— Ах, сударь, снова вы! — сердитый возглас заставил меня замереть на пороге перед резко раскрывшейся дверью. — Преследовать меня изволите?!

Я чуть было лоб в лоб не столкнулся с Реджиной Тухваталиной, выходящей из учительской.

— Нет, и не думал, — удивлённо проблеял я. — Даже не предполагал, что вы тут работаете.

— Понятное дело, — девушка осталась стоять в дверях, преградив мне путь, — считаете, что женщинам дозволительно работать лишь прачками да посудомойками?!

— С чего вы взяли? И в мыслях не имел.

Но Реджину мои оправдания не устроили.

— Или, если достаток позволяет, должно им лишь дома сидеть да с детьми нянчиться? — продолжила она наезжать на меня, недобро улыбаясь. — Женщина по-вашему не человек?

— Да не думал я ничего подобного, — я даже слегка попятился. Показалось, что эта фурия мне сейчас когтями в рожу вцепится. Вид у неё, по крайней мере, именно такой был. — Я за равноправие. В моём мире женщины вообще работают, кем хотят. Хоть учителем, хоть полицейским, хоть шпалоукладчиком. Да хоть вообще космонавтом.

— Кто такие космонавты? — мне повезло, опасность миновала. Незнакомое слово заставило девушку чуть снизить обороты и проявить любопытство. Впрочем, тон был по-прежнему суров. — В вашем мире? Так вы иномирец? Надо же, и уже на службе у сатрапии, — с упрёком закончила она.

— Да, на службе, — я даже немного обиделся. — Ищу всяких убийц. И не только. Вашего брата вот тоже разыскивать буду. Не объявлялся он?

— Нет, — качнула она головой, слегка переменившись в лице.

— Жаль. Мы постараемся его найти. И, как-нибудь после, обещаю рассказать вам про космонавтов. А пока не могли бы вы меня пропустить? Я тут вчера потерял кое-что.

Я протиснулся мимо девушки в учительскую.

— Ну да, наслышана о ваших давешних «подвигах», — прилетело мне уже в спину, но я сделал вид, что не услышал злого подкола.

Странно, но меня почему-то волновало её отношение ко мне. Вот казалось бы, ну не нравлюсь я ей, и чёрт с ним. Подумаешь. Да я тут при желании кого угодно в постель затащить могу, пока побочка от попаданства действует.

А может, меня как раз и задевала такая её вроде бы неправильная реакция? Почему это с ней мои иномирские флюиды не работают? Или их воздействие на местных особ противоположного пола начинает уже ослабевать?

В принципе-то, ну и хрен с ними, с этими флюидами, пусть хоть совсем исчезнут. А то только в глупые истории благодаря им вляпываюсь. Но вдруг и способности медиума заодно пропадут? Возможно, причина моего беспокойства как раз в этом, а не в девушке?

Или всё же в ней самой? Что если зацепила она меня чем-то, не подвластным логике и разуму? Может, как там лирики всякие говорят, задела струны души?

Да-ну-на! Вот оно мне надо? После развода я до сих пор как-то не был настроен не то что на серьёзные, но и просто даже на отношения. Так что лучше эту Тухваталину сторонкой обходить.

Часы я, разумеется, среди найденных вещей не обнаружил. Даже если и не специально их у меня подрезали, то тот, кто нашёл ценный девайс, запросто мог его и прикарманить. Наверняка этот подарок княгини стоил куда больше моего месячного жалования.

Зато котелок свой нашёл. Правда, вид бедная шляпа имела такой, будто по ней рота солдат промаршировала. Такое непотребство в порядок привести — по-моему, проще выбросить и новую шляпу купить.

Коркинский угольный разрез особо меня не впечатлил. Если в моём мире глубина котлована достигала пятисот метров, а диаметр превышал три с половиной километра, то угольные копи, как их здесь называли, были меньше раз в пять. Ну и добывали каменный уголь хоть и всё тем же открытым способом, но ковырялись вручную, почти без применения какой-либо техники.

Вкалывали здесь, как я понял, в основном заключённые. Очень много заключённых. И где для столь масштабных, по местным меркам, работ набирали такую прорву народу, для меня оставалось загадкой. Пока один из встретивших нас на въезде охранников не разъяснил по пути к местному начальству, что герцог договорился с сопредельными государствами и «за копеечку малую» оформлял на копи импортных зэков.

Только вот кто и кому за это платил, я как-то не понял. То ли герцог за практически халявные рабочие руки, то ли соседние правители за возможность легко отделаться от нежелательных элементов. Типа отправил на копи и забыл про них. Ведь наверняка вероятность выбраться отсюда по истечению срока ничтожно мала. Работы-то тяжёлые. Несколько лет, что киркой махать, что тачки взад-вперёд таскать, да ещё и впроголодь — тут никакого здоровья не хватит.

Машину мы снаружи за забором оставили и до здания управления, что практически на самом краю разреза стояло, топали пешком. Впереди охранник, за ним я, а следом уже гуськом Холмов, Митиано и гоблины. Извилистый лабиринт из колючей проволоки, по которому нас вели, оказался довольно узким и для разгуливания толпой совсем не предназначенным. Даже по двое не пройти, только по одному.

Охранник постоянно оглядывался, словно пересчитывал нас. И особо недоверчиво на гоблинов зыркал. Оно и понятно, такие бандитские рожи никакой даже самой приличной одеждой не замаскируешь. Тем более костюмы на этой троице выглядели словно взятые с чужого плеча. Мелкаш пиджак размеров на пару больше нужного напялил. И, видимо, чтобы это не сильно бросалось в глаза, чего-то напихал под одежду. В результате всё равно походил на натуральное огородное пугало.

А на Бугре, наоборот, тесная одежда трещала по швам и грозила порваться от любого неосторожного движения.

Жмыху пиджак был хоть и впору, но шёл гоблину, как корове седло. Слишком уж сутулился главарь шайки, от чего и выглядел совершенно несуразно.

Тупанул я. Нужно было замыкающим Митиано поставить, чтобы он приглядывал за этой хитрожопой троицей. Потому как, едва охранник завёл нас в здание управления и оставил дожидаться в приёмной, выяснилось вдруг, что Мелкаш куда-то успел свинтить.

Понятное дело, искать его никто не кинулся. Холмов, правда, хотел разборки затеять, да я его отговорил. Ну куда этот мелкий засранец денется? Вокруг столько колючей проволоки, что на сдаче её в металлолом можно целое состояние заработать. Никто его без нас с зоны не выпустит. Решил гадёныш здесь остаться, ну и хрен с ним. Нам главное вызволить нужных узников, согласно имеемому списку, и стрясти потом взамен со Жмыха сведения о Вацлаве Шварце. Шум же поднимать нам вообще невыгодно. И так затея весьма сомнительная. А узнают, про Мелкаша, вовсе пошлют нас лесом.

Но, вопреки моим сомнениям, процесс вызволения прошёл без сучка, без задоринки. Нас с Холмовым запустили в кабинет начальника, а Жмыха с Бугром оставили в приёмной дожидаться. Я вообще не знаю, какого они с нами потащились на саму зону. Могли бы и в машине подождать.

В кабинете нас вполне радушно встретил лощёный розовощёкий толстяк в синем мундире с золотыми капитанскими погонами. Выслушав мою просьбу, он лишь мельком взглянул на составленный Холмовым запрос на выдачу заключённых вкупе со списком и, растянув откормленную ряшку в радостной улыбке, гордо заявил, что после усмирения недавнего бунта на копях царят тишь да гладь, а новых зэков, присланных заменить уже казнённых зачинщиков, нагнали даже с избытком. И потому ему плевать на потерю пары-тройки зеленомордых ублюдков. Тем более работники из этих замухрышек, один чёрт, никакие. Да ещё и дохнут они как мухи, а жрать давать всё равно требуют. В общем, одни с ними расходы.

Благо дело, доставленная намедни партия арестантов на общие работы ещё отправиться не успела и пока что прозябала в каком-то инкубационном блоке. Так что нужных нам субъектов отыскали и привели довольно быстро.

Думается, немаловажную роль в сговорчивости и расторопности сыграл увесистый кошелёк-мешочек, переданный мне Жмыхом ещё в приёмной и теперь с тихим звяканьем ловко перекочевавший в верхний ящик рабочего стола начальника копей.