— На будущее, — обернувшись, начала я, — прежде чем оскорблять человека и обвинять его в чём-то, сначала разберитесь! — и, не дожидаясь, ответа вошла внутрь.

Сначала, едва я узнала о строительстве торгового центра, меня разбирало бешенство, я была готова смести всё на своём пути. Откуда-то взялись неведомые силы, чтобы противостоять отцу. А теперь, едва я оказалась одна в стенах больницы, на меня напала усталость. Добравшись до кровати, я трупом свалилась на неё и бесцельно уставилась в потолок. Спать не хотелось, но и думать о чём-то не было сил. Подобрав ноги, я укрылась одеялом, решив всё-таки попытаться уснуть. Но в палату вошёл врач, по его разгневанному виду я поняла, сон отменяется.

— Ну, и как это понимать, Маргарита Викторовна? — он скрестил руки на груди, а глаза его горели сквозь очков злобным блеском. Белый халат, очки, маленькая козлиная бородка. Ему разве что не достаёт длинного плаща со звёздами и волшебной палочки. И волшебник из детских сказок готов. Только вот взгляд у него не сказочный, злой какой-то, хотя нет, скорее сердитый.

— Вы о чём? — зевая и потягиваясь, спросила я.

— Ой, вот только не надо этого спектакля! — протянул он. — Я прекрасно знаю, чем вы занимались! Вы как ребёнок, ей Богу! Вам же говорят, постельный режим, а вы! — что сказать ему в ответ я не знала, потому послушно лежала в кровати и слушала, как он меня отчитывает. — Ну, вот что мне с вами делать? — уже более мягко спросил он, усаживаясь на край кровати.

— Мне уже лучше, правда! — начала оправдываться я. — Просто нужно было решить в городе кое-какие дела! Очень важные дела!

— Эх, дела, дела! — он покачал головой. — Мы всю жизнь думаем о делах, спешим, суетимся. А вот про здоровье забываем, только вот порой вся эта халатность приводит к необратимым последствиям. Вы меня поняли?

— Ага! — покорно согласилась я.

— Да ничегошеньки вы не поняли! — он встал. — Вон как глазки горят, наверное, о выписке мечтаете?

— Вообще-то хотелось бы! — честно призналась я.

— Ладно, — он улыбнулся. — Анализы у вас хорошие, думаю, завтра после обеда мы вас выпишем! А сейчас отдыхайте, набирайтесь сил, думаю, они вам ещё понадобятся!

Как же он оказался прав, едва я выписалась из больницы, меня затянула трясина дел. Я дни и ночи проводила на работе. Мне казалось, что упусти я хоть какое-то мгновение из-под своего контроля, всё снова пойдёт не по плану.

Я ни свет, ни заря уходила на работу, приходила очень часто глубоко за полночь.

Если честно, мне не очень-то и хотелось бывать дома. Особенно после разговора с отцом на стройплощадке. Но я безумно скучала по Танюшке. Я видела её только спящей. Целовала её маленький носик, гладила по белокурым волосам и смотрела на милое спящее личико. Она спокойно и безмятежно спала в своей кровати, видела сказочные сны, часто при этом улыбаясь. А я, глядя на неё никак не могла понять, как Марго смогла отдать её этой вечно пьяной тетке, в Богом забытое место, где взрослому-то человеку страшно находиться, а не то, что маленькой девочке.

Но только даже при всём при этом, рядом с этой тёткой, Танюша чувствовала себя в большей безопасности, чем рядом с родной матерью.

Я выросла в детском доме, родителей не знала совсем, но глядя на Танюшу, понимаю, что лучше уж в детском доме, чем с матерью, которая тебя ненавидит лютой ненавистью. Но я сделаю всё, чтобы девочка забыла это страшное прошлое. Теплотой, любовью и заботой, постараюсь стереть из памяти эти её страшные воспоминания.

— Я люблю тебя, доченька! — я в очередной раз поцеловала ей в нежную щёчку, поправила одеяло и отправилась к себе.

После того пожара, комнату мою отремонтировали, поэтому я снова могла жить в ней. Артём, чтобы мне не мешать жил в своей комнате. Поэтому войдя к себе, я не ожидала никого увидеть. Но едва я вошла внутрь, как мой взгляд упёрся в Артёма. Он сидел на кровати, недовольно скрестив руки на груди.

— Господи, Артём, ты напугал меня! — сказала я, едва его увидела. — Что ты здесь делаешь так поздно?

— Жду свою жену. Вот пришёл посмотреть, как она выглядит, а то уже стал забывать! — он вроде шутил, но тон был очень серьёзным, да нет, скорее даже обиженным.

— Артём, уже поздно, — я показала на часы, которые показывали час ночи без тринадцати минут.

— А когда не поздно, Рита? Когда у тебя будет время на меня? Я тебя совсем не вижу.

— Артём, пойми, мне нужно сейчас всё это контролировать. У меня сроки. И я должна их соблюдать. Я одна, понимаешь, что касается юридической точки вопроса, решает Михаил, а остальное на мне. Ты же знаешь, отец отошёл от этого строительства. И не принимает в этом никакого участия. Поэтому сейчас всё на мне.

— Не надо было ему перечить, тогда и проблем бы никаких не было. Ты бы как всегда командовала, отец работал. А ты бы только наслаждалась процессом. Но нет, тебе же нужно зачем-то выпендриться с этим коттеджным посёлком. Вот теперь и расхлёбываешь кашу, которую сама заварила.

— Ну, вообще-то мне эту землю отдали именно под коттеджный посёлок.

— Ой, да ладно, — Артём махнул рукой. — Как будто это тебя когда-то останавливало. Ты запросто могла построить там то, что захотела. И тебе бы за это ничего не было. Так же как торговым центром соседнем городе. Пела про школу для детей инвалидов, а как земельку получила, так построила то, что захотела. А провернула всё, так, что виноваты были другие в этом. Как будто я тебя не знаю. А тут посмотрите на неё, она честная стала.

— Почему ты так со мной разговариваешь? — не поняла я.

Да, я провожу много времени на работе, да, возможно ему не хватает моего внимания. Но это не даёт ему право так со мной разговаривать. И тем более, я больше чем уверена, что и раньше его Марго своим вниманием не баловала.

— Да потому что мне всё это надоело. Мне надоело твоё притворство. Твоя игра в благородство. Ты не можешь быть доброй, ты не умеешь любить. Ты вообще на это не способна. Или это потеря памяти на тебя так повлияла. Или ты это не ты?

— Что ты имеешь в виду? — испуганно спросила я, изо всех сил стараясь скрыть этот испуг в голосе. Неужели он догадался, что я не Маргарита? — Что значит я это не я?! — более напористо спросила я, уже стараясь показать раздражение, а не страх. Ведь лучший способ защиты — это нападение.

— Это значит то, что та на саму себя не похожа. — Уже спокойно ответил он и, опустившись на кровать, закрыл голову руками, потом взъерошив себе волосы, встал и подошёл ко мне. — Я не понимаю, что с тобой происходит, — он взял меня за руки, — и это меня пугает. Ты сейчас такая добрая, заботливая, любящая. Такая какой никогда не была. Такая какой я люблю тебя ещё сильнее. Но больше всего на свете я боюсь того, что память к тебе вернётся, и ты снова станешь прежней: бесчувственной и холодной. Но больше всего я боюсь даже не за себя, а за Танюшу. За то, какой удар её снова ждёт. Она только поверила в счастливую семью. Она без остановки рассказывает, какая чудесная у неё мама, как сильно она её любит, звонит ей, целует, обнимает. Она же никогда не знала материнской любви. Ты не любила её сама и не дала любить нам, увезя девочку из дома. Я в растерянности Рит, я боюсь снова тебя потерять. Потерять то, что сейчас между нами есть. Я тебя очень сильно люблю.

Вот это поворот. Артём признался мне в любви. Хотя, скорее не мне, а Маргарите. Он всегда её любил безответной любовью. Она его обижала, унижала, использовала, а он её любил. Но потерять-то он боится ту Маргариту, которая сейчас рядом с ним, а значит меня. Получается, что сейчас он любит меня, именно меня. Такую, какая я есть.

Господи, я совсем запуталась, где я, а где не я. Моя жизнь вплотную переплелась с жизнью Маргариты, что разделить отделить её от моей безболезненно уже не получится: ни для меня, ни для окружающих.

Я попала в капкан, который сама же поставила. Я сама себя уничтожила. Променяла свою жизнь на чужую.