– Я вижу, что здесь никого больше нет. – Так же невозмутимо заключает он.

– Уйдёте, может, теперь?

– Да, извините, что так вышло, я улажу с отелем по поводу двери.

И он мирно удаляется. Замок теперь не закрывается, и она припирает дверь стулом. Ложится обратно, но спустя полчаса понимает, что уснуть теперь вряд ли получится.

Что вообще произошло? Он разозлился, что она ушла, у него были планы на нее, однозначно, привык, что ему все готовы дать просто за то, что он такой. Он знает, какое впечатление производит на женщин, и пользуется этим. Когда он подошел к ней сегодня утром, у нее аж похолодело все. Сколько сил ей стоило общаться с ним, как ни в чем не бывало. Стараться, чтобы голос не трясся, и глазки от смущения не бегали. Как она вообще смогла выговорить: «Может, получится освободиться?» Да, от него исходят флюиды, она бы и сама с ним переспала с удовольствием, если бы он не решил делами позаниматься. Сам виноват. Еще и приревновал. Манеры, однако. Вот знала она всегда, что англичане – хамы, никакого воспитания. Послать охранника выяснить, где она и с кем! А, если бы она была не одна? Да уж, и командировочка у нее выдалась. Один состоявшийся любовник – молодой пацан, второй несостоявшийся – харизматик-миллиардер. Будет, что с подружками обсудить.

Она внезапно понимает, что оставаться здесь еще на день не вариант. Даня наверняка обиделся на нее, они вообще-то планировали встретиться после концерта. Уверена, у него уже другая в постели. С Коннором тоже не сложилось. Не хочется завтра сидеть в одиночестве в отеле, а потом в самолете, видя, как Даня флиртует с кем-нибудь. Она просто берет билет на рейс в 12 утра и заказывает такси.

Около восьми Катя спускается вниз, надеясь не встретить никого из своих новых знакомых, отдает карту от номера на ресепшене, объясняет, что двери понадобится ремонт, но они уже в курсе. Перебрасывается парой фраз с парнем за стойкой, он обещает, что в следующий раз приставят охрану к ее номеру. «Ну, только, если охрана будет выглядеть, как вы!» – Нахально подмигивает она, разворачивается на выход, чуть не уткнувшись носом во вломившегося к ней в номер мужчину.

– Вы так хорошо говорите по-французски. – Сообщает он.

– Господи, что вы пугаете меня все время? – Шарахается она назад к стойке. – Вы знаете французский?

– Нет, к сожалению. Совсем не знаю.

– Понятно, англичанам знать другие языки ни к чему, да? С чего же вы взяли, что я хорошо говорю?

– Не знаю насчет англичан. – Почему-то произносит он. – Мне показалось, что вы свободно общаетесь, даже шутите.

– В смысле? – Возмущенно фыркает она. – Мне уже и с сотрудником отеля нельзя пообщаться без вашего контроля? Вы что себе позволяете вообще? Теперь вы пугаете меня еще больше. А пошутила я по поводу того, какие хлипкие двери у них в отеле. – Она косится на его огромные бицепсы. – В следующий раз мне пообещали личную охрану, имейте в виду. Хотя, я думаю, просто не стоит связываться с сомнительными людьми, тогда не попадешь в такую ситуацию. Вызвать бы полицию, по-хорошему, но не хочется скандал устраивать, я, знаете ли, респектабельная женщина, в отличие от некоторых. – Все это она сообщает ему, направляясь по лобби к выходу.

– Вы что, уезжаете? – Догадывается он.

– Уезжаю, да, а что, вы мне еще какие-то развлечения хотите предложить?

– Вы знаете, мистер Филсби очень хотел бы извиниться за вчерашнее недоразумение. Могли бы вы немного задержаться?

– О, – Катя останавливается и ведёт рукой по направлению к нему, – не могли бы вы… – Джеймс, – представляется он. – Не могли бы вы, Джеймс, передать мистеру Филсби, что я с величайшей признательностью принимаю его извинения, и хочу, в свою очередь, принести свои извинения за недопонимание, которое могло послужить причиной последовавшего затем недоразумения.

– Катя, вы так прекрасно формулируете, боюсь, у меня не хватит таланта передать ваш изящный ответ. Не могли ты сообщить это мистеру Филсби лично?

