В голове мелькнула мысль, дикая, странная, и я бросила взгляд в сторону окна.

«Мы еще поговорим об этом» — так сказал Артур перед тем, как ушел. Поговорим…

Имеет ли он право решать за меня? Пусть даже во мне его ребенок.

Ведь вопрос не только в этом самом ребенке. Это была моя жизнь, и мой выбор.

Я зарылась под подушку. Голова раскалывалась. Перспективы счастливой и спокойной жизни с мужчиной, который все же смог дать отпор некроманту, вступил в бой и победил, манили. Я думала о свадьбе и, может, у меня будет и не один ребенок. И я могла бы и правда чем-то заняться. Выйти из этой осточертевшей уже за все время, в ней проведенное, комнаты. Осмотреть замок. Не некроманта. Замок такой, каким возводил его для себя Артур. Я бы что-нибудь приготовила.

При этой мысли в животе заурчало, но для того, чтобы подняться и для начала хотя бы одеться, уже явно недоставало сил. Я была разбита. И все, что оставалось — мечтать о том, что могло бы случиться, если бы не один нюанс.

Я закрыла глаза, страшась сна, и при этом его очень желая. Но тут в дверь неуверенно постучались.

— Войдите, — позвала я, и снова на пороге появился маг.

— Я думал, ты уже спишь, — он принес поднос, на котором на блюде был нарезан пирог. Судя по запаху, клубничный. — Я всего на минутку, — маг поставил поднос на край кровати, и уже развернулся, чтобы уйти, но я удержала его за запястье.

— Останься, пожалуйста, — я потянула его обратно, к себе.

— А ты этого хочешь? — неуверенно переспросил Артур, все же выполняя мою просьбу и остановившись.

— Не оставляй меня одну… — я опустила взгляд. Проносилось огромное количество фраз, которые хотелось сказать, но выдавить из себя, сквозь подступающие слезы, удалось только одну. — Только не сейчас, — пробормотала я, и он остался.

— На этот раз к пирогу прилагается чай, — улыбнулся мой герой и, подчиняясь одному его слову, как я уже привыкла, неизвестному мне, рядом с предназначенной мне, появилась еще одна кружка, наполненная горячим черным чаем.

— Спасибо, — я грела холодные пальцы о кружку.

Я смотрела на самого дорогого человека, бывшего совсем рядом. Мне хотелось, чтобы этот момент запомнился, остался со мной. Даже, если он был последним для нас. Я никогда не соглашусь с его решением. А он — не даст мне погибнуть. И, как бы Артур не стремился меня защитить, это моя жизнь. Я приняла решение, и маг не вправе решать за меня.

Артур говорил о своих планах по восстановлению замка. О том, что он собирается после нашего завтрака рассказать остальным девушкам о том, что они теперь свободны. А еще, что он собирается восстановить тела своих неживых слуг, но не знает, получится ли это у него, ведь он теперь не некромант, а пиромант.

Может, я хочу прогуляться по его замку? Или пойти с ним, чтобы поговорить с остальными? Он предлагал прогуляться по городку, расположившемуся совсем недалеко. Говорил о том, что когда-то давно этот город был намного больше, потому что к нему стекались толпы людей со всего света, но с момента, как он пропал и башня погрузилась под воду, городок стал все больше опустевать, и сейчас, спустя сотни лет, единственное, что поддерживает его существование — это небольшой порт.

Я слушала, кивала, иногда задавала вопросы, ела прекрасный пирог, и пыталась впитать в себя каждое мгновение. И мне хотелось целовать и обнимать его, не отрываться, но я съела пару кусочков и взглянула прямо ему в глаза.

— Артур, мне бы отдохнуть, — я погладила его по плечу, и потянулась.

— Я приду попозже, — он поцеловал меня в лоб, и, собрав остатки пирога и пустые кружки, направился к двери. На этот раз он не хмурился, и не касался смерти Ноэла в разговоре вовсе.

Маг не передумал, просто решил отложить этот вопрос до момента, пока мне не станет лучше. Я это точно знала, а, значит, времени оставалось не так много.

Я курил уже третью по счету сигарету, стоя у окна в круглой комнате, снова вернувшейся к своему изначальному назначению — венчать башню. Где-то вдалеке виднелся порт, где суетились люди, с опаской поглядывая на каменную дорогу, снова вынырнувшую из-под воды, но не смея ступать на нее. Они все еще помнили предыдущего владельца замка, который никого не щадил.

Хоть я и пытался собраться, пытался выстроить последовательность действий, которой теперь буду придерживаться, но не мог, все время возвращаясь мыслями к ней. К Аннет.

Я должен был пройтись по коридору, заглядывая в комнаты, и объясниться с их жительницами. Может быть, дать компенсацию золотом за все мучения, которые им пришлось пережить. Может, банально извиниться. Я гадал, но не мог и представить реакции девушек. Обрадуются ли они? Наверное, это звучит странно, но привыкшие к такой жизни, забранные из домов совсем еще девчонками, они никогда не работали. Растеряются ли они теперь, когда перед ними открыты все пути, и они могут выбирать?

Очередной окурок я сжег дотла прямо в пальцах. Понемногу учась контролировать свой дар, я откровенно наслаждался обретенными способностями и, конечно, свободой.

Аннет… Столько дел мне предстояло, а я думал только о ней, спящей сейчас в своей комнате. Все, что произошло всего полчаса назад… Все прошло не так, как я представлял.

Когда я подвергался наказаниям от Ноэла, не мог встать после побоев или, униженный, не смел пошевелиться, чтобы не навлечь большего гнева, я мечтал о ней. Веселой, наивной, теплой, такой родной. Я представлял, как касаюсь ее, целую, шепчу на ухо что-то ласковое, и она, Аннет, обнимает меня и смеется.

Это был образ. Воспоминание, которого никогда не было, в которое я погружался, чтобы мое положение показалось не таким ужасным, ведь вечером или ночью я мог зайти к ней, несчастной, порабощенной Ноэлом, и подарить ей чуть-чуть заботы, а она — мне.

Наверное, тогда, когда все это было украдкой, ненадолго, как отвлечение от невозможной повседневности, было проще. Я не должен был говорить что-то правильное, а она… Она была просто моей, иногда, ненадолго. И этого было недостаточно.

Слишком мало и слишком много, чтобы быть правдой одновременно.

А сейчас… Все произошло сумбурно, быстро, не так, как я предполагал. Не так, как мог бы представлять. Ее образ, плотно укоренившийся в моем сознании, мимолетный, но всегда одинаковый теперь стирался. То устоявшееся ощущение, которое я испытывал, когда был рядом с ней, менялось. Тогда проведенные вместе минуты были непререкаемой ценностью, самым дорогим, что у меня было. Но теперь у нас было огромное количество времени, и я, я… Не понимал ее!

Этот разговор о мертвяках и Ноэле окончательно сбил меня с толку.

— Просто убей его, — пробормотал я. Но она не хотела. Почему она не хотела?

В ее руках сейчас была не только ее собственная жизнь, но и ребенка. Моего ребенка. Это было ужасно просто, но Аннет отказывалась сделать то, самое последнее, что навсегда позволило бы ей быть свободной — убить мучителя. Сердце забилось чаще от вдруг пришедшей в голову мысли. Сигарета, еще недокуренная, вспыхнула против моей воли.

Она все еще любит его? А, может, никогда и не переставала любить?

Я отвернулся от окна, бросился по коридору и вниз по ступеням, призвав свое неизменное «солнышко» для того, чтобы осветить себе путь.

Если раньше, одержимый ею, и я представить себе такого не мог, то сейчас, торопливо спускаясь по ступеням, понял — она могла все это время манипулировать мной, избрав в последний момент лишь за неимением другого выбора. Я тряхнул кистями рук, сбивая пламя.

Нет. Нет. Нет.

Она не могла со мной так поступить. Я прошел по коридору мимо библиотеки, направо, и в пробитый мною же ранее проем в стене. Не зная, как именно перестроил некромант мой замок, я временно его самого поместил в ту камеру, где он содержал в моменты наказания меня. И тут же, в этой камере, где-то в углу должен валяться дневник. Тот, который она принесла в подтверждение своих чувств, когда сбежала из своей комнаты.