Вильгорт же обещал со своей стороны поддержать противление местных народных масс внедрению грязных и вредных технологий. Ясное дело, с помощью луннитов. В чём заключался интерес пермяка, Мэритал даже выяснять не стал, якобы заявив решительный протест против подобных методов ведения дел.

Но Селябскому письмо накатал, в коем пока что выразил лишь свою обеспокоенность стремлением правителя внедрять непроверенные технологии, могущие нанести непоправимый вред герцогству. Письмо прямо сразу с Миассовым и передал.

Сам же ни к каким заговорам не причастен, ничего о них не знает и участвовать не собирается.

Клариуса и Шварца глав-эльф обозвал отщепенцами и ренегатами. Мол даже слышать о них не желает. И о гибели их сожалеть не собирается. Однако всё равно посмурнел, когда это говорил. Не сильно получилось у старика свои переживания скрыть. Не удивлюсь, если кто-то из этой парочки, а то и оба, родственниками ему приходятся. Тем более Шварц во время дуэли вроде как на своё высокородное происхождение намекал, от поединка на ножах отказываясь.

В общем, можно сказать, напрасно мы сюда пёрлись. Лучше бы сразу в город вернулись и поиском козлоголового маньяка занялись. А Демьян бы нам показал, где у того резиденция. А теперь выходит, и пацана потеряли, и, что ещё хуже, ротмистра сгубили, да и время зря потеряли.

Мы с Холмовым, как от Мэритала вышли, обсудили услышанное. И пришли к выводу, что всё сказанное можно подвергнуть сомнению.

Мог эльфячий босс и суть разговора с Миассовым исказить, и своё видение обсуждаемого вопроса скрыть, пустив нам пыль в глаза. Графа вроде и обелил, но где гарантия, что это правда. Миассов на меня, конечно, при общении вполне приличное впечатление всегда производил. Нормальный такой старикан, к подлости, стяжательству и предательству, на мой взгляд, не склонный. Потому и мне, и особенно Холмову, трудно как-то представить его организатором заговора. Но гринписовцем представить ещё труднее. Наверняка был какой-то иной, более прагматический повод у Миассова герцогу палки в колёса совать.

Одно хорошо, Мэритал пообещал сам Елену Романовну в усадьбу отправить с сопровождением, в смысле охраной, а нам для путешествия в город выделил автомобиль с водителем. Драндулет, естественно, оказался с пружинной тягой и какой-то особо скоростной. Домчал нас до города за считанные часы.

— Где вы шлялись, Штольц? — первым делом поинтересовался фон Чубис, едва мы с орком и инспектором добрались до управления. — Вы, Холмов, тоже очень сильно меня разочаровываете. Хоть депеши вам шли, хоть вестовых рассылай, всё бестолку, не сыскать вас нигде. Явились чуть не к вечеру и вид имеете непозволительный. Ну ладно, Штольц, но вы то куда? Вот уж впрямь, с кем поведёшься…

На орка мой начальник даже внимание не обратил, словно тот и не маячил за нашими с инспектором спинами.

А я ведь, как чувствовал, не хотел сюда ехать. Но Шарапу Володовичу необходимо было уточнить адрес дома, где обосновался козлоголовый маньячела. И мне не оставалось ничего другого, кроме как составить ему компанию. Ни к старику Останину, ни к Анне Германовне мне сегодня соваться с дурной вестью не хватало духа.

Княгиня Аргазинова при расставании обещала прямо завтра же с утра выделить специального человека, чтобы тот перегнал наше авто в город и доставил на нём тела ротмистра Пехова и Демьяна. Вот привезут их, тогда уж и пойду траурные визиты наносить.

Сейчас же переться домой, чтоб потом опять где-то пересекаться с инспектором, ни смысла не виделось, ни желания не имелось. Вот мы с Тимонилино и сели Шарапу Володовичу на хвост. Причём, в отличие от орка, всю дорогу что-то беззаботно тихонько напевавшего себе под нос, я находился далеко не благостном настроении. А тут ещё это хамло высокопоставленное подвернулось с претензиями.

— А с чего это вы, господин советник, взяли, что позволительно вам с нами в подобном тоне разговаривать? — зло прищурился я.

— Позвольте вам заметить, действительный статский советник, — выпятив нижнюю челюсть, поправил меня этот говнюк. — И если помните, господин Штольц, это вы находитесь у меня в подчинении, а не наоборот. Вот и извольте подчиняться, а не рядиться и не перечить мне беспричинно. И следите за своим языком, советник. Я такого не потерплю.

— В подчинении нахожусь, это да, но не в рабстве, — вот ведь достал меня этот козёл. — И на хамство вам это право не даёт. Поэтому и я буду с вами точно так же разговаривать, как вы со мной. Не хотите терпеть, ваше право. Но и уволить вам меня не позволят. Не в вашей это компетенции. Так что можете претензии свои засунуть… В общем, оставить при себе. Или вызвать меня на дуэль, если не струсите, конечно.

Если честно, думал, что такой довод заставит этого напыщенного хлыща поумерить пыл. Но не тут-то было, включать заднюю мерзавец и не подумал.

— Что ж, сударь, поединки хоть и находятся под запретом, но ваше бахвальство, самонадеянность и несговорчивость мне изрядно претит. И, коли иного способа вразумить вас не сыскать, я готов потребовать сатисфакции. Назначим встречу на утро. Вечером я пришлю к вам секундантов, уточнить условия. У вас есть время подумать и определиться, от какого оружия вам предпочтительнее скончаться. А пока что соизвольте наконец-то заняться делом.

— Скончаться? Не слишком ли самоуверенное заявление, господин Чубис? Не говорите «гоп», пока не перепрыгните.

— Что за выражения, Штольц? — брезгливо поморщился фон Чубис. — Где вы только набрались такой просторечной банальщины? Порой я сильно сомневаюсь в вашем благородном происхождении.

— Можете сомневаться, сколько влезет, — окончательно вспылил я. Долбаный сноб. Происхождение его моё не устраивает. — Вас же, как я погляжу, и происхождение отнюдь не сделало благородным человеком.

Физиономия Чубиса пошла красными пятнами. Хотел что-то вякнуть мне в ответ, но Холмов решительно втиснулся между мной и моим начальником:

— Полно вам, господа, после разберётесь. У вас, господин фон Чубис, если я не ошибаюсь, имеется ко мне нечто, не требующее отлагательств?

— Нет, мне вас попусту растревожить вздумалось, — зло огрызнулся действительный статский советник. — Разумеется, имеется. Бумаги с самого утра дожидаются у вас на столе. Найдите уже возможность ознакомиться с ними. И не забудьте прихватить с собой господина статского советника, дабы он занимался тем, чем ему положено, а не тем, что взбредёт в голову.

— Ну ты, братец, и знатного выкинул фортеля, — гоготнул орк, как только фон Чубис отвалил прочь, а сами мы двинулись в кабинет к Холмову. — Вот ведь тоже вздумал начальнику прилюдно перечить. У нас бы за такое плетьми высекли бы. Всё-то у вас, у человеков, через наперекосяк. И что за затея такая — опять дуэль затевать? На что тебе это? Ладно хоть додумался самому ему позволить тебя вызвать.

— Я и не додумывался, — буркнул я, всё ещё будучи на взводе. Ох, и выбесил же меня этот Чубис. Вроде и вёл себя как обычно, но что-то сильно я завёлся, прямо с пол-оборота. Видать, последние события на нервах плохо сказались. — Думал, он просто отвяжется, на тормозах всё спустив.

— Тогда ты просто везунчик. Ты хоть знаешь, что этот фон Чубис один из лучших фехтовальщиков в герцогстве?

— Понятия не имею, — мотнул я головой. — Не имел.

— Как-то легко он на вашу провокацию поддался, — заметил Холмов, открывая дверь кабинета. — Заходите, господа. А вот и новые дела.

В кабинете было пусто. Все коллеги инспектора поразъехались кто куда. Вот и какого, спрашивается, Чубис спустил собак именно на нас?

Холмов прошёл к своему рабочему столу и взял с него две тоненькие бумажные папки.

— У нас с Чубисом взаимная неприязнь, — пожал я плечами, но, поразмыслив, добавил: — Вот он и обрадовался. Впрочем, не исключено, что, поскольку у нас теперь главным кандидатом на роль заговорщика является канцлер, то его любимый протеже вполне может быть в курсе дел своего господина. И таким образом хочет помочь ему отделаться от меня. Да только хрен ему с маслом. Раскомандовался, чудила ватный. Что там за дела, Шарап Володович, из-за которых он такой кипишь поднял?