику. О некоторых подробностях интимной жизни мужчин и женщин, озвученной Хесселем Яра хоть и догадывалась, но точно не собиралась делать ТАКОЕ кому-либо из любовников. Каким бы желанным он ни был.
— Бесстыдник! Ну как можно ТАК поступать с женщинами?! Неужели ЭТО кому-то нравится?! — Яра хлопнула Хесселя по плечу своим веером, и он радостно загоготал:
— Милая, тебе предстоит еще много открытий! И ты узнаешь, что женщины очень разнообразны в своих пристрастиях и желаниях! И любят иногда делать такое, что…
Он не договорил — уперся взглядом во входную дверь, и улыбка его сделалась какой-то…странной. Натянутой, ехидной, неприятной…
— Черножопые! Господа, к нам приехали черножопые! — завопил он, указывая пальцем на дверь — Черный, черный, грязный черный! Ты зачем валялся в луже, ты зачем в грязи сидел!
Он вопил это нараспев, и за ним дразнилку подхватили остальные курсанты. В том числе и девушки, которых в числе курсантов было не так уж и много, но все-таки хватало. Кстати, как ревниво отметила Яра, таких красавиц как она в рядах курсанток было довольно-таки мало. И это притом, что сейчас, если иметь деньги, можно сделать любую внешность. Лекарь Велур, по слухам, делал из любой уродины красотку. Впрочем — почему «по слухам»? Яра сама видела одну девицу, которая до операции выглядела как самая настоящая жаба. А потом — красавица не хуже Яры!
Яре этого всего не надо. Она с рождения красива — в папу и маму. Они, в их почтенном возрасте (им уже далеко за тридцать), выглядят так, что могут позавидовать и молодые. Слава Создателю — Яра взяла от них самое лучшее. Красоту, ум, силу и выносливость, а еще — замечательный характер. По крайней мере, так говорят все, кто имел счастье общаться с Ярой.
— Это маги! — радостно пояснил Хессель — Костюмы их черные, вот мы и зовем их черножопыми.
— А вы тогда какие? — ехидно хихикнула Яра, и тут же мощный хор ответил на ее слова:
— Красножопые обезьяны! Красножопые обезьяны! Покажите нам свои грязные красные жопы! А мы по ним врежем палкой!
— Фу! — помотал головой Хессель, и поджал губы — Никакого изящества! Ты только посмотри, у них даже девки страшные! Ну вот что хорошего в черном цвете?! Как гробовщики! Могильщики! Отвратительно. Красный — цвет крови, цвет жизни!
Яра хотела ему ответить, стала отворачиваться от двери, и тут ее внимание привлекла небольшая группа, и глаза девушки невольно расширились до предела. Впрочем — как и в всех, кто в этот момент смотрел на вход в зал.
Впереди шел юноша, волосы которого были настолько белы, что казались седыми. Они еще и отливали в серебро в ярком свете магических фонарей, и казалось — переливаются и даже искрятся. Волосы висели свободно, до плеч, а чтобы не мешали и не падали на глаза — парень надел на голову серебряный обруч с большим синим камнем.
Лицо парня украшала маска «Некромант» — скупые линии у глаз, чуть подчерненные глаза, и это, в купе с бледной, будто мраморной кожей и невероятно синими, огромными глазами создавало такой эффект, что Яра даже забыла дышать, вытянувшись и вперившись взглядом в странного юношу.
Более того — и его костюм отличался от костюмов других курсантов-магов. На плечах парня виднелись серебряные прямоугольники, которые странным образом подчеркивали ширину плеч и изящность сложения юноши. Он был строен, если не сказать, что худ. Но двигался с такой томной грацией, так плавно и…экономно, как движутся только уверенные в себе, тренированные бойцы. И коты. Так двигался отец Яры. Так двигались все Мастера, которых Яра видела в своей жизни.
