― События будут развиваться так, что у принца есть преданная служанка, каждый день приносящая кувшин воды в его покои. Эта девушка влюблена в него, но он её отвергает. Принцу нужна другая — одна из его подданных, ― Крэгу удавалось рассказывать сценарий так, что создавалась интрига. Для меня она заключалась также в том, что я до сих пор не знала, какая роль мне досталась. ― Он готов бросить корону к её ногам, но эта девушка с ним холодна. Бунтарка! Мятежница! Ей не до романтики — у неё своя история. Танцовщица жаждет осушить водопад, ведь в нём погиб её возлюбленный. Он приходит к девушке в одной из слёзных сцен, где будет показано, что они не могут быть вместе. Девушка страдает и жаждет мести! Хочет лишить страну воды всем на зло! В душе её живёт боль и ей она заражает принца, словно травит ядом, воспользовавшись его чувствами. Их совместный танец попадает ему прямо в сердце. Тогда ритуальный танец, исполненный перед источником больше не приносит плодов — на страну надвигается засуха. Гибнут люди, рассвет сменяется закатом. ― Наставник задумчиво осмотрел наши лица. ― Желание мести погубит танцовщицу, и лишь скромная служанка исцелит боль принца. В финале на страну обрушится дождь.

Скромно заполненный зал погрузился в шумные аплодисменты. Макарти поднялся со стула и раскланялся, приложив руку к сердцу.

― Это краткий пересказ сотни страниц сценария. Я хочу, чтобы вы вложили душу в постановку и пропустили каждое действие через себя, как это сделал я. Тогда нас ждёт успех. Сегодня же мы начнём нашу с вами работу!

Ознакомившись с подробным сценарием в печатном виде, я осталась под неизгладимым впечатлением. В голове моей зародилась почти осязаемая картинка, как заиграет сюжет эмоциями при помощи лишь движений человеческих тел. Поразительно, как может развиваться история без объяснений и слов, но быть понятна зрителю любого возраста и любых убеждений. И всё же, глядя на очередь актёров, толпившуюся около наставника, я терпеливо ждала, когда он уделит время и мне, чтобы наконец разрушить интригу; чтобы узнать свою роль во всей этой истории. Макарти окружил вниманием каждого присутствующего участника постановки, выслушивал эмоции и отвечал на бесперебойные организационные вопросы. Наконец, он обратился ко мне.

― Мишель, как твои впечатления? Уже сложились представления, образ? ― Я не могла унять своей мечтательной довольной улыбки.

― Да, при прочтении у меня возникали целые взаимосвязанные кадры того, как будет выглядеть постановка со стороны. Это поражает… Только я не поняла, какую роль ты для меня выбрал, ― Крэг вдруг округлил глаза от лёгкого удивления и рассмеялся. Ну же…

― Мне почему-то было так очевидно, что я забыл сообщить. Я пригласил тебя именно на роль девушки, переживающей трагедию. Ты прекрасно передашь весь спектр чувств — от влюблённости до кричащей драмы. Ты на это способна, и заслуживаешь глубокую, ключевую роль, ― улыбка моя едва не сошла с лица, и я с опаской обратила внимание на группу актёров, рассматривающих меня недоверчиво с ног до головы. ― Это именно ключевая роль, так как твой персонаж вносит в сценарий двойственность — в тебя влюбляется принц, ты одним лишь взмахом руки пробуждаешь в нём чувства, но одним лишь взмахом руки ты можешь и убить всю страну, стоит тебе лишь захотеть этого. Ему, ― мужчина указал пальцем на молчаливо слушающего наш диалог блондина. От неожиданного внимания он скрестил руки на груди; на его скулах заходили желваки. ― Ему преклоняется страна, но он преклоняется тебе одной. Твой танец — взмах крыльев бабочки, влияющий на целую цивилизацию танцующего социума.

Не буду скрывать. То, в каких красках говорил Крэг о злодейском поступке убитой горечью девушки, меня немного напугало: мне предстояло пережить её утрату на себе, прочувствовать разочарование, чтобы обнажить настоящую боль перед зрителем. Это будоражило и навевало печали на ближайшие полгода моей жизни, но отступать я не собиралась. Да и звучало забавно: "Брэндон мне преклоняется".

― Мы ещё неоднократно будем говорить подробнее, но сейчас я хочу, чтобы ты проследила чётко основные эмоции: обезоруживающая любовь к возлюбленному, делающая тебя и счастливой, и уязвимой, скорбящая боль от его утраты, в первые моменты — желание перевернуть этот мир — холодная и беспощадная месть. Но в течение постановки она становится для тебя волевым, бесповоротным решением. Тебе ничего не остаётся, и поэтому ты равнодушно используешь чувства ни в чём невиноватого принца. Подумай над этим, ― Макарти вручил мне блокнот, истерзанный жирными чернилами, торопливыми объемными записями, где он, вероятно, отмечал свои идеи по поводу моего персонажа. Раскрыв записную книжку, я поняла, что наставник собрал целое досье на девушку, оплакивающую возлюбленного у водопада, словно бы детектив расследовал мотивы для преступления.

Пока я бегло изучила анкету человека, в чью шкуру мне предстояло вживаться, Крэг обратился к черноволосой девушке, разъясняя ей роль. Отогнув краешек блёклой бумаги, я всё пыталась вчитаться в строки, но речь Крэга привлекала меня больше, не давая сосредоточиться. Я внимательно вслушалась, глядя в блокнот.

― Ты — всегда рядом с ним, вторишь его движениям и вздохам. Ты — его эмоциональный прототип, на одной душевной волне с правителем целой страны, но всегда остаёшься в тени. Ты наблюдаешь за принцем так, словно за твоим интересом может последовать наказание. Не понятно, можно ли тебе посягать на его внимание или нет, сочтут ли прислугу слишком неугодной, прогонят ли, но ты мечтаешь быть ближе к нему. Разделять с ним его поражения и успехи, и всё ещё остаёшься в тени. Мы должны прийти к такому финалу, где у людей в зале перехватит дыхание от подступающих удушающих слез, насколько добродетельна и терпелива была любовь служанки. Твоя любовь. А до этого момента ты должна цеплять зрителя секретным инструментом — неразделённой любовью. Мучительной, томительной…

Брюнетка часто кивала, с большим интересом принимая каждое слово Крэга. Не выдержав накала его прочувствованного описания героини, я подняла глаза на озадаченную девушку и наши взгляды пересеклись. Кто бы мог подумать, что персонажи будут такими глубокими: ей придётся играть любовь к Брэндону, изо дня в день переживать трепещущее желание его коснуться, но не испытывать такой возможности. И в финале, как с главной достойной страдалицей, принц останется с ней. Девушка горделиво отвернулась.

― Что касается принца, ― десятки людей в коллективе обернулись в сторону светловолосого статного мужчины в чёрном пальто. Я вдруг поняла, как странно ведёт себя блондин: неуместные грубые недовольства, громкий насмешливый хохот, эксцентричная манерная жестикуляция — где хоть что-нибудь из стандартного набора паршивца? Брэндон притворялся спокойным неприметным интеллигентом в одежде превосходного вкуса, сохраняя на лице лёгкий налёт беспокойства, словно действительно мог волноваться за произведённое на посторонних людей впечатление. Что за глупости мне лезут в голову… ― Твоя роль повествует о необъятной ответственности. О том, как один твой личный выбор может навлечь беду на всех твоих многочисленных подданных, зависящих от тебя. Сам ты — живёшь их благополучием, их жизнями — тебе очень важно знать, что ты сделал всё для своего народа. Разочарование в одной хрупкой милой девушке может показаться мелочью в рамках государства, но это ранит тебя не как правителя, а как человека. Ты влюбляешься в неё без своего ведома, хотел ты этого или нет, а расплачиваться за это придётся твоему народу, ― Макарти говорил серьёзно, вдумчиво, пропуская каждое слово через сердце, будто рассказывал мемуары, став их очевидцем, но вдруг слегка улыбнулся, глядя на каменное безэмоциональное лицо Брэндона. ― Слышишь меня?

Готова поспорить, эта роль станет для Брэндона Форда большим откровением. Жить ответственностью за государство ― не девушек на парковке аэропорта склеивать.

― Да, ― он как-то сухо кивнул, сдержанно опустив взгляд в пол, а потом не выдержал и незаметно покосился на брюнетку, взявшую роль служанки. Девушка бесцеремонно рассматривала блондина, словно писчий папирус под микроскопом, от чего даже мне стало слегка не по себе. Видимо, популярность не всегда приносит ему положительные эмоции. Сейчас Брэндон выглядел довольно беззащитно, по какой-то неизвестной мне причине испытывая неловкость под женским душным взглядом.