Мы пережили уничтожение родного дома во время извержения Малахитовой горы, но остались от нас тогда — считанные крохи. Остальные? Погибли…

Скитались по многим местам, однако, нигде не могли задерживаться надолго, небезопасно. В Завитолье просто так попасть было невозможно, оно мало кого впускало, за счет чего и выживали. — он так печально это рассказывал, что меня чуть-чуть пробрало. “Бедняжки” — Постепенно, от миграций наш вид стал вымирать. Можно сказать, в этом нам помогли люди… Они стали ловить моих сородичей. Не знаю, наверное, ради продажи на аукционах? Кого-то отдавали целиком, как домашнюю зверушку, а кому-то везло значительно меньше, их из ворот выносили по частям… В основном… — он шумно сглотнул и взглянул на Зеврана, тот прищурился. — для алхимических экспериментов. И вот сейчас в этом мире прячется от силы полсотни особей, по несколько штук на континент. Я подобных себе встретил лишь пару раз за всю немалую жизнь”.

Остановив рассказ, Рейстлин тоскливо опустил головку и хвостиком обхватил лапки. Повисла мучительно-долгая тишина. И мне уже начало казаться, что более я ничего не услышу, но…

– “Спустя много лет, наш редкий вид претерпел некоторые изменения: ради выживания, мы научились маскироваться под окружающую среду, благо собственной магической энергии хватало. Как же это правильно сказать-то… Ну вот, как у учебных заведений есть разные факультеты и специализации, так и у нас. Каждый виверн, по достижении определенного возраста мог выбрать ту или иную маску, но лишь одну и на всю жизнь. Выбор был между диким животным, который довольно распространен во многих лесах, и человеком, отнюдь не уродом, наша красота приравнивается к утонченной эльфийской, только без длинных ушей.

После получения специализации маленький вивернчик обязан покинуть гнездышко и отправиться в то общество, которое он выбрал. Ну оно и понятно, зверь — в заросли, человек — в город или деревню. Так мы и растворились. — непродолжительная пауза. — В конце концов, люди, не найдя более ни одной особи, прекратили свои тщетные розыски полезного ингредиента и… “виверн” превратился в одну из волшебных легенд, которую ныне рассказывают деткам ноченью их мамы”.

— А ты…? — тихо спросила. Его трогательная сказка брала за душу. — Что было с тобой?

– “Вот тебе всю подноготную доложи! — мысленно хмыкнул дракончик. — Ладно, так и быть, поведаю. Я вырос в западных землях Лугаса (бывшая территория светлых эльфов, с 7:84 века принадлежит Оскверненной Империи, как плата за помощь в войне с Гоблинскими ханствами 7:84,1–7:85,2 века). Там не видел хлопот и просто радовался жизни, мотался от дерева к дереву в догонялках с друзьями. Родителей очень любил, пока они мне глаза не открыли изощренным довольно способом…

А все как было-то. В одно прекрасное утро, отец и мать решили показать мне человеческое поселение, ну я ж такой: “Летим скорей, хочу, хочу!” Глупым был, любознательным, всё нужно было увидеть. И вот, допрыгался.

Родные посадили меня в середине пыльного перекрестка и приказали ждать их тут, пока они слетают по делам. То — обедний был. Жара. Пекло. И никого на улице. Чем я только не пытался себя развлекать: и за камушками бегал и стрекоз ловил и палочкой землю рыл. Спросите: “Почему округу не посмотрел?” А нельзя было! Наказ отца — свято исполнялся в нашей семье испокон веков. И они это прекрасно знали, потому и оставили там.

Прошло много времени, точно не скажу, помню, что стало, не так горячо, как раньше. И как по заказу со всех щелей начали вылезать люди и их живность. Толпой направились в мою сторону.

Я во все глаза рассматривал их, а они меня. Им впервой встречать подобную тварь! Дети, завидев сверкающую чешую, сразу полезли ее лапать! Вскоре их отогнали мужики, уже представив сколько они смогут за такую тушку получить золотом. Залаяли собаки. И вот я сижу такой на песочке и не понимаю, что им всем от меня нужно, ведь, только отвернусь, как раз, и меня тянет кто-то за хвост, два, и уже в чьи-то руки крыло приподнимают.

