***

Поспать вдвоем нам так и не удалось. Во-первых, он был теперь в сознании. А во-вторых, я трезвая! И не желала видеть его нахальную рожу рядом с собой.

*Хлобысть!* Полетели перья.

— Что опять? К чему такая дерзость, мелкая? — недоуменно поинтересовались у меня, выглядывая из-за подушки.

— А что тут непонятно-то? Кажется, все ясно. Ты спишь на коврике! Забирай подушку, покрывало и проваливай на пол. Еще не хватало, чтоб бла-го-род-ная и воспитанная красавица спала рядом с убийцей-душегубом! — нагло заявила я.

— Думаю, на все ваши приписанные к себе качества следует добавить частичку “не”. — отозвался с сарказмом в голосе дроу и борзо полез ко мне! Моментально сориентировалась и схватила стоящий на тумбочке канделябр:

— А н-ну брысь!!!! — взревела, замахиваясь. Он притормозил, опешив. — Ты мне конфетно-цветочный период устраивал? Брильянты дарил? А мир к ногам кидал!? Нет? ТАК КАКОГО ЧЕРТА ЛЕЗЕШЬ!? Без обид, чернявка. — уже тише, повернувшись к копытному. Вот, зря повернулась…

— Verrda, вот это запросы! — рыкнул Зевран и в тот момент, когда я отвлеклась, устроил мне показательное наказание. А именно, выдернул из рук эту подставку для свечей, скрутив руку! Не вытерпев сего надругательства, вскрикнула. За это он ущипнул меня за зад с озорной улыбкой! В ответ же:

*Хлобысть!* — погодя пару секунд, я озадаченно уставилась на свою ладонь возле его отвернутого после удара лица.

— Ой… я-я… — начала было что-то невнятно лепетать, а после, притормозив, решительно заявила: — Ты заслужил.

Наступила тяжелая тишина. Нерешительно поерзала задом, рука, которую он так и не отпустил, слегка начинала ныть. Опасливо покосилась на дроу. Голова темного была опущена так, что волосы полностью скрыли окаменевшее в разы лицо. Кажется, повеяло инеем…

— Я тебе не игрушка с улицы красных фонарей, умей со мной считаться. Как я считаюсь с тобой… — тихо, но осознанно пролепетала я, пытаясь вынуть из его хватки онемевшее запястье. Внезапно в голову пришло кое-что полезное, которое я поспешила озвучить: — Правило номер два: встряну, буду выкручиваться сама. Извольте пожинать ваши плоды обучения, мой лонк. Я не позволю обращаться со мной, как вам вздумается, даже если у меня не будет на это сил. Мне надоело быть чертовой жертвой! — выдала уже громче и храбрей, четко проговаривая каждое слово, не замечая реакции на сказанное. — Если я сказала, что вместе мы спать не будем, значит так и будет. И если ты меня сейчас выпрешь на ковер, ничего, я-то переживу, лягу, однако сделаю один печальный вывод — вы в моих девичьих глазах ничем не будете отличаться от того слизняка за барной стойкой! Он струсил, не помог бедной подавальщице, и ты — плюющий на все морали и этикеты рядом с девушкой! Так ведут себя только шакалы! Не падай ниже плинтуса, тебе это не по статусу.

Замолчав, открыла глаза. Оказалось, что в порыве высказываний я их от страха зажмурила. Зевран за это время уже сменил положение, не отпустив моей руки и теперь, скрестив ноги на одеяле в форме лотоса, хмуро смотрел на бледную меня, по-птичьи склонив голову.

— Боишься? — только и спросил он, отведя вопросительно бровь. Удрученно кивнула и опустила взгляд. В его изумруды вовсе не хотелось заглядывать, не то раздавит, как букашку.

— Подними.

— Что? — еле слышно.

— Живо посмотри мне в глаза! — он так рявкнул, что я, подскочив, неосознанно подчинилась.

Кто-то говорит, что зеленый цвет — это жизнь, надежда и умиротворение… но не в нашем случае. Тут зелень, подобна изморози, внезапно ударившей во время весеннего денька. Пропало хоть какое то ощущение безопасности, чувство, будто я маленький цветочек, замороженный взглядом дроу.

Когда наши взгляды встретились… то тысяча мелких игл разом кольнули тело! Хотелось дернуться и вновь вскрикнуть. Не тут то было. Словно цепи сковали глаза, а с ним и все остальное, не пошевелиться. Стала поскуливать, ибо язык также онемел от страха.

— Боишься… — прошипел темный эльф змеёй. — Урок первый, опускать взгляд позволительно лишь перед главами государств и их ближайших приближенных, если еще не обладаешь равной им силой. В остальных случаях, shallen, я приказываю тебе смотреть и наблюдать за всеми. В частых случаях, именно глаза выдают дальнейшие действия противника и конкурента. За неисполнение оного я буду наказывать. Когда говоришь со мной, никогда не отворачивайся! Это понятно?

Коротко кивнула. Момент, и давка исчезла, моя персона перестала его интересовать. Зевран одним махом стянул второе покрывало и направился на кресло. Обустроившись, притих. Помедлив, буркнула “Доброй ночи.” и тоже легла. Спустя какое-то время, через дремоту почувствовала ерзанье на кровати. Похоже виверн, котэ и чертенок, заметив свободное место, переползли на кайфовую сторону. Затем, мир погас.

***

Фортунати.

Местоположение неизвестно, но точно, север.

Взвыл ледяной ветер и пролетел средь заснеженной равнины, пробирая до костей. Обогнул карликовые немногочисленные деревья и сточил парочку белых скал. Было очень холодно, даже дневное огромное солнце, стоявшее чуть ли не целые сутки, не могло обогреть ничто вокруг. Внезапно, вой пронесся эхом между горами. Где-то загремело. Лавина вдалеке. Лишь она и ветер — то единственное, что хоть как-то разрывало звуками пучину гробовой тишины. Не было ни птиц, ни зверей, только глыбы льда до горизонта! Сверкающие при ярких лучах и переливающиеся радугой, будто пропитанные загадочной магией, но нет, это не магия, а всего лишь игра света, одно из прекрасных явлений природы! Оно дополнялось блеском от деревьев. Последние хоть и малы в размерах, но подобно плакучим ивам, спускают вниз, к земле, свои многочисленные ветви. День ото дня солнце делилось с ними крохами тепла, слегка растапливая налипший снег, и также день ото дня их обжигал лютый мороз, заставляя все влажное заледенеть и покрыться стеклянной корочкой. И кто бы мог подумать, что именно они и станут местной достопримечательностью! Капли при вечной мерзлоте обрели вид и размеры, схожие с вербной веточкой, собираемой за неделю до светлой Пасхи, и теперь сверкали не хуже чистых самоцветов, привлекая всеобщее внимание! Однако, его-то как раз и не наблюдалось, уж слишком жесткими и суровыми были здешние территории. Никто мимо не хаживал, никто не видел сей ослепительной красоты природы!

Но…погодите, а что там за темная точка двигается? Опустимся ниже и поглядим поближе.

*Вжу-у-у-ух.*

Надо же. Не то зверь, не то человек. Еще ниже:

*Вжу-у-у-ух.*

Человек, нет сомнений больше. В черный балахон кутался, боится брата мороза. Интересно, что же он здесь забыл? Куда путь держит? Его поступь по снегу дополнила ансамбль привычных звуков севера, а движения взволновали девственные “ивы”. Послышался слабенький треск веточек, чьи спускающиеся радужные локоны раздвинула рука незваного гостя. Все пришло в движение. Белые девы принялись перешептываться: “Кто это? Кто? Чужой?” Вновь фигуру обдал ледяной порыв. Взвыли скалы, недовольные, что их сестриц побеспокоили грубые и сухие руки человека.

Долго он не пробыл среди них. Озябнув, подошел вплотную к одной из отвесных скал и уже посиневшей ладонью раздвинул кристальные пряди ив, не слушая их возмущений. Перед ним раскрылась глубокая черная щель, пугающая неизвестностью, однако не его самого.

Не томя лишней минуты, гость двинулся во тьму. Как только он скрылся, всё вокруг с облегчением вздохнуло. Вскоре, минув узкие коридоры, незнакомец вышел в просторное залитое светом помещение. Это место подобно некому дворцовому залу, на потолке которого имелся стеклянный купол — фонарь. Именно через него лучи восходящего алого солнца озаряли здешнее убранство. В целом интерьера было не так много: четыре ряда колонн пучками усеивали пространство и завершались некой стрельчатой аркой, иллюзорно увеличивающей глубину зала вверх. Где-то на стенах возможно было уловить намеки искусства: то ли это были рельефы, то ли фрагменты фресок, утраченные временем и убитые окружающей средой. Стояло несколько стеллажей, но пустых. Температура же ничем не отличалась от уличной, только ветер остался за порогом. Кто знает, может это храм какого-нибудь божества, забытого и мертвого, а может живого, но покинутого. Как бы там ни было, но всё пустовало. Не обращая внимание на обстановку, фигура продолжила путь.