— Добро. И еще, Оран, заручись его обещанием еще до переговоров, не рассказывать услышанное сородичам-драконам. Я не хочу лишних глаз и ушей! А теперь ступай и не подведи меня. У тебя последняя попытка, дальше будет эшафот.
Командир вздрогнул при последних словах и на пружинных от страха ногах медленно сделал поклон и удалился, оставив владыку одного в зале.
Начало положено…
***
Валери Мориарти.
Прошло две недели. Пятое сентября.
— Валери, через 10 минут тебе на сцену!!! — сообщили мне, не открывая дверей гримерки.
— Да-да-да… А то я олух и не знаю, когда же мне начинать… — пробубнила себе под нос.
— Тише ты! — шикнула мне Анна — мейкаперша, которая в это самое время водила кистью по моим губам. — А то криво нарисую. Будешь перекошенной ходить!
— Ой, да кто там разглядит-то…
— Ценители японской культуры разглядят! А потом предъяву накатают в отзывах. Так что, будь добра, заткнись и сиди смирно.
Раздраженно выдохнула. Сидеть на стуле битый второй час было очень проблематично.
Спустя пять минут, Анна отстранилась от моего лица. Попросив меня встать, она принялась оценивать полностью мой внешний вид, привычно дергая свой подбородок пальцами:
— Крутанись. — послушно повернулась вокруг своей оси. — Улыбнись. — губы слегка дрогнули и приподняли уголки в легкой улыбке.
— Восхитительно! Я про свою работу, разумеется.
— Кто бы сомневался! — бросила я в ответ и аккуратно, передвигаться на деревянных ходулях было все еще трудно с непривычки к такой обуви, приблизилась к огромному зеркалу.
От увиденного у меня аж в зобу дыханье сперло! Такой изумительной я себя еще никогда не видела! В зеркале отражалась ослепительной красоты девушка. Молоденькая, лет на 20, искусительница и в тоже время сама невинность. Черные волосы скручены в сложную прическу с ровно висящими широкими прядями ото лба. В композицию вставлены всевозможные украшения по типу цветов и кандзаси (шпильки), с концов которых дождиком спадали десятки декорированных веревочек. Лицо выбелено пудрами и разрумянено, глаза подкрашены розовыми тенями, упор на стрелки. Губы словно сочная ягода, только что сорванная с куста. “Ммм, я словно клубничка в сливках… Ой, что-то есть захотелось…”
Одежда богатая, я же не бедная гейша! Кимоно переливалось разными цветами: внутреннее кораллово-красное, затем нежная слоновая кость с цветочным принтом и все это замыкает верхнее пурпурное одеяние. Все опоясывал широченный пояс, завязанный сзади в пышный бант. Фасон был пошит так, словно я — бабочка! Он легко струился по телу, подчеркивая все прелести, открыт в зоне декольте, обвивает плотно талию и грудь. Рукава длинные и широкие, подобно крыльям маленькой феи, шлейфом следуют за мной, как и подол юбки. Тонкие ножки, выглядывающие из под разреза кимоно, украшают японские сандалии на деревянной подошве, удлиняя их в разы. Мое лицо было не только накрашенным. На него также мастера налепили искусственные лоскутки кожи, дабы оно казалось более восточного характера. С моими не сильно посаженными в глубь глазами, им это легко удалось осуществить. Декольте тоже подверглось некоторым изменениям. Скажу кратко, мои холмы стали в разы аппетитней, еще с таким вызывающим кимоно… аттас!
Я с жадностью вглядывалась в каждую деталь, охая и ахая, просто не веря, что это — я, стою тут такая распрекрасная! Однако, не только мы с Анной лицезрели отражение в зеркале. Почувствовала, чужой взгляд со спины, медленно обернулась и узрела директора в дверях гримерной. Он неотрывно смотрел на меня:
— Ты великолепна, моя милая! — выдохнул он взволнованно, подойдя.
— Спасибо… — робко ответила я, опустив взгляд. Мужчина, заслышав нерешительность в голосе, подбодряюще щелкнул мой кончик носа и повел меня на место дислокации, наставленчески шепча:
— Не бойся, все получится. У нас есть еще пара минут. Так что, цветик, выпрямись, грудь вперед, попку втяни. — ровно в это мгновенье, я почувствовала как его рука легко хлопнула по филейной части, недовольно на него покосилась. Он же лишь довольно хмыкнул и отошел:
— Пойдешь, словно пантера, мягко и величественно. Расслабься и делай то, что уже назубок знаешь. И знай, ты — не играешь кого-то, а живешь кем-то! Так что вперед, детка… — директор посторонился, открывая мне дорогу на сцену.
