— А как же другие лодки? — спросил Шикамару. — Вдруг кто-то что-то сделает с беззащитными «пленными».

— А, есть ещё одно правило, — вспомнил Кано. — Нельзя трогать чужую лодку, пока она стоит в центре и привязана к общему канату.

— А как же найти своего? — спросил кто-то уже из Страны Моря. Кано своим рассказом привлёк и остальных дзёнинов-наблюдателей.

— Можно и по чакре, но, вообще-то, все лодки пронумерованы согласно нумерации команд. Им перед стартом это должны напомнить.

— Так значит, лодка в безопасности, пока привязана, но потом сражения не запрещены?

— Не-а, — радостно поегозил на плечах Наруто Кано. — Поэтому важно выбрать, в какую сторону поплывёшь, сэкономить силы и всё такое. Ну и привести третьего в чувства. У него, возможно, будет больше всего сил на обратную дорогу.

Через минуту зрителям рассказали примерно всё то же самое, что и Кано, и с обоих берегов дали старт с помощью сигнальных ракетниц. Даже издалека было видно, что вода у берегов буквально вспенилась. Раздались улюлюкания и подбадривание зрителей. Кто-то бежал, кто-то плыл.

— Онии-сан, иллюзию наконец развеяли, — сообщил мальчик, и все тоже начали выглядывать вниз.

Размеры каждой лодки, выделенной для соревнований, были не очень большими, но всё равно каждая занимала около метра ширины пространства. Кроме скрюченных тел, у лодок имелись мачты, на которых были номерки, и по одному веслу.

Наруто пригляделся и заметил в пятнадцатой лодке Удона. Из команды Саске в лодку попал Акимичи Доку. В команде Шикамару, она же команда Юкимаро, в лодке оказалась их девчонка — Хьюга Вэн. А из команды Юи, которую наставлял Неджи, в лодке оказался Абураме Шотен. Лодки стояли не слишком кучно и не в одну строчку, а в шахматном порядке, развёрнутые носами к центру, так что занимали как раз примерно те пятьдесят метров, о которых сказал Кано. В случае, если не поспевающий товарищ плывёт на другой стороне, лодку надо было ещё и развернуть носом. Или бросать и плыть самостоятельно.

— Это может быть действительно интересный этап, — резюмировал Шикамару. — Тут важны и скорость, и выносливость, и планирование, и командная стратегия, и навыки каждого в команде.

— А то! — горделиво сказал Кано. — Нии-сан фигню не придумает.

— Дейдара, дедушка утром сказал, что сегодня ты сможешь выйти из бака, — сообщила Ёши, которая за прошедшее время приходила проведывать Дейдару несколько раз на дню. — Вот здорово, правда?

— Меня выпустят? — булькнул он.

— Да, ты восстановился даже быстрей, чем думал дзидзи-сан, — улыбнулась мелкая девочка. — Это очень хорошо, значит, благодаря операции в тебе прижился и геном Узумаки. Я читала записи братика, который помогал дедушке.

Дейдара только кивнул. «Братика» Ёши он видел, это был взрослый серьёзный пепельный блондин в очках, который помогал Орочимару с записями и какими-то анализами. Вчера за этим «братиком» увязались ещё дети, раза в два младше Ёши: два парня с восторгом слушали лекцию того блондина о том, что Дейдара обладает стихией взрыва. Такое посвящение маленьких детей во взрослые дела было немного странноватым, но лица тех двоих клопов были такие мечтательные и они бросали на бак такие плотоядные взгляды, что становилось немного не по себе. Звали тех мелких «Кемоно» и «Бутай» — это Дейдара узнал от Ёши, и, насколько он успел вникнуть в жизнь лаборатории, что-то тот блондин собирался делать с теми детьми. Как бы не ту же трансформацию, которой подверг Дейдару собственный отец, потому что у детей взяли кровь и с ними проводили какие-то исследования.

— Что хотят сделать с теми двумя? — всё же решился он спросить свою уже теперь хорошо знакомую девочку.

— Ты о Кемоно и Бутае? — сразу поняла Ёши. — У них обнаружились подходящие склонности к твоим техникам. Братик Кабуто подумывает об их медицинском преобразовании, чтобы они могли использовать техники «стихии взрыва».

— Это же дети! — прищурился Дейдара, вспомнив о том чудовищном преобразовании, которое с ним проделал отец в поисках силы. — Что с ними будет, если вдруг что-то пойдёт не так?!

— Это сыновья братика. Он хочет, чтобы они стали сильней как шиноби, но не хочет ими рисковать, — протянула Ёши, внимательно посмотрев на Дейдару. — Поэтому он всё рассчитывает и проводит опыты. Подобные изыскания порой длятся не один год. А медицинские преобразования, особенно те, которые могут потом передаться следующему поколению, дело совсем небыстрое и к тому же зачастую необратимое. В таких вещах торопятся только дураки, а Кабуто-нии-сан очень умный.

Дейдара хмыкнул.

— Просто создалось ощущение, что им уже завтра будут что-то приживлять. Меня им показывали и рассказывали о моих способностях.

— А, ты об этом, — хихикнула Ёши. — Видишь ли, Бутаю и Кемоно уже по четыре года, а они… ещё такие дети. На уме только шалости и веселье. Может быть, потому что их мать из клана Инузука, а этот клан… хм… ближе к природе. Кабуто-нии-сан показал тебя сыновьям, чтобы, во-первых, морально подготовить, во-вторых, мотивировать на саморазвитие, в-третьих, был рычаг управления близнецами, в-четвёртых… Ну, наверное, братик поставит какое-нибудь условие, например, достичь какого-то уровня, возраста или ещё что-нибудь, чтобы им перепало твоих способностей. То, что достаётся легко, не ценится, а Кемоно и Бутаю нужно оценить то, что им предлагают, и заслужить это. По крайней мере, я так думаю…

— Ты необыкновенно умная для своих лет, — пробормотал Дейдара, подумав о том, что в чём-то Ёши права.

У него самого появилась сила, но она была навязана и он не ценил её, больше обращая внимание на недостатки, которые принесла эта сила. Возможно, будь это его собственным выбором, он бы смог как-то смириться с таким положением вещей. Или отказался бы от силы за такую цену. Впрочем, в любом случае сейчас с телом у него всё в порядке и можно сколь угодно долго рассуждать о прошлом, которое никак не переиграть. Можно лишь стыдиться своих поступков или гордиться ими. Но гордиться, если подумать, было особо нечем.

— Ёши, отлипни уже от бака, — в лабораторию вошёл тот самый «братик Кабуто», — а то я подумаю, что ты влюбилась в нашего пациента. Его пора вытаскивать, отойди, я солью раствор.

Ёши послушно отступила, ободряюще улыбаясь, а Дейдара почувствовал, как его жидкость пришла в движение, он ощутил неимоверную тяжесть собственного тела, лёгкие загорелись, ослепило зелёное сияние чакры, а потом накрыла темнота.

Очнулся Дейдара на чём-то вроде кушетки, прикрытый простынёй. Он сделал судорожный вдох и с трудом сел. Тело ощущалось мешком переваренного риса, во рту был горько-солоноватый привкус, глаза дико слезились и словно моментально пересыхали на обычном воздухе, а кожа неприятно зудела. Подумалось, что, наверное, именно эти ощущения переживают младенцы, исторгнутые из материнской утробы, поэтому они вечно так орут.

— Как ты, очень плохо? — раздался рядом голос Ёши. — То, что твоё тело почти не тратило ресурсы на поддержание жизнеобеспечения, помогало тебе быстрей восстановиться. Ты знал, что больше половины сил человек тратит на то, чтобы поддерживать внутри давление, сопротивляться притяжению, а ещё на переваривание пищи и дыхание? