Вместо этого я склоняюсь над ее телом, моя рука сжимает ее лицо, когда я говорю. От нее пахнет моим алкоголем, и мне хочется трахать ее до тех пор, пока она не перестанет ходить.

— Ты моя жена. — Мои пальцы впиваются ей в челюсть. — Ты принадлежишь мне. И ты никогда больше не ослушаешься меня.

Ее глаза скользят по моему лицу, и с ее губ не срывается ни единого возражения. Поэтому я делаю еще один шаг вперед, целуя ее. Жестко в знак наказания грубо прижимаю ее своим телом к матрасу. Мой член настойчиво требует, чтобы я погрузился в нее.

— Ты залезла в мои запасы коньяка, — говорю я ей. — Тебе нравится мой вкус на твоих губах, когда ты падаешь навстречу смерти, моя сладкая?

Я прижимаюсь к ней, и она не отступает. Она тяжело дышит. Ее грудь поднимается и опускается. Ее соски напряглись под тканью мягкой белой сорочки. Без лифчика. Выпуклости ее грудей вздымаются силой ее порывистого дыхания.

— Моя маленькая Джульетта. — Я утыкаюсь носом в ее кожу и посасываю ее плоть. — Ты будешь вкушать меня всю вечность. Потому что ты не сможешь бросить меня.

— Я тебе надоем, — отвечает она.

— Я никогда не полюблю тебя, — говорю я ей, когда мои губы скользят по белоснежной коже ее горла. — Но я возьму тебя, Талия. Во всех отношениях. Не сомневайся, что ты моя. И я буду делать с тобой все, что захочу.

С ее губ срывается легкое дыхание и ерошит мои волосы, когда я опускаю ее топ, открывая грудь. Она смотрит на меня, во взгляде ее глаз больше нет той безжизненности. Ее место заняло любопытство. Ей любопытно, что я буду делать дальше. И нетерпение.

Я обвожу языком ее сосок, а затем втягиваю его в рот. Она дрожит, прижимаясь ко мне, сильно прикусывая губу.

Моя рука обхватывает тепло между ее ног, потирает материал ее шорт большим пальцем, пропитывая его влагой.

Когда мой взгляд встречается с ее, в нем чувствуется стыд. Смешанный с желанием.

Поэтому я понимаю, что она все еще не потеряна. Что, возможно, ей нужна не любовь, а желание.

Мой большой палец накручивает круги вокруг ее шорт, используя материал для трения, когда я освобождаю ее другую грудь и втягиваю мягкую кожу в рот. Она покачивает бедрами. И кричит.

— Это не сработает, — говорит она мне.

Мои пальцы оттягивают материал ее шорт в сторону, затем я просовываю их прямо внутрь ее киски. Такой мокрой и готовой для меня.

— О, уже работает и еще как.

Я трахаю ее пальцем, попутно целуя ее грудь.

— Я не могу. — Она все время мне это твердит. Даже когда ее тело сжимается и расширяется вокруг меня.

— Ты забеременеешь.

Но она не отпускает меня. И я знаю, что ей нужно от меня. Я также знаю, что хочу подарить его ей.

Я наклоняюсь и роюсь в сумке, пока не нахожу то, что мне нужно. Щелчок ножа заставляет ее глаза распахнуться. Это немедленно успокаивает ее. Как я и предполагал.

Мой ангел думает, что она хочет смерти. Но больше всего на свете она хочет доверять. Мне.

Я протягиваю руку и провожу лезвием по чувствительной плоти ее горла, царапая кожу, но при этом не прокалывая. Под молочно-мягкой плотью ее пульс бешено бьется от этого простого действия. Из-за меня.

— Сильнее, — умоляет она.

Лезвие опускается ниже, вниз по ее груди и грудной клетке, в то время как мои пальцы продолжают двигаться внутри нее.

— Ты хочешь немного боли, чтобы получить удовольствие? — интересуюсь я.

— Да, пожалуйста.

Ее бедра напрягаются под моей ладонью, ее тело оживает для меня, когда я провожу лезвием по нежному месту на ее животе. А потом еще ниже. Вниз по ее бедру и к бедру.

Предвкушение освобождает ее из тюрьмы, в которую заключено ее сознание. Но я знаю, что она не сдастся, пока не получит то, что, по ее мнению, ей нужно.

— Тебе не нужно стыдиться, мой ангел, — говорю я ей. — Я хочу, чтобы ты отпустила себя ради себя самой. Это нормально — наслаждаться этим.

Она встречается со мной взглядом и качает головой, закусив губу.

— Мне нужно больше.

— Я знаю, что тебе нужно, — говорю я ей.

С ее губ уже готов сорваться аргумент. Она думает, что я откажу ей. Но я этого не сделаю. Не сейчас. Может быть, никогда.

Мне нравится моя испорченная жена. Мне все в ней нравится. И я собираюсь оставить ее у себя.

Я беру клинок и прослеживаю путь обратно по ее телу. К бледной плоти ее пальцев и по костяшкам пальцев, пока я не добираюсь до ее большого пальца. Я вдавливаю кончик ножа в плоть, и у нее перехватывает дыхание. Я убыстряю темп, и она такая влажная для меня, и я знаю, что она больше не выдержит.

— Сейчас, — умоляет она.

Одним движением запястья я врезаюсь в ее большой палец. Она шипит, а затем ее голова откидывается на подушку, когда малиновый цвет проливается из ее плоти, и она взрывается изнутри. Ее накрывает немаленький и неслабый оргазм, когда она, наконец, обхватывает мои пальцы приоткрытыми губами и раскрасневшимися щеками.

Она тут же закрывает глаза и пытается спрятаться от меня.

Я отбрасываю нож и наклоняюсь над ней, мои губы на расстоянии дыхания от ее лица.

— Посмотри на меня.

Что она и делает.

— Тебе понравится, — говорю я ей. — Тебе понравится, что я смотрю на тебя, когда желаю это с тобой, Солнышко. Привыкай к этому сейчас.

Она не отвечает. Но когда я подношу ее большой палец ко рту и слизываю кровь губами, в ее глазах появляется облегчение. Она жаждет этого от меня. Моего согласия. И я жажду той потребности, которую она испытывает ко мне. Потребность, которую только я могу ей дать.

Я задираю ткань ее рубашки до самого горла и двигаюсь вверх, чтобы оседлать ее бедра. Мое тело намного больше, чем ее, и она выглядит такой маленькой подо мной. Такая мягкая, сладкая и податливая.

Но и хрупкая одновременно.

Когда до нее доносится звук расстегиваемой молнии, она открывает глаза и встречается со мной взглядом. Она облизывает губы, и я наблюдаю за ними, когда я лезу в трусы и достаю свою изнывающую плоть. Зажимаю член в кулаке, и ее глаза расширяются, когда она смотрит, как я его поглаживаю.

Один раз. Другой. А потом три быстрых, сильных рывка.

Никто из нас не произносит ни слова. Она наблюдает, ее глаза снова и снова перебегают с моего члена на мое лицо. Мой взгляд прикован к ее губам. А затем к нему прибавляется и мой большой палец. Толкающийся внутрь ее приоткрытого рта.

Я закрываю глаза и стону от ощущения ее влажного, горячего рта вокруг моего пальца. Как же я хочу, чтобы она проделала то же самое с моим членом. Что я сообщаю ей, пока дрочу.

Когда я кончаю, весь ее живот покрыт моим семенем. Горячая и густая масса отмечает ее так, как я хотел с тех пор, как привел домой. Я беру то, что осталось на моих пальцах, и подношу к ее губам. Она слизывает предложенное без лишних вопросов, а мне хочется трахать ее снова и снова. Это желание стало еще сильнее, чем раньше.

Я использую ее рубашку, чтобы вытереть сотворенный мной беспорядок, а затем накрываю ее одеялом. Веревки все еще удерживают ее на месте.

Когда я наклоняюсь, чтобы прошептать ей на ухо, ее глаза сонные, а огонек борьбы в них давно погас.

— Возможно, я никогда не смогу полюбить тебя, — говорю я ей. — Но я буду хотеть тебя. И пусть не останется никаких сомнений, Солнышко, что ты принадлежишь мне.

Алексей три дня держит меня привязанной к кровати.

Магда приходит, чтобы помочь мне добраться до ванной, и позволяет мне принять ванну. А потом меня возвращают в мои путы. Она не хочет встречаться со мной взглядом. И я не могу сказать наверняка, то ли ей стыдно, то ли она разочарована.

Я разочаровала ее. Как, впрочем, и всегда.

Но так будет лучше. Я говорю ей об этом, когда она поправляет мои путы сегодня утром.

— Никогда ни от кого ничего не жди, — говорю я. — И тогда тебя никто не подведет.

Мягкий взгляд ее карих глаз направлен на меня, после чего она качает головой: