Литературным творчеством увлекся в зрелом возрасте. Опубликовал пять стихотворных сборников и 19 книг прозы: «Потерянное детство», «Встреча через полвека», «На заполярной широте», «Под северным небом», «В Туруханской тайге», «Черная пурга», «Наши студенты в Америке», «Семья фронтовика» и другие.

Публиковался в журналах: «Сибирский Парнас», «Российский колокол», «СовременникЪ», «Охотничьи просторы», «В мире животных», «Охота и охотничье хозяйство», «Юный натуралист» и других.

После уборки урожая и в первой половине зимы молодежь деревни Старые Паны обычно собиралась на посиделках. Организаторами и хозяйками посиделок были девушки. Они снимали комнату у тетки Лукерьи. Дом у нее большой, кирпичный и просторный. Строил его ее отец в расчете на большую семью, но Бог дал ему единственную дочь, которая осталась вдовой без детей. И вот теперь она тянулась к молодежи. Ей доставляло радость видеть, как веселятся молодые люди, и она за умеренную плату сдавала большую комнату. В день посиделок из комнаты выносили всю мебель, вдоль стен расставляли лавки, к потолку подвешивали десятилинейную керосиновую лампу, называемую «молнией».

Первый день посиделок считался праздничным. Девушки вскладчину варили пиво, готовили угощение, приглашали в гости парней. В ожидании парней занимали лучшие места. Парни приносили с собой конфеты, пряники, орехи, семечки и угощали девчат, рассаживаясь на оставленные для них места.

После того как все приглашенные парни собирались, девушки начинали петь, называя в песнях имена присутствующих парней. Затем начинались хороводные игры, пляски и общее пение.

На будничных посиделках девушки пряли, вязали, стараясь до прихода парней выполнить задания матерей. Во время работы пели, рассказывали различные страшные истории, передавали деревенские новости, обсуждали парней. Часто гадали: придет или нет тот или иной парень.

Нередко на посиделки приходили ребята из соседних деревень. Местные парни встречали пришельцев недоброжелательно, часто приход чужаков приводил к драке.

Развлечения на будничных посиделках носили сдержанный характер. Парни, придя к девушкам, рассаживались, развлекали их разговорами, пели вместе с ними песни и частушки. Девушки обычно продолжали работать, нарочито не обращая внимания на пришедших. Тогда парни отнимали у них веретёна, заставляя приступить к веселью.

Веселье начиналось с песен, плясок, побасенок и заканчивалось танцами. Здесь завязывались знакомства и дружба, нередко заканчивающиеся любовью и свадьбами. Большинство жителей деревни носили фамилии Стариковых и Головиных, кроме них проживали только четыре семьи Коневых и две семьи Цапаевых.

Расходились с посиделок поздно вечером, шли по улице с песнями под гармошку. Односторонняя улица тянулась почти на два километра. Дома были добротными – из круглого леса и кирпича. Все усадьбы соединялись тесовыми заборами с высокими воротами. В средней части улицы стояла школа. В ней было четыре класса. Считалось, что четырехклассного образования для деревенских детей достаточно. Многие дети не окончили и четырех классов. За оградами и огородами протекала река Пан, впадающая в реку Ошлу, которая, в свою очередь, впадала в Кокшагу, а та – в Волгу. Река неширокая, но со многими омутами, в которых водилась разная рыба.

Мише Коневу давно приглянулась семнадцатилетняя скромная девушка Клава Цапаева. Он подошел к ней и спросил:

– Клава, можно я тебя провожу?

Она сильно удивилась, что парень из очень зажиточной семьи обратил на нее внимание, и, потупив взор, произнесла:

– Проводи, если есть желание.

Миша пошел рядом с Клавой, не решаясь взять ее под руку. Он обдумывал, с чего начать разговор. Морозец стоял знатный, под ногами хрустел снег, на щеках Клавы выступил румянец. Ее лицо при выдохе окутывал пар и оседал инеем на волосах, выглядывающих из-под платка. После минуты молчания Миша спросил:

– Говорят, что ты умеешь вязать хорошие кружева?

– Вязать – вяжу, но не знаю, хорошие они или нет.

– Моя мама видела их у своей сестры и хвалила тебя. Она собирается заказать тебе кружева на все кровати.

– Если закажет – свяжу. Дело нехитрое.

– Может, когда-нибудь и для меня свяжешь…

Клава не поняла намека Миши и ответила:

– Тебе-то зачем кружева? Ты же не красна девица.

В те времена считалось очень модным кровати застилать с подзорами, когда из-под покрывала выступали кружева. Стопку подушек на кровати обязательно прикрывали кружевной накидкой. Клава считалась лучшей кружевницей, и деревенские модницы делали ей всевозможные заказы. На вырученные за работу деньги она покупала ситец и другие ткани и сама шила себе наряды, одеваясь не хуже богатых невест.

Клава родилась в русской крестьянской семье. В конце девятнадцатого века в крестьянских семьях еще сохранился патриархальный уклад жизни. Ее родители, Владимир Павлович и Анна Яковлевна, были воспитаны на традициях официальной православной религии и мифологических представлениях о создании мира. Будучи глубоко верующими людьми, они придавали большое значение внешней стороне церковных обрядов, считали своим долгом в праздничные дни посещать церковь. В Бога верили всем сердцем.

С развитием промышленности, торговли, установлением контактов с европейскими странами высшее общество и городское население перенимали европейскую культуру. Появление на селе любых нововведений рассматривалось в крестьянской среде как нарушение установленного Богом миропорядка, которое ведет к хаосу и несчастьям. В радостях и скорбях селяне обращались к Богу. Заказывали молебны перед началом и окончанием важных дел. Периодически приглашали в свои дома сельского священника для освящения жилища.

Анна Яковлевна очень хотела родить дочь, чтобы иметь помощницу в делах и воспитании будущих детей, хотя было принято считать, что мальчик обещает крестьянской семье помощника, а девочка – разорительница. В те времена в количестве детей не ограничивались, рожали столько, сколько Бог пошлет. Во время беременности Анна старалась смотреть только на красивые вещи и красивых людей, чтобы дочка родилась красавицей. Она ела только красные ягоды, чтобы дочка была румяной, ела много укропа, чтобы у дочки оказались красивые глаза и пушистые ресницы. Будущей матери нельзя браниться и много спать, иначе дочь родится злой и ленивой. Бог услышал молитвы Анны, и у нее родилась крепкая и красивая девочка. Пуповину ей обрезали на прялке, чтобы она хорошо освоила главную женскую работу. Новорожденную завернули в материнскую рубаху, чтобы ей передались все лучшие материнские качества. Повивальная бабка передала девочку в руки отцу, тот уложил ее в приготовленную качалку в знак того, что признает ребенка своим.

Бабка повела роженицу в баню, где была приготовлена чистая речная вода. С молитвами и наговорами она опрыскивала и мыла Анну.

С крещением затягивать не стали. На восьмой день по рождению ребенка отец запряг лучшую лошадь и всей семьей поехали в церковь, расположенную за четыре километра, в соседней деревне. На втором тарантасе поехали брат Владимира Алексей в качестве крестного отца и сестра Анны Валентина в качестве крестной матери. Кум Алексей купил для крестницы серебряный крестик, который она носила до глубокой старости. Кума Валентина подала священнику полотенце – утереть руки после погружения ребенка в воду.

После крестин в доме Цапаевых собрались родственники. Они поздравляли отца и мать с дочкою, кумовьев с крестницей, бабку-повитуху с новой внучкой. Для приглашенных родственников был устроен крестильный обед. Бабка подала на стол пирог, в шапке горшок с кашей и на тарелке штоф с водкой. Она начала угощать присутствующих, но те, по обычаю, предлагали первую рюмку выпить ей самой, в шутку заявляя: