Он не отрицает этого.

— Я же говорил, что хочу семью.

Но он не произносит слов, которые мне нужно услышать. Я была так смущена, думая, что, возможно, это что-то значило немного больше для него.

— Как это будет выглядеть на практике? — интересуюсь я.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду… для тебя это соглашение. Это не похоже на нормальный брак. Так как же это будет выглядеть на практике?

— Я обеспечиваю тебя, — отвечает он. — А ты станешь матерью моих детей и моей женой.

Он этого не понимает. И я даже не уверена, что мне нужно, чтобы он сказал. Но мне нужно, чтобы было нечто… большее. Это снова надежда. Прорывается во мне. Говоря мне, что я должна делать и иметь все это. Но это никогда не было правдой.

— Я даже не знаю, чем ты занимаешься, — выпаливаю я. — Весь день за компьютерами.

— Я счетовод Воров в сфере азартных игр. Как и для ирландцев.

— Так что это значит? — интересуюсь я. — Это незаконно. Тебя могут поймать. Что будет потом?

— Меня никогда не поймают, — усмехается он и на самом деле выглядит оскорбленным. — Я Призрак.

Его ответ не успокаивает меня, поэтому он сам пытается успокоить.

— Я лучший в своем деле, Талия. Вот почему я бесценен для Виктора. Для Воров. Больше нет никого с моим набором навыков. Я могу заверить тебя в этом.

Я ему верю. Я видела, как он работает. И я знаю, что в его мозгу есть что-то опасно гениальное. Но все это сваливается на меня разом. Что же я наделала.

Я вышла замуж за мафиози. Подписала контракт, который не в силах расторгнуть. А теперь у меня будет его ребенок. От этого человека, который недавно вот также заверял, что никогда не сможет полюбить меня. Я не думала, что захочу этого. Но теперь… Боюсь, что он прав. Что этого никогда не случится.

И я буду потеряна для него. Для этого мира.

— Ты проводишь весь день в своем офисе, — говорю я ему. — Распивая коньяк. Работая. Играя в шахматы. Все изменится?

Его брови сходятся на переносице.

— Я помогу с воспитанием ребенка, — отвечает он. — Это будет наш ребенок, Талия. Наша общая ответственность.

Я сглатываю, постукивая пальцами по бедру. Он этого не понимает.

— И мы будем ужинать вместе? Проведем отпуск совместно? Будем смотреть фильмы, играть в игры…

Теперь уже он выглядит встревоженным. С каждым моим словом его поза становится все более напряженной.

— Не знаю, — отвечает он. — Я занятой человек.

— Верно. — Я делаю вдох и собираюсь с мыслями. — Значит, все будет так, как сейчас. Я буду оставаться в своей комнате на весь день. Ты останешься в своем кабинете. Ночью ты трахнешь меня, и у нас будет общий ребенок, ответственность за воспитание которого мы будем делить поровну.

Он, кажется, смущен моим гневом.

— Разве это не то, о чем мы договаривались? Я не понимаю, Солнышко, что тебя так расстраивает.

— Я тоже не понимаю. — Я смотрю в потолок и потираю виски. — Ты хотел, чтобы мне стало лучше. И, может быть, так оно и есть. Но ты не изменился.

— Зачем мне меняться? — спрашивает он, наконец-то поняв, в чем дело. — Это соглашение работает в нашу пользу. Так меньше грязи. Ни эмоций, ни чувств. Мы оба можем быть счастливы.

— Верно.

Только меня больше нет.

Может быть, это несправедливо. Может быть, я слишком облажалась, и мои страдания слишком высоки.

Алексей, кажется, взволнован. Ему не терпится подняться наверх, чтобы налить себе еще выпить. Запереться в своем кабинете, чтобы остаться наедине со своими мыслями.

— Нет, — соглашаюсь я с ним. — Думаю, ты прав. Думаю, так будет лучше.

Он удовлетворенно кивает. С облегчением. Облегчением от того, что я ничего не прошу у него таким образом. Что мы можем продолжать в том же духе. Как будто ничего не изменится. Или изменится.

Но все уже изменилось.

— Наверное, будет лучше, если я останусь в своей комнате, — говорю я ему. — Чтобы все было так, как ты хочешь. Меньше грязи.