– Я бы с удовольствием сделала это лично, но, боюсь, такси уже ждёт. Не хотелось бы потом гнать по серпантину или опоздать на рейс.

– Я уверен, что смогу доставить вас вовремя к вашему рейсу на вертолёте. К тому же это займёт всего 30 минут вместо трёх часов на машине.

Перспектива кажется заманчивой, Катя очень любит летать на вертолете, а какие возможности наснимать красивых видов для ленты! Она даже приостанавливается на секунду и смотрит на своего собеседника, но, подумав, справляется с первым порывом согласиться.

– Такое беспокойство совершенно ни к чему, к тому же, я вас боюсь и в вертолет с вами не сяду, неизвестно, что вам в голову взбредет. Всего доброго.

Крайне довольная собой – гордой и независимой женщиной: «Пффф! Соблазнить меня вертолетом? По-твоему, я вертолета никогда не видела?», она, наконец, окончательно разворачивается к выходу, где за стеклянными дверями уже видит свое такси, водитель которого укладывает ее чемодан в багажник. Мерседес, между прочим, если Джеймсу интересно! VIP-тариф!

Краем глаза, к своему ужасу, она замечает Коннора, выходящего из спортзала. Он явно после тяжёлой тренировки, футболка местами мокрая, волосы растрепаны и зачёсаны назад просто ладонью. Тот направляется прямо к ним, Катя не знает, что ей делать. Вдруг пойти к выходу – будет выглядеть странно, словно она убегает. Она остается стоять на месте. Черт, минуты не хватило. Надо вежливо поздороваться, сказать, что приятно было познакомиться, и валить домой. Она, в отличие от этих бритишей, себя вести умеет.

– Привет! – Медленным цепким взглядом он по-хозяйски осматривает Катю с ног до головы. – Уезжаешь? – Она кивает. – Смотрю, это прямо твоя манера уходить по-английски. – Сегодня от его вчерашней галантности или даже смущения, не осталось ни следа. Он явно злится за ее вчерашнее исчезновение.

– У каждого свои привычки, у некоторых, например, входить без приглашения. – Она решает поддержать его тон, если кто тут и умеет право злиться, то это она.

Коннор усмехается.

– Что за спешка? – Уточняет он.

– Вообще-то, Джеймс уже уговорил меня задержаться на пару минут и лично принять от вас извинения за вчерашний инцидент. – Катя решает поддеть их обоих. Вот пускай извиняется, действительно! Набрал на работу идиотов.

– Правда? – Коннор поднимает брови в удивлении, на лбу проступают морщины. – Хорошая работа, Джеймс! – Не глядя в его сторону, замечает он. Глаза смотрят прямо на Катю, и от его взгляда неуютно. – Может, тогда расскажешь, что это вообще вчера было?

То есть, вместо извинений она должна ему отчитываться. Отлично. Взгляд у него просто как у Волан-де-Морта. Синие глаза такие холодные. Он этой мысли почему-то становится легче и немного смешно, не стоит так всерьёз воспринимать происходящее. Просто стоят три человека и беседуют, со стороны так все и выглядит.

– Да ничего, просто стало скучно слушать ваши разговоры.

– Многие бы все отдали, чтобы послушать эти разговоры.

– Возможно. – Небрежно соглашается она. – Но я бы все равно тебе посоветовала, когда в следующий раз пригласишь девушку на ужин, лучше это не совмещать с деловыми встречами.

– Серьезно? Ты мне сейчас указываешь, что делать? – Брови его в полнейшем изумлении ползут вверх. – Я не пойму, это такая русская непосредственность?

Катя вспыхивает. Что он себе позволяет? Вот сам напросился.

– Русская непосредственность, ага, – нагло смотрит она на него. – А это такой английский снобизм к людям относиться, как в говну? Наверное, женщины от тебя и не такое терпят. А я не собираюсь делать вид, что мне очень интересно общение с самодовольным, заносчивым мешком с деньгами. Еще и с такими бандитскими замашками. Ты же в курсе про дверь, да? Мне обещали извинения, я жду!

Коннор просто прирастает к полу, только поводит головой так, как будто на нем тесный галстук, и он пытается расслабить узел, крутя шеей. На Джеймса она не смотрит, но чувствует на себе его тяжёлый взгляд. Пауза. Вокруг них прибавляется народа, все спешат на завтрак или выходят с него, их три высоких фигуры в центре холла привлекают много внимания.