Ах, расслабиться… Ну конечно…

― Просто провести время вместе.

Лицо моё воспылало, как факел, а в груди заклокотало от чрезвычайного раздражения и очередного в моей жизни разоблачения. Маленькая формальность — задание, посторонние люди и Макарти; если бы не этот короткий список, я была бы готова повалить массивного язвительного мужчину на пол и задушить ногами и руками, ведь недвусмысленное предложение из уст слишком приглянувшегося мне танцовщика оказалось непростительной пакостью.

― Что, прости? ― Мы спустились в партер и столкнулись лбами, юля, крутясь и не уступая друг другу.

Не то чтобы мне не предлагали секс озабоченные кобели в клубах и соцсетях… Наверное, впервые это сделал озабоченный кобель, который мне нескрываемо был симпатичен. И аргументов у меня на этот счёт было немного.

― Мы знакомы меньше, чем один день! ― Прямо перед моим носом Брэндон наигранно и непосредственно удивился, старательно-широко распахнув свои небесные глаза. Я отпрянула, испугавшись их глубины, рухнув на колени.

― А тебе нужно подольше?

Мужские прикосновения рук зияли на коже невидимым теплом и заставляли солнечное сплетение неконтролируемо сжиматься даже спустя несколько часов. Я лежала на кухонном разобранном диванчике под мягким пледом, пахнущим медовым парфюмом Клэр, рассматривая из-под широкого отодвинутого стола светлый гарнитур, и смеряла в груди гулкие удары. День был сумасшедший ― прямо с самолёта на мастер-класс Макарти; танцы до позднего беспокойного вечера под прицелом пристального обнажающего взгляда. Любопытство, соперничество, мгновенное чрезмерное возмущение, скрываемое уважение и острое презрение, пылкое азартное чувство ― короткий список того, что я успела испытать меньше, чем за сутки, в компании своего нового светловолосого знакомого. Холодный ночной свет, заглядывающий в окна с улицы, не давал мне усыпить свои трепещущие эмоции. Мышцы туго гудели и молили болезненной усталостью об отдыхе, но я не испытывала и капли сонливости, парализованная захлестнувшим меня восторгом.

Клэр сопела в своей комнате, а я невольно её слушала. Мой тревожно шевелящийся силуэт изредка мелькал на лаковых дверцах кухонных шкафчиков; методично под окнами с шипением и настойчивым гулом проезжали автомобилисты, видимо, как и я страдающие бессонницей. Совсем не хотелось думать о том, в каком состоянии мне придётся ехать в студию; смогу ли я услышать будильник или меня разбудит подруга. Насколько сильно организм пронзит утренняя ноющая усталость, приковывающая к подушкам.

Хотелось думать о нём. О холодных ладонях, властно придерживающих меня за плечи, о его одежде, повторяющей рельефы тела в танце; о том, как блондину становилось жарко и тяжело дышать, пока он выворачивался на изнанку чувственными движениями. Какие задания вызывали у него трудности, а какие получались сами собой; как Брэндон смотрел на меня нагло и пытливо, и как на долю секунды превращался из зверёныша в человека, стоило ему устало потупиться взглядом в конце тяжелого дня. Так глупо видеть очевидное плотское желание и надеяться на возможность заинтересовать мужчину не только в качестве отверстия… И даже после дерзкого приглашения в постель, даже устав за какой-то десяток часов от его ублюдского, скверного характера, мне чудовищно хотелось ещё. В груди трепетало, дрожало от необъяснимого счастья.

Одной из подушек я накрыла своё лицо, судорожно и беззвучно захихикав. В моём теле поселилось нагнетающая робость, сладковатое волнение, частое, неконтролируемое дыхание. Через сутки, поздним вечером меня ждёт рейс Нью-Йорк―Сан-Франциско, но это ещё нескоро. Сначала свежая порция гнилых шуточек, томные многозначительные взгляды, удушающий страстью жар от нашей совместной хореографии. Хотя, кто знает, какие ещё задания нас могут ожидать дальше? Мне до нестерпимого отчаяния не хотелось приближать завтрашний день и одновременно истошно и невыносимо хотелось утро.

Эта короткая поездка была волшебной. Не было времени толком увидеть город, хотя Нью-Йорк был прекрасен в янтарных лучах утреннего солнца наверняка также, как в иссиня-чернеющей ночи; я жаждила находиться в компании странных незнакомцев, объединённых общим чудаковатым заданием, и дрожать при виде голубых глаз светловолосого Брэндона. Странное желание? Может быть потому, что я долго ждала этот уикенд. И даже внимание заносчивого хама кажется мне излишне романтичным. Или же, наоборот, из-за его внимания всё вокруг мне кажется излишним…

Я долго думала. Стоило закрыть глаза, как в голове начинали плясать картинки: тихий лифт, прозрачная гладь зеркал, кучные, плывущие под силой порывистого ветра, облака и острые шпили зданий. Крэг широко и уверенно улыбается, глядя на ворох переплетающихся рук. Меня поднимают над просторным залом, и становится страшно дышать при виде перетекающих и угловатых движений бесчисленного количества людей. И я ― движусь с ними в одном нескончаемом потоке, то склоняясь над полом, то снова оказываясь под потолком. Меня укачало волнообразным танцем, мелькающим перед глазами сменяющимися неразборчивыми лицами. Так я и уснула, всю ночь пытаясь отыскать в толпе светлую голову.

***

С трудом отличая сон от яви, я клевала носом на скамье в раздевалке танцевальной студии, ожидая, пока Клэр облачится в спортивную одежду. Ящики гремели створками, все новые и новые голоса сгущались вокруг, вырывая меня из незавершённой чуткой дремоты. Пятнадцать минут сладких тёплых ожиданий, и мы снова погрузимся в полюбившуюся мне за вчерашний день атмосферу пленительного умиротворения. И нужно было обязательно, чтобы её стабильно топтал и портил стебными фразочками строптивый красавец-блондин.

― Если сегодня будем в парах, опять меня променяешь на этого белобрысого? ― На плече ощутилось горячее теребящее прикосновение. Словно ведомая трансом, я одёрнула головой; не уверена, но возможно я чуть не пустила слюну, пока задремала. С минуту я сидела молча, обдумывая вопрос и исчерпывающий на него ответ.

― Если он снова возьмёт меня в заложники своего дурного характера, ― взъерошив наспех собранный небрежный хвост, я потёрла лицо, пытаясь придти в подобающе бодрое состояние. Надеюсь, Клэр не обижается.

― Ага. Догадываюсь, почему его выперли из команды, ― брюнетка перебрала пальчиками густые вьющиеся волосы и скрутила их в пучок, а потом, недовольно оценив мой внешний вид, вручила мне расческу. ― Мужики — не женщины, церемониться не станут. Я бы такому сразу прописала по тыкве, а ты его целый день терпела. Смотри, как подурнела, не выспалась.

― Из какой команды? ― Девушка знала явно побольше меня, и это не могло не щекотать моё терпение. Кажется, мне станет известна какая-то любопытная информация. ― Ты знаешь его?

― Лично — нет. В интернете прочитала, ― Клэр ловко открыла с телефона ближнюю вкладку браузера, и передо мной запестрел заголовок обзорной статьи с фотографией.

"Gladiators" гастролируют по Америке и Европе с новым пятым фронтменом: куда пропал любимчик женской публики Брэндон Форд?

Оу… Прелестно. Мишель, без пяти минут в Нью-Йорке, обзавелась знакомством со знаменитостью. Я и знать не знала, с кем связалась, но он от чего-то стал только краше в моих изумлённых глазах. Возмущающаяся и не скупящаяся на ругательства Клэр, очевидно, не гордилась подобными знакомствами; да и я сама не переношу болванов с манией величия, удостоивших меня приглашения в постель, но я по-прежнему пребывала в нетерпении, даже в большем, чем прежде, и почему-то ждала нашу последнюю встречу. Будем считать, что он не так плох, раз зацепил меня; в конце концов, у каждого есть свои недостатки.

В конце концов, мы не открыли Америку. Танцевальное прошлое ― не новость дня для человека, прекрасно справляющегося с заданиями Макарти, как и очевидная любвеобильность для такого пройдохи ― не открытие.

Близилось начало, и с новой пищей для ума я вместе с Клэр отправилась в зал, где уже собрались все участники последней части мастер-класса.