Спектакль был не столь грандиозным, нежели опера или балет. Скорее постановка, отчего и зал был в разы меньше, чтобы зритель мог расслышать диалоги актеров и насладиться декорациями. Шел второй акт представления. За первый мои коллеги показали жизнь маленькой Саюри-сан с ее родными, а после трудное обучение и служение в окейе гейш. И вот я выросла и расцвела, словно сладкий лотос в на просторах хрустально чистого пруда!
Под сценой заиграл звонко оркестр, как бы говоря, что продолжение с минуты на минуту начнется.
*Вдох-выдох.*
— Все будет хорошо… — бросила я тихо.
*Вдох-выдох.*
Раздались приглашающие аплодисменты зрителей.
*Вдох-выдох.*
Зазвучала знакомая песня сямисэна (струнный инструмент), после ее подхватили флейты и кото (по типу арфы или цинь)…
— Пора. — выдохнула я в пустоту и сделала шаг в направлении света прожекторов.
***
Я жила, как гейша, уже второй час. За это время, провела “господам” чайную церемонию, поразвлекала их танцами с веерами, и даже спела пару японских песен. Режиссер наотрез отказался их переводить на русский, поэтому пришлось запоминать звучание иероглифов. Пока шел спектакль, мое тело лилось по сцене точно ручеек на скалистых просторах, мягко, ласково, обволакивающе. Все пришедшие на пьесу мужчины, просто пускали слюни от удовольствия. Даже те, что пришли с женами. Разумеется последние жестко их слюноотделение останавливали парой колких фраз или ударов. Но все прекрасно понимали, что перед ними выступает сама Небожительница — искусительница! Чуть здесь приподнять кимоно, оголив бедро, тут чуть опуститься, открыв декольте, а может легко дотронуться до сладких губ, опустив рукав к локтю, и открыть белоснежную кожу прелестной девы…
Я с коллегами показала всю трагическую и в то же время удивительную жизнь Саюри-сан. То, как она с детства влюбилась в знатного мужчину и ради него согласилась стать гейшей, то как она соперничала с другими девушками из окейи за покровительство влиятельных людей, годы жизни во время второй мировой войны и в конце долгожданное исполнение желаний, несмотря на ее предназначение! Под конец все были в неком экстазе, словно после бурной брачной ночи. Когда занавес опустился, они сначала и не поняли, что это всё. И лишь спустя пару минут, мертвую тишину зала разорвали бурные аплодисменты!!!
— Браво! Брависсимо! — ликовали мужские голоса.
— Неподражаемо! — уже женские.
— У-у-у-у-у-у!!! Браво!
Вместе с другими актерами, я вышла перед кулисами, дабы поклониться и насладиться заслуженными аплодисментами. К нам полетели букеты цветов в таком количестве, что у нас просто не хватало места в руках! Сереже, игравшему со мной главную роль, прямо в лицо прилетел букет роз! “Ой, вот не свезло.”
Далее каждый начал выходить вперед, повторно кланяясь и выделывая кое-какие па. Меня ж, как самую изумительную, вывели пара симпатичных парней: Кирилл и Федор. Один из них, после моих обольстительных движений в сторону публики, подхватил мой стан и усадил к себе на плечо. С восторгом закричала и махнула пару раз ножками! По залу прокатилась волна торжества! Вскоре мы распрощавшись с публикой ушли за занавес.
— Фух! — промокнула платочком лоб, все эмоции были на пределе. — Как же хорошо…
Нас поздравляли с удачно проведенной премьерой все, кто работал в театре. Даже Леночка пришла посмотреть мое выступление. Крутилась возле меня, как Моська, ликуя. Я же, переодевшись, смыв макияж и сняв жаркий парик, бессильно упала в кресло, блаженно вдохнув запах свежих цветов. Сейчас мне хотелось лишь отдыхать, а не слушать болтовню одногруппницы.
Девушка еще что-то покудахтала, якобы мне, а после, заметя мою усталость и отсутствие внимания, ушла. Наступила тишина. “Как хорошо…” Откинув голову на спинку кресла, звонко засмеялась. “Вот это я дала жару! Выходит, директор не ошибся, отдав мне эту роль, а я еще выступала перед ним, негодуя. А он-то в корень зрил!”