Он хмурится, но не спорит.

— Это к лучшему, — снова повторяю я. 

— Что ты натворил на этот раз? — спрашивает меня Магда, поставив на стол мой завтрак.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — отвечаю я, возвращаясь к компьютеру.

Она стучит по моему столу, давая понять, что еще не закончила.

— Ты не проводил времени с Талией уже больше двух недель. Она ускользает, Лешка. Снова погружаясь в свою печаль.

— Она хочет того, чего я не могу ей дать.

— Это смешно, — отвечает Магда. — Ты должен отдать ей все. Она беременна. Сейчас то самое время, когда она больше всего нуждается в тебе.

— Я сделал для нее все, что мог. Я договорился с врачом. Убедись, что она ест все самое лучшее. Я дал ей полную свободу действий, чтобы украсить детскую так, как ей нравится. Что еще я могу сделать?

— Может быть, вытащить голову из задницы, — предлагает Магда.

Я моргаю, уверенный, что неправильно ее понял. Но я понял правильно.

Магда никогда так со мной не разговаривала. С тех пор, как я был маленьким мальчиком на ее попечении.

— У тебя сегодня званый ужин, — напоминает она мне. — Предполагается, что это будет праздник. Как ты оправдаешь хмурое выражение лица своей жены?

Возможно, оно у меня такое же хмурое, поскольку она не позволяла мне прикасаться к ней с той ночи. Она оправдывалась тем, что плохо себя чувствует, и я не настаивал. После второго раза я вообще не потрудился вернуться в ее комнату. Она тоже не приходила ко мне. И мы находимся в тупике.

Я уже раздражен. И Магда не помогает разрешить проблему.

— Она переживет это, — говорю я Магде, пытаясь успокоить ее. — Это просто гормоны.

Она проклинает меня по-русски. А потом говорит то, что, как она знает, повлияет на меня больше всего.

— Я разочарована в тебе, Алешка. И я начинаю думать, что ты не справляешься с задачей под названием брак. Или с отцовством, если уж на то пошло.

— Довольно, — хлопаю ладонью по столу. — Ты не будешь так со мной разговаривать.

— Я буду говорить с тобой так, как захочу, — отвечает она. — Я не одна из твоей воровской шайки. Я женщина, которая вырастила тебя. И если ты не можешь поделиться своим сердцем с Талией, то как, черт возьми, ты собираешься поделиться им со своим собственным ребенком?

С этими словами, повисшими между нами, она уходит.

Талия в своей комнате, когда я переступаю порог. Одета для вечеринки. В дизайнерском платье и туфли на каблуках. Как и положено жене Вора.

Она выглядит прелестно. И вместе с тем несчастно.

Я едва могу даже смотреть на нее. Видеть, что я снова с ней сделал.

— Ты прекрасна, — говорю я ей.

Когда я целую ее в лоб, никакой реакции от нее. Она кивает и встречается со мной взглядом.

— Пора?

— Да.

Я хочу остановить ее, когда она двигается к двери. Я хочу, чтобы она снова улыбнулась. Я хочу сказать ей, что вырежу сердце Армана и подарю его ей на серебряном блюде, если это заставит ее снова улыбнуться.

Но сейчас она хочет не этого.

Она хочет кусочек меня. Она хочет больше, чем я ей предложил. Она меняет правила игры на полпути.

Я хватаю ее за руку и останавливаю, и она смотрит на меня с пустым выражением лица.

— Не волнуйся, — говорит она. — Я не буду смущать тебя сегодня.

Ее слова ранили меня. И она не дает мне времени загладить свою вину. Я ее не виню. Но когда мы спускаемся вниз, я на взводе. Мне нравится чувствовать, что мы — одна команда. Как и раньше. Но теперь мы разделены настолько, насколько могут быть разделены два человека.

Как я и сказал ей, что хотел именно этого.

Магда уже поприветствовала наших гостей, когда мы спустились вниз. Вечеринка для своих Воров и членов их семей. Все собрались здесь, чтобы отпраздновать беременность моей жены. Включая Сергея и Катю.

Это смешно, учитывая кислые мины на их лицах, когда я их вижу. Но это традиция. Виктор очень традиционен в этом отношении. Каждый сезон, каждое изменение… вечеринка.