Сначала, это все забавляло. Но потом… Резкая боль пронзила тело! Я истошно взвыл и быстро повернулся к агрессору. Им оказалась сухенькая старушка с какими-то граблями в руках. Она ими тыкала в меня и что-то орала, как ненормальная! Я не мог тогда разобрать языка, но сейчас прекрасно переведу: “Сие выродок Ужасного Дракона и Морозного Дьявола! Бойтесь его! Бойтесь, он пожрет ваших детей, когда вырастет! Мы должны искоренить в нем всё зло, через сожжение! Хватайте гада ползучего! Рвите на куски, а потом кидайте в костер! Смерть чудищу!”.

Мда, дикий народ был. Во все байки верил. А эта бабка у них шаманка местная, заправляла всей деревней, как староста. Ее среди всего шума не только услышали, но и послушались. Не прошло и пяти Самары(5 минут по дневному времени), как я уже носился по кругу, пытаясь не попасться в руки! Мне заступали дорогу, ловили руками, потом топтали, тягали… было больно… очень. В ход пошли палки и собаки. Единственное, что хоть как-то спасало от них, так это чешуя. Она, по желанию, могла раскаляться так сильно, что начинала обжигать руки всякого, кто дотрагивался, но лишь на время.

Громко. Страшно!

Стал кликать на помощь мать и отца, но никто не явился. И я не понимал, почему они не отвечают, ведь ментальная связь работала везде и при всех условиях, а тут, такая тишина, как в склепе…

“Мама, папа, где вы? П-помог-гите мне!” — всё звал я, когда люди в округе закидывали камнями и били, чем придется. Налетали собаки, грызли и рвали мою полуостывшую плоть! А затем кинулись и люди те, что набрались храбрости больше остальных зевак.

Конечностей я более не чувствовал. Сильнейшая боль, как физическая, так и душевная поглотили разум. И я обезумел! Не преувеличиваю.” — я поежилась. “Люди-звери!”

– “Как только ярость добралась до головы, а кровавая пелена застлала глаза, магия внутри меня пробудилась и разорвала оболочку, удерживающую ее! Сначала была яркая вспышка, ослепившая всех присутствующих. А затем пришел небывалый прилив сил. Камни подо мной принялись уменьшаться в размерах, собаки тоже. Удары становились не такими уж сильными, нежели раньше, однако боль не отступала. Послышались испуганные крики женщин и плач детей неподалеку. Им грозно орали мужики, дабы те ушли в дом, но кто бы их слушал!

Когда уменьшение предметов закончилось, я заметил, что стою на коленях и могу подняться в полный рост. Выпрямившись и рассмотрев себя, понял, выбор сделан, маска надета. Так вот, к чему это всё! Словно водой окатили. Было чувство, будто меня хлестнули кнутом предательства по лицу. И кто?! Собственные родные! Почему не сказали сразу??? Бросили, как крысеныша в воду, авось поплывет, иль утонет. Не важно!

Обида, гнев загрохотали во мне с новой силой.

Ненавидяще я оглядел всех рядом стоящих. О, Нора! Лучше бы они убежали тогда! В их глазах стоял дикий страх за свою шкуру, мне не стоило этого видеть в таком состоянии! Самые умные давно покинули перекресток, остальные же ждали продолжение зрелища. “Ну что ж, я его вам покажу”.

Мне в тот момент было плевать, на то, что гол. Магия струилась по телу, я чувствовал искры на кончиках пальцев и мог плести из нее всё, что душе угодно. Ненавязчиво пришел образ колдуна, некогда увиденного мной, который пробирался через бор на север. Я тогда запомнил его одежду до мельчайших подробностей, уж больно хороша была собой. Представив, что собственно хочу, махнул рукой некий символ, и сразу снизу вверх от ног до плеч меня окутали ткани и кожа черного цвета. Они сплелись в богато сделанные вещи: сапоги, штаны, рубашку и плащ. Соединившись в один образ, они представляли собой жуткую картину, дополненную моими белоснежными волосами, горящими янтарем глазами и с безумной улыбкой на губах…” — Рейст вновь остановился перевести дух.

— Как интересно-о… — фальшиво протянул Зевран. — И как же развивались события дальше?

Тот, вернувшись из воспоминаний, нервно дернул крылышком на его вопрос.

– “А ничего!”