Интересно, тоже бы не стали помощь оказывать? Стояли бы и смотрели, как она умирает? Острая боль в сердце пронзает. Боль за своего любимого ребенка. И это он ее обидел, он сам. Понимает она, что произошло? Вряд ли, ей всего шесть. А что чувствует Катя? У нее ещё одна дочка, которую он взял в заложники, она не может ее увезти и оставить не может. Как она должна решать, кто важнее? Будущий в животе или Лили, которая, кроме нее, больше оказалась никому не нужна? Даже мама его уехала, черт бы ее побрал. Что ей в голову взбрело? Но юристы молодцы, конечно. Такой атаке со всех сторон сложно противостоять. Просто напалм. И добились же своего – она готова все подписать, если он согласится их отпустить. Ни цента ей не нужно. Конечно, он и не сомневался, что деньги ее меньше всего интересуют. Он чувствует себя настоящим мафиози. Надо же, и с консульством договорились, и с нотариусом. Винить юристов тут не за что – беспощадные люди, такая работа у них. А виноват во всем только он сам. Что позволил им такое творить и с ним не согласовывать. Не хотел ничего знать и слышать. Катины сообщения стирал. Потом она перестала писать.
В самом низу Агатин рисунок с Катиной подписью «У нас будет малыш». Коннор резко поднимется и идет в детскую. Пытается играть с маленькой, но толком не знает, чем с ней заниматься, старается ее рассмешить, пощекотать, она разражается плачем, переходящим в истерику. Галина практически вырывает ребенка у него из рук.
Он пробует поговорить с Катей, но она сначала просто молчит, потом просит оставить ее в покое. Еще этот Патрик постоянно ошивается около нее. Чувствует себя, как хозяин. Знает, что надо делать, что подать, о чем спросить. Галина приносит Лили к маме, та первым делом радостно забирается на руки к Патрику, который с явным удовольствием возится с ней. Тискает ее, целует ручки, ножки! Да что он себе позволяет вообще? Лили улыбается ему во все свои четыре зуба и хохочет, аж заливается, от каких-то дурацких игр. Даже Катя начинает слабо улыбаться, глядя на них. Коннор, в итоге, запирается в кабинете. Звонит адвокату, с остервенением высказывает все, что он думает по вопросу лишения его семьи средств к существованию. Тот пытается объясниться – стояла задача заставить ее согласиться на развод. «Вы же сами сказали: любой ценой!» – цитирует он Коннора. «Я имел в виду дать ей все, что она попросит, а не заставить силой!» – орет тот. Срочно оплачивают школу и страховку. Сам отвозит Катю в больницу, ее сразу госпитализируют. Разговор у них совсем не клеится. Она или молчит или огрызается.
– Ты не сказал, зачем ты приехал. – Первый раз грубо спросила она, когда ее утомило, что он сидит в палате битый час, просто пялясь на нее или в пол.
– Узнать, как ты.
– Узнал? – Язвительно интересуется она.
– Извини, я не думал, что все настолько плохо, думал, мама преувеличивает, чтобы меня разжалобить.
– Тебя разжалобишь, пожалуй. – Фыркает она. – Я спать хочу.
На этом разговор закончен. И так все несколько дней, пока он остается в Дублине, но скоро приходится лететь по делам. Уяснив, теперь несомненно, что Катя с ним разговаривать не собирается, а прощать тем более, он всё-таки решается объясниться с ней до конца, чтобы она не переживала, что вновь может повториться что-то подобное.
– Тебя, вроде, обещали домой выписать. – Предварительно откашлявшись, сообщает он. Катю бесит, как все врачи сбегаются, стоит ему появиться, и начинают отчитываться перед ним, а он выслушивает их с умным видом, давая свои рекомендации, хотя он вообще никакой не врач, а они кивают на все, что он скажет. – Ты оставайся там, сколько нужно. – Добавляет он. – Персонал весь наняли обратно.
Катя поднимает на него изумленный взгляд. Он обращает внимание, что сегодня она опять аккуратно подкрашена и причесана. В таком виде, как он ее увидел по приезду, она больше показываться себя не позволяла.
– Чегоооо? – Непонимающе тянет она. – Оставайся, сколько нужно? Это что значит? Ты меня из дома, что ли, выгоняешь? Ждешь, что я съеду?
– Нет, нет, конечно, – начинает путаться он, понимая, что прозвучало неоднозначно. – Наоборот, чтобы ты не думала, что я тебя тороплю и все такое.
Катины глаза становятся еще шире. Он что, правда решил довести все до конца? Она-то все ждала, пока он начнет у нее в ногах валяться и прощения просить, и вид у него, действительно был такой, словно хочет попросить, но это, получается, просто было чувство вины? Он что, правда, решил довести все до конца? Он что, не видит, в каком она состоянии, не понимает, что особая жестокость оставить ее сейчас? Она-то уже уверена была, что он передумал. Да не может быть такого!
– Я не хочу никуда съезжать. – Говорит она, беззащитно глядя на него. – Почему я должна съезжать?
Коннор задумывается. – Ты хочешь этот дом? – Неуверенно спрашивает он. – Я, я просто думал, ты там оставаться не захочешь, это же мой дом, в смысле, что ты захочешь другое что-то. – Он не понимает, как интерпретировать ее взгляд. – Я понимаю, сейчас время не самое подходящее для переезда. – Уже окончательно теряется он, понимая, что все звучит совсем не так, как он хочет, чтобы звучало. – Но, конечно, если хочешь, то ради бога. Вообще, забирай все, что хочешь. Ты, может, думаешь, я о тебе плохо позабочусь, ты не думай так, ты себе сможешь любой дом позволить, но, если хочешь этот, то пожалуйста, просто там же конюшня, гольфполя, все такое, тебе это никогда не интересно было, вроде. Но я оставлю, не вопрос, вообще все оставлю, ты с адвокатом обсуди, что ты хочешь, список составьте, но тебе, в любом случае, такая сумма причитается, что сможешь себе все позволить, но, если хочешь этот дом, то конечно, так даже лучше будет, может быть. – Бормочет он, глядя, как ее глаза наполняются слезами.
– Почему? Просто скажи почему. – Жалобным голосом произносит Катя. – Я об одном прошу, скажи честно, можешь меня не жалеть, я хочу знать, что за причина. Это должна быть весомая причина, если ты решил меня бросить сейчас.
– Не понимаю, о чем ты говоришь. – Искренне признается он.
– Неужели я даже этого не заслуживаю? – Вся трясется она, и он опасается, что из нее все иголки капельниц вылетят. – Что за спешка? Почему это надо делать так срочно? Когда я в больнице?
– Я просто хочу, чтобы ты знала, что у тебя все в порядке. – Оправдывается он.
– Да, конечно, где-то я уже это слышала, что все мои интересы будут соблюдены, в итоге побираться пришлось, даже мои личные счета умудрились заблокировать. – Сквозь слезы высказывает она. – Я не могла решить, что моему ребенку есть, когда спать и какая температура воды должна быть при купании. Надеюсь, это женщину от Лили убрали? – Она прекрасно знает, что убрали, но не может не попрекнуть его лишний раз.
Он закрывает лицо руками. – Это ужасно, извини, я не понимал, что происходит. Больше такого не будет, клянусь.
– То есть, ты мне не скажешь? – Требует она.
– Не скажу что?
– Почему мы разводимся.
Он уже абсолютно теряет нить разговора. – Почему мы разводимся. – Повторяет он. – Действительно, почему? Может, потому что я мудак, и наворотил такого, что ты меня не простишь никогда в жизни?
– Разве я когда-нибудь такое говорила? – Всхлипывает она. – Зачем это передергивание? Скажи еще, что это я инициатор, да, конечно! Давай свои документы, я все подпишу, стану уже, наконец, самой богатой и самой несчастной женщиной, только ровно после того, как ты мне назовешь причину, а не будешь увиливать бесконечно.
– Не плачь, пожалуйста. – Он уже сам готов заплакать, в первую очередь, от бессилия понять, чего от него хотят. – Я не понимаю, что ты хочешь услышать.
– У меня впечатление, что мы оба не понимаем друг друга. Нам нужен переводчик. – Катя пытается взять себя в руки. Да он просто издевается над ней! – Давай начнем сначала. Я не хочу с тобой разводиться, и не хотела никогда. Я пытаюсь понять, почему этого хочешь ты. Я ясно выражаюсь?
– А чего ты хочешь? – Он обескураженно смотрит на нее.
