Так, нужно входить, иначе она простоит тут до самого закрытия. Лера набралась решимости, сжала в кармане нож, позволивший ей выжить столько раз, и уже подошла было ближе, но… замерла. Звуки вдруг стали отдаленными, сердце ушло от страха в пятки, и тело отказалось слушаться. Лера только через несколько секунд заставила себя медленно сойти с крыльца и побрести к предмету, так потревожившему ее.
Она видела человека, стоящего посреди толпы. Он отличался от основной массы неожиданно большим ростом — возвышался над ней на одну-две головы. Стоило Лере сделать шаг, сердце оживилось и застучало быстро, как заяц, бегущий от лисы. А человек посмотрел на Леру — и сорвался с места, пробивая плечами волны толпы.
Наконец оцепенение прошло, и она смогла побежать, также протискиваясь сквозь потоки незнакомцев. Все их лицаказались темными, безразличными, равнодушными, даже несмотря на улыбающиеся или хмурые выражения. Лера не выпускала из поля зрения человека и пыталась приблизиться, но тот снова и снова сбегал. Он свернул во двор и направился по дороге, застланной тенью.
Лера попыталась бежать быстрее, но здесь, под снегом — гололед, а у нее были скользкие ботинки, поэтому выходило неважно. Она набрала в легкие побольше воздуха и крикнула:
— Стой!
Человек поскользнулся, но удержал равновесие и заковылял еще быстрее. Расстояние все-таки сокращалось, и с каждым пройденным шагом сердце Леры стучало все чаще и судорожнее. В голове все поплыло, она не могла думать о чем-то другом, кроме погони. Лера снова закричала:
— Подожди! Я хочу поговорить! — отчаяние подгоняло ее, они наконец выбрались на притоптанный снег, где можно было не бояться поскользнуться. По щеке скатилась слеза, Лера побежала так быстро, как только могла. Человек все так же уходил от нее, и это доставляло такую боль…
Перед глазами, как будто это было вчера, мелькали воспоминания. Лера все кричала, просила остановиться, но тот был словно глухой. Голос дрожал от слез, мокрые щеки обжигал воздух. Легкие разрывались изнутри.
— Пожалуйста…
В темноте двора, куда не долетал свет фонарей, Лера не увидела валяющейся прямо на снегу пластиковой игрушечной лопатки, запнулась об нее, потеряла равновесие и растянулась на земле. Сдерживать слезы больше не имело смысла, но она все еще пыталась уговорить таинственного человека подождать.
— Я хотела только поговорить…
Он обернулся, словно наконец понял смысл слов Леры. Та так и лежала на покрытом льдом асфальте, ощущая пальцами его холодное дыхание. Слезы падали на него, одна за другой, одна за другой…
Онтакнапоминал ей друга. Стоял всего в каких-то метрах от нее, по-обычному засунув руки в карманы, но расстояние это казалось бесконечностью. На голову был наброшен капюшон, закрывающий голову. Блеснули его глаза — такие грустные, одинокие, глубокие. В коже вокруг них пролегли морщинки, но не старости, а какой-то внутренней боли. Решив предпринять последнюю попытку, Лера онемевшей рукой вытащила нож из кармана, положила его на землю перед собой и сипло прошептала:
— Узнаешь?
Человек вздохнул, подошел ближе, опустился на колени, взял нож и протянул его Лере. Та с недоумением уставилась на прибор.
Человек продолжал свои попытки отдать ей нож, приговаривая какие-то странные слова. Скоро Лера совсем перестала что-либо понимать, переводя взгляд с рук говорящего на нож. Тому это, похоже, надоело, он вложил его в ее руки и сжал. Лера отрывисто и с шумом втянула воздух носом. Эти руки, этот голос… она не могла их не узнать.
Пока человек что-то бормотал, пытаясь заставить Леру взять нож, она смотрела на лицо, скрытое под капюшоном. В голову пришла сумасшедшая мысль, и она принялась ее оценивать.
— Ну что мне с тобой делать… — тот вдруг осекся, увидев, как Лера на него пялится. Решив не упускать возможность, она вдруг потянулась вперед и скинула капюшон с головы человека. Он соскользнул с черной шапки, из-под которой выглядывали рыжие волосы — длиннее, чем она помнила. Зеленые глаза со страхом и в то же время радостью посмотрели на Леру, и та вдруг стиснула Пашку в объятьях.
Он неловко обнял ее в ответ. По щекам покатились горькие слезы, тело затряслось от рыданий. Нож Лера так и не взяла, теперь он валялся на льду. Она хваталась за парня, как утопающий за человека в воде. Пашка тоже обнял ее крепче, чтобы хоть как-то успокоить, но Лера в конце концов разрыдалась в голос, раскачиваясь вместе с ним из стороны в сторону.
— Еще минута, и ты меня задушишь, — сдавленно просипел он, но Лера хватку почти не ослабила. Ей казалось, что если она его отпустит, он исчезнет, окажется миражом и галлюцинацией, и она больше никогда не сможет его увидеть. Но когда Пашка похлопал ее по плечу, она резко отстранилась.
Тот никуда не делся. Лера хотела окончательно убедиться, что он настоящий, не подделка, не глюк! Поэтому она схватила его за руку, посмотрела в глаза, но сказать ничего не успела: он ее опередил:
— Ты даже не спросишь, как я выжил? — Пашка ухмыльнулся, и теперь стало ясно, что это и правда он. Только тут Лера вспомнила, что вообще-то она его убила. Увидев ее ошарашенное лицо, Пашка продолжил. — Мне пересадили сердце.
— Что?
— Ага. Я не знаю, как оказался в больнице, а очнулся — никого вокруг нет, сердце приживалось долго и все такое, но сразу после пересадки я впал в кому. Так и пролежал два года. А… когда наконец проснулся, — голос его стал тише и печальнее. — Увидел записку на стене. Не знаю, кто ее написал, но в ней было сказано, что эта больница заброшена, и ее автор хотел мне помочь. А еще он знает об Огненном Глазе.
Лера вздрогнула. Только этого не хватало. Она еще не совсем отошла от потрясения и той гигантской волны облегчения, которая накрыла ее с головой, стоило ей узнать Пашку.
— Перед тем, как твое… ну, тело исчезло, я видела какое-то существо. Оно похоже на… твой второй облик.
— Опиши его, — нахмурился Пашка.
— Оно как волк. Но больше похоже на медведя. У него черные глаза, как у Ника, только еще темнее…
— Медведь, — с ярко выраженным страхом прошептал Пашка. — Это был Медведь. Он обратил меня.
Лера резко обернулась на звук. Кто-то приближался, громко хрустя коркой льда о подошвы. Их двое, судя по голосам, оба мужчины, и немолодые. При таком освещении разглядеть что-либо не представлялось возможным, и ожидать можно было чего угодно. Не отворачиваясь от людей, Лера нащупала рукой нож и сжала его. Ладонь Пашки тут же предостерегающе легла ей на плечо:
— Это обычные люди, успокойся, — и сжала его.
Она заглянула в его глаза. Куда делась та внимательность, с которой он отмечал все мельчайшие детали, с которой он следил за тем, чтобы Лера оставалась в целости и сохранности? Она отлично помнила все это, но что-то здесь было не так.
— Где Огненный Глаз?
Пашка помялся и перевел взгляд на мужчин. Они уже заметили их и спрашивали:
— Вам помочь?
— Ответь на мой вопрос, — дернула его к себе Лера. — Что случилось с Огом?
— Я его больше не чувствую, — признался Пашка. — После пересадки сердца его как будто больше нет со мной, — он поднял голову в сторону незнакомцев и прокричал. — Нет, все нормально, спасибо! Просто поскользнулись.
Он начал вставать, а Лера спрятала нож в карман, чтобы его не увидели. Пашка протянул ей руку, и, недолго думая, она за нее ухватилась и поднялась. Так непривычно было снова чувствовать его рядом, знать, что вот это — друг, и что он готов поддержать и помочь. Но в то же время невероятно здорово.
— Нам нужно отойти в сторону и там поговорить, — тихо сказал он. — Я все тебе расскажу.
Лера последовала за ним в еще большую тень, куда не долетал свет фонарей. Говорили они теперь тише, потому что люди проходили совсем близко, всего в пяти метрах — их отделяло небольшое расстояние и припаркованные машины.
Пашка рассказывал, что с ним произошло за эти три с половиной года, и Лера слушала. Было холодно, но она не обращала на это внимания, потому что смотрела прямо в его глаза — и, кажется, только сейчас начала понимать, как же по нему скучала. Он предупредил, что говорить придется долго, и они решили сесть на лавочку, предварительно сметя оттуда насыпавшийся снег.
