Когда Хейн вышел из комнаты, Фабер вздохнул, и, подойдя к окну, отдёрнул грязную кружевную занавеску, создающую полумрак. Вид из окна был шикарен. Вся усадьба была, как на ладони. Несколько парковых тропинок, петляли и уходили в золотую даль. Слева располагался прудик с перекинутым через него деревянным полуразрушенным мостиком. Летом может это и выглядело неэстетичным, но сейчас, мостик вписывался в радужные краски осени.

Оставив занавеску открытой, Фабер развязал свой рундук, и стал раскладывать из него свои вещи. В комнате стояли; небольшое бюро, маленькая тумбочка, стол, старый платяной комод и односпальная кровать. Хейн снял с неё перед уходом всё постельное и положил сверху чистое, вытащив его из верхнего ящика комода.

Но что больше всего удивило Фабера, так это наличие книг, расставленных на трёх настенных стеллажах. То, что прислуге, некогда было бы читать, и хозяин вряд ли бы позаботился о таком досуге для них, оставалось очевидным. Не говоря уже о том, что люди такого уровня не всегда умели читать и писать. Значит, или именно эта комнатка, или весь этот дом, занимали раньше люди, весьма, более высокого социального статуса и образованности, нежели обычная прислуга. Возможно, дом служил уединённым уголком для отдельного от всех, отдыха. Недаром перегородки, разделявшие его внутреннее пространство на комнатушки, выглядели нелепо.

Но Маркусу здесь понравилось.

Будучи в прошлом солдатом, он привык, куда к более спартанским условиям, и отдельная маленькая собственная комнатка в тёплом и уютном домике, его вполне устаивала.

Просмотрев несколько книг, он подошёл к бюро. В таких, хозяева обычно хранят документы и деньги. Интересно, что находится в этом? Но сколько Маркус не пытался открыть его резную дверцу, она не поддалась. Находящиеся в столе ящики так же оказались заперты. В конце концов, будучи не особо любопытным и понимая, что ломать чужую мебель всё равно нельзя, он оставил все свои попытки проникнуть в бюро и занялся раскладкой одежды в комод. Разложив все вещи и сев на кровать, он облокотился на стену и закрыл глаза. Дальняя дорога, недавний сытый обед и тёплая обстановка склонили его ко сну.

Засыпая, он мысленно пронёсся по своему нелёгкому пути; от Блюхера, до Вюрцбурга. Сколько же всего произошло с тех пор, сколько раз он думал, что определился с выбором, пока судьба вновь не заставляла его двигаться дальше. Он уже и не смог бы вспомнить начало своего пути. Его воспоминания о войне почему-то всегда заканчивались на одном и том же месте.

Темно. Холодно. Он пробирается через какие-то кусты и слышит позади себя пушечную артиллерию. Кто-то идёт сзади; при этом тяжело дышит ему в затылок и натужно кряхтит.

– Мы ни за что не выберемся из этой чёртовой деревушки,– прохрипел этот, кто-то. – Мы все здесь погибнет под шквальным огнём французской артиллерии. Кажется, наши союзники специально нас бросили здесь подыхать.

– Поменьше причитай и иди вперёд, – послышался ещё чей-то голос, но уже со стороны.

– Смотрите, там дом! – выкрикнул из соседних кустов, кто-то другой.

И действительно, присмотревшись, Маркус заметил мелькающий между молодых деревьев огонёк. С трудом передвигая ноги в вязкой жиже, он, наконец, ступил на спасительный сухой островок. Отсюда стало хорошо видно небольшой рубленый дом.

– Странно, кто это поселился тут на отшибе Вахау? – высказал удивление один из идущих за Маркусом. – Или бригадир не счёл нужным нас предупредить, или разведка ему не доложила?

– Да какая разница, – тяжело дыша, сказал другой. – Главное, что здесь можно будет переночевать, а может быть даже и поесть перед сном.

– Очнись, откуда бедные крестьяне возьмут еды на четверых человек. Хуже того, там могут и вовсе оказаться французы на постое.

– Нужно это проверить, – сказал, первый.– Маркус, ты у нас самый опытный, проберись осторожно к дому и разведай, кто там живёт,– обратился он к Фаберу.

Молодой человек вздохнул, вытер грязным рукавом лицо, и, сняв с плеча ружьё, зашагал, пригнувшись, к дому.

Состоя и сражаясь в войсках седьмой коалиции, он знал своё место, и был одет, обут, сыт. За тем туда и подался из своей маленькой деревушки, расположенной на окраине Пруссии. Да, денег он заработал. Но совсем немного, и даже не половину того, чего ожидал, и что ему обещали. На покупку своего дома всё равно не хватало. Тем более пришлось сильно растратиться на путешествие.

Ты нужен Родине, только пока молодой, и пока ты готов ей служить, а потом про тебя забывают, и ты уже не в силах что-либо изменить. Многие сложили свои головы на полях сражений только потому, что погнались за удачей, деньгами и славой. Это потом ты понимаешь, что вся слава достаётся лишь командирам, не обагрившим в большинстве своём даже сабли кровью, удача отвернулась от тебя, так как, состарившись или сильно повзрослев, ты уже ни кому не нужен кроме себя, потому что так и не успел завести семью. Денег слишком мало для того, чтобы забыть о работе, на которую ты уже не способен в силу своих ран и опять-же возраста. И вот, пройдя весь этот нелёгкий путь, прошлое становится твоим единственным счастьем, а светлое будущее, превращается в нечто эфемерное, недостижимое.

Фабер даже не заметил, как наступил вечер. Открыв глаза из-за стука в дверь, он обнаружил себя в кромешной темноте. «Тьфу, опять заспал собственный сон». Хотя между мучающими его уже давно видениями он ни как не мог провести черту; то ли они действительно были его снами, то ли обычными воспоминаниями, он иногда этого и сам не понимал.

Стучавший в дверь, оказался управдомом Хейном. Он пришёл специально за Фабером, чтобы отвести его к хозяину, пожелавшему увидеть своего нового привратника.

Маркусу даже не пришлось одеваться, потому что он так и заснул в своём пальто.

На улице, после тёплого дома, было зябко и ветрено. Маркус поднял воротник своего пальто и пошёл за управляющим, разгребая ногами огромные кучи опавших листьев. В особняк они зашли, через парадный вход. Пройдя большой вестибюль, и войдя в гостиную, Фабер увидел своего будущего хозяина.

Доктор Штанц стоял у камина и что-то говорил лакею на итальянском языке. Обернувшись и посмотрев на Фабера, он вдруг удивлённо искривил правую бровь.

– Добрый вечер. Рад принять вас к себе на службу, – сказал он, обращаясь к Маркусу. – Вы, я вижу, человек в прошлом, военный, а значит дисциплинированный: люблю таких. Как ваше имя?

– Маркус Фабер, – представился тот, не снимая шляпы.

Но доктор, казалось, не обратил на это ни какого внимания. Он так внимательно разглядывал лицо мужчины, словно пытался вспомнить, где же мог его видеть, что даже не заметил этого незначительного несоблюдения этикета.

– Где же вы служили, милейший Фабер? – спросил доктор, как-то хитро прищурив один глаз.

– В войсках шестой и седьмой коалиции, – ответил Маркус, немного смущённый тем, как на него смотрит его будущий работодатель.

– Прекрасно,– сказал, доктор.– Мы с вами почти сослуживцы. Я служил военным лекарем в первую компанию, а затем, волею судьбы попал в шестую и участвовал в походе тринадцатого года. Быть может, мы даже встречались; случайно конечно. Меня зовут Хенрик Штанц, – представившись, доктор подошёл к Фаберу и протянул ему для рукопожатия, свою руку.

Вот только теперь Маркус снял свою шляпу и крепко пожал руку доктора. Стоявший рядом Хейн, был ошарашен. Он даже заволновался, не расположился ли к своему новому работнику, доктор, больше, чем к нему. Ведь тогда место, занимаемое им, грозило достаться этому бывшему сослуживцу. Где это видано: хозяин, подал руку своему слуге.

Но Штанц не стал утомлять себя и своего нового работника разговорами, он лишь пожелал ему удачи, и обещал кормить и давать кров в своём доме, сколько угодно, назначив при этом приличное жалование.

– Ведь у вас, наверное, уже ни чего и не осталось от вашего последнего заработка? – спросил он, Фабера.

– Осталось, но совсем чуть-чуть, – ответил честно мужчина.