Всё, что пожелаете…
Мы плавно шли навстречу, пока не прозвучал один короткий удар, погрузивший танцоров в недоумение и гробовую тишину. Чуть пошатнувшись, я нехотя остановилась, глядя в гипнотически-голубые глаза. Преодолённое расстояние всё ещё меня не радовало, и чем дольше мы оставались на месте, тем больше я могла разглядеть недовольства в чувственных поджатых губах. С течением времени, на лбу мужчины можно было прочесть, что это задание он считает глупым, и подобные эмоции его не красили, зато меня забавили.
Кажется, Крэг наблюдал за нами. Покосившись на проплывающую между недвижимыми людьми фигуру, я обратила внимание, как он вдумчиво рассматривает моё лицо и Брэндона, в конце концов остановившись чуть поодаль в ожидании. Палки в его жилистых руках покоились, и так мы могли понять, что смена скорости ожидает нас ещё не скоро. Мы с блондином обзавелись заинтересованным зрителем в лице Макарти, на что губы Брэндона дрогнули в неразборчивом коротком слоге.
Что бы не происходило между нами, это вызывает со стороны жадное любопытство: и дело тут не только в вызывающем поведении и дерзком характере моего оппонента. Может, я заразилась от него самомнением, но мне начало казаться, что Крэг выбирает ритм с оглядкой именно на наши с блондином передвижения. Он разглядел в нас объект для изучения и продолжает эксперимент, казалось бы, только над нами двоими.
Мужчина поднял палки, чтобы сделать несколько ударов, и у меня невольно дрогнули пальцы.
Один, два, три, четыре. Пятый удар взорвал энергией зал. Люди ринулись со своих мест, устраивая полную вакханалию из торопливых движений. Невозможно было уследить за чем-то конкретно, произошло смешение идей; танцоры попадали в разные потоки, пока одни не поглощали другие, и всё это не превратилось в несколько ведомых неразборчивых комов, надвигающихся друг на друга. Между нами двоими пролетали и одинокие фигуры, давая секундную отмашку.
Брэндон и я не остались в стороне. Мы, словно собаки на привязи, сорвались с мест, и я угодила в крепкие руки блондина. Тепло его кожи вонзилось мне в память с этого момента, как сумасшедшая звериная потребность. Он подхватил меня вертикально за бёдра, закружил, как невесомый лютик в ураганном ветре, и от неожиданности я потеряла ориентацию в пространстве, как и силы анализировать происходящее. Вдвоём мы скользнули на пол, подаваясь друг другу и выгибаясь, чтобы передвигаться по прохладному паркету. Вспышка иступленной безумной свободы от череды ясно прозвучавших ударов, момент, когда мы выплеснули напряжение в нетерпеливом столкновении, произвели на меня неизгладимое впечатление. Я действовала под ним, словно приняв одурманивающие вещества.
Мы сплелись в ком, противодействуя друг другу, пока мужчина не вытолкнул меня над собой. Стоило мне ощутить ступнями пол, как раздались два громких удара, и стремительное развитие едва ли не со слышимым визгом дало по тормозам. К нам плавно приближалась толпа, но мы только начали наш немой разговор! И теперь спорить приходилось мучительно медленно, если мы хотели играть по правилам наставника.
Я склонилась над мужчиной, протянув ему ладони, и как только он принял мои раскачивающиеся рукопожатия, протащила его в сторону по скользкому паркету. Три громких удара, и мы ускорились в замысловатом танце.
― Сумасшедшая! ― Уцепившись за его крепкие плечи, я позволила мужчине подняться на колени со мной за спиной, как шимпанзе взбираются по спине друг друга, и мы проследовали к стене, выстланной холодными зеркалами, под один пронзительный стук. Брэндон плавно осел на пол, коснувшись его головой, а я осталась лежать поверх него, тяжело дыша и жадно вбирая воздух в перемешку с едва уловимым мужским парфюмом. Его грудь вздымалась подо мной, и несколько бесконечных секунд я слушала, как колотится сердце блондина.
Четыре удара. Мы подскочили, попеременно сталкиваясь с леденящим спину зеркалом. Брэндон налёг на меня, вжимая в стену, волнуя и пугая до дрожи своей неуемной силой. Сквозь своё гулкое сердцебиение, я старательно оттолкнула мужчину от себя, но он увлёк меня за собой, не позволяя танцевать в одиночку.
Скорость сменялась мучительно медленно и стремительно быстро. И вне зависимости от темпа между нами происходило отчаянное неукротимое безумство. Брэндон не упускал меня и не отставал ни на шаг, предугадывая любое ухищрённое действие. Зато для меня его предательски внезапные и смелые поддержки стали тем ещё поводом для беспокойства. То, что происходило между нами, было невозможно спрятать от посторонних глаз и уберечь от обсуждений.
Под эгидой неудержимого соперничества прошло и это задание, и все последующие, безжалостно приближая меня к вылету домой. И когда последний день мастер-класса подошёл к концу, я нашла себя, словно порхающей птичкой, выбившейся из стаи. Веселье закончилось, яркий свет, озаряющий студию, потух. Пора возвращаться в Калифорнию.
***
― Искра — это именно то, с чем мы работаем! Это то, что жизненно необходимо для новой постановки и то, что невозможно вызвать искусственно между нашими артистами. То, что вы демонстрируете, и то, с какой скоростью она распаляется — это чёртово безумие! Но вы должны подумать над моим предложением…
Через три часа был вылет. Репетиционный зал, самый огромный, что я видела в своей жизни, теперь был тёмный от надвигающейся ночи и опустевший, в ожидании, когда кто-то сможет его арендовать. Моё тело кричало и ныло притуплённой болью от тоски, что эти два дня подошли к концу. Это случилось так незаметно и скоро, что я готова была проронить слезу, но от этого сдерживало только что озвученное предложение наставника, ставшее для меня лёгким потрясением. Макарти задержал наш свежеиспечённый дуэт, дождавшись, когда мы втроём останемся наедине, и предложил работу в Нью-Йоркском театре, от чего я готова была рухнуть на пол в пронзительной безысходности: разве я могу позволить себе остаться?
― Почему мы должны обдумывать ваше щедрое предложение, тратить время, когда всё очевидно? ― Я знаю, что Брэндона заботил денежный вопрос и рядовые моменты, но догадывался ли он, что одного его согласия будет недостаточно на нас двоих?
― Вы не обязаны эксплуатировать то, что случилось между вами двоими, и в случае, если вы этим дорожите, откажитесь.
Блондин заметно дёрнулся, как от помутнения, видимо, поражённый, как можно раздавать такие предостережения малознакомым людям, а я ещё не готова была осознать слова Крэга по-настоящему, ведь больше всего меня сейчас волновала Молли, работа и жизнь в Сан-Франциско.
― Крэг, у меня самолет через два часа и пятьдесят семь минут. Я живу не в Нью-Йорке, прилетела сюда только ради вашего мастер-класса. Мне безумно жаль, но…
Моей руки коснулась разгорячённая бледная кожа. Брэндон одёрнул меня за запястье, чуть разворачивая к себе.
― Ты будешь жалеть об этом всю свою оставшуюся жизнь! Почему ты не можешь просто согласиться? ― Разозлённый взгляд голубых полупрозрачных в темноте глаз делал мужчину похожим на безумца.
― Потому что у меня своя жизнь в Сан-Франциско! Там моя сестра, которая останется одна! Там моя танцевальная студия!
― Так пускай твоя сестра приезжает в Нью-Йорк! А студия тебе за всю жизнь столько денег не принесёт, как эти гастроли! ― Не прошло и пары минут с последних его возмущений, как он снова начал разогревать во мне неконтролируемый гнев.
― Какой ты умный! Молли учится на художника там, где мечтала, как я могу это отнять у неё? Как я могу оставить своих учеников?
― Так она совершеннолетняя? ― Блондин хохотнул, пригладив потрёпанные за целый день волосы.
― Нет! Не совершеннолетняя! Хватит давить на меня! ― Отчаянная неопределённость засела дрожью в пальцах и принялась неприятно отстукивать в горле. Я нервно сглотнула и быстро направилась в раздевалку за телефоном, пока мужчины не увидели моего предательского тремора.
Это потрясающее предложение вывело меня из душевного равновесия.
