А Стас, зашедший в интернат с букетом роз, был подавлен видом разбросанных желтых роз. Он стонал и извивался от бессилия, Марго не было. И он просто подумал, что она спряталась от него, так как часто делала это. Пришла воспитательница и сказала, чтобы он ушел из интерната. Это Кыдана пожаловалась ей, что в интернате посторонние. Стас вышел из общежития, сунув букет рассерженной воспитательнице в руки. Изумленная женщина проводила его недоуменным взглядом. Ей никто не дарил роз, даже муж. Только в городе можно было купить розы, и по очень высокой цене. Лишь директорская жена могла хвастаться розами, подаренными мужем, и то не всегда.
Ненависть к желтым розам у Стаса укреплялась. Он не знал, кто стоит за ними. Он даже и не хотел знать, это для него было чем-то мистическим. Он терпеть не мог желтый цвет. В детстве Стас пролил чернила на новенькую желтую рубашку и был наказан отцовским тяжелым ремнем. После этого он взял украдкой ту самую старательно выстиранную матерью рубашку и искромсал ножницами. За это отец почему-то не наказал, просто бросил рубашку в печь и сказал: «Больше никаких желтых рубашек». Потом он сказал, что желтый цвет – это цвет измены и что желтый цвет любят сумасшедшие. А мать возразила, что желтый цвет – это божественный цвет, это цвет солнца. Спор был недолгим, видимо, они повздорили по этому поводу еще давно… Отец ударил по столу, мать ушла в свою комнату…
Нетрудно уже сейчас догадаться, кто приносил желтые розы на могилу Королевы, но разрушительной силой, так повлиявшей на психику молодого Стаса, был голос, голос Лены. Лена после знакомства с Марго старалась быть похожей на нее и переняла у нее не только походку, но и тот удивительно нежный, бархатный голос. Но почему-то никто не замечал этого из-за противоположной внешности Лены. С ее внешностью голос приобретал совсем другой оттенок.
Этот фальшивый, насквозь пропитанный лестью голос отталкивал. Артистичность ее голоса поражала многих.
И Стас, услышав на кладбище голос любимой, был потрясен. Слова «Ой! Не надо!» он часто слышал, когда хотел просто подержать Марго за руку. И эти приглушенные слова Лены показались ему произнесенными из могилы. Это свело его с ума. Окончательно его подавили слова Марго, зовущие: «Стас! Стасик! Стас! Верни цветы обратно! Вернись!» Он подумал, что Рита зовет его в загробный мир… А он не хотел умирать, когда перед ним открывалось его светлое будущее…
А о доведшем жениха до обморока случае и рассказывать не стоит… Старик Стас до сих пор уверен, что там была Маргарита с белыми бантами и белым фартуком…
Итак, до свидания, мои дорогие читатели, на этом…
Виктор Дроздов
Родился в 1958 году. Проживает в городе Белгороде. Член ИСП. Издал сборники стихов «Между делом», «Мы вернемся», «Разогнутая дуга», «И в свете моих забот…», «Спасибо вам, ветераны», «Я бы жизнь эту прожил не раз…», аудио-книгу «Вдоль линии судьбы». Издавался в журналах «Звонница», «СовременникЪ», «Российский колокол», «Они сражались за Родину», «Бессмертный полк», «Форма слова», «Не медь звенящая» и пр. Награжден медалями «220 лет А. С. Пушкину», «150 лет И. Бунину», «125 лет С. Есенину», «К 75-летнему юбилею Великой Отечественной войны». Дипломант конкурса ко Дню Победы в 2019 году. Награжден грамотами, благодарностями, дипломами. Лауреат Международной литературной премии мира.
Вот и осень подоспела
Облака, нас потревожив,
стали тучей.
Вот и осень подоспела,
а не случай.
Это летом нас смущать
они не смели.
И только роща разноцветьем
закипела.
Мы надежду берегли
о новых встречах.
И друзья казались крепкими,
и плечи.
Мы любили, мы рожали,
мы растили.
А года ручьем под горку
покатились.
Все кричали, надрываясь,
было мало.
Что же к осени, ребята,
с нами стало?
Даже если пошуметь порой
захочешь,
то тихонько говорят,
что он хлопочет.
Обрели все белизну,
где было темным.
У морщины взор не будет
больше томным.
Над годами все шутили,
между прочим.
Вот теперь года над нами
похохочут!
Осень, что ж ты незаметно
приходила?
К этой встрече отчего
не припозднилась?
Реку жизни перешла
каким ты бродом?
Не услышу на вопрос ответ я
сроду.
Колокольный звон далекий
и прощальный.
Ветром холод в листопад
воет печально.
Крики стай, птицы к отлету
кружат.
Понимаю, это жизнь,
но в сердце стужа.
Не стремитесь в детство вернуться
Не стремись на закате в детство,
Где давно пожелтела трава.
Не живут, кто жил по соседству.
Не на наших деревьях листва.
Детство выросло, мудрое стало.
Подорожник тропинкой пророс.
Отвечать там ромашка устала
На «Вернутся назад ли?» вопрос.
И «здорово» не скажут, встречая.
Кто увидит вас – не подойдет,
Потому что он вас не признает,
Тот, кто в детстве вашем живет.
Нас годам ожидать не пристало.
Сколь надежда сносила штиблет?
Там чужие следы от сандалий
Лепестки мяли в пыль много лет.
Не пытайся в детство вернуться,
В те места, что тебе так важны.
Хочешь в прошлое вновь окунуться?
Мы ведь там никому не нужны…
Младшая сестра
Зелень весны, в белом сады.
Да лучи согревают теплом.
Я и сестра оставляем следы,
Все идем не спеша селом.
В пыль опал абрикосов цвет,
Покраснела черешня. Влекло.
Чтобы у младшей не было бед,
Я своим прикрываю крылом.
Век прожитый пылью покрыт.
В морщинах, в висках бело.
Только память все же хранит
Родной мамы и хаты тепло.
Как нас гнобила, рвала нужда,
А труд был тогда не влом.
И всегда рядом была сестра,
Я, где мог, прикрывал крылом.
Вдруг над хатой зажглась звезда:
«Вам удача! Вам надо рискнуть!»
Окна в плачь! Мы ушли в никуда,
От морщинок маминых в путь.
Все же устроились как-то дела.
Напортачил где сам – поделом.
Меня всегда выручала сестра,
Как всегда, я прикрою крылом.
Время давало не раз свой совет.
Уже не те мы. И пусть не вдруг,
Но ушел, как упал вишен цвет,
Материн голос и тепло ее рук.
Обиды все, спор, гнев – суета.
Пеной в море уйдет прочь зло.
Понял и я, что долг мой всегда
Прикрывать мне сестру крылом.
Порой мысли приходят о том,
Что сестре судьбой суждено
Всю родню заменить – ей одной.
Вот сестру не заменит никто.
Ветра выжимают слезы из глаз,
И морщины все глубже в чело…
Я не ангел, но есть мамин наказ
Мне сестру прикрывать крылом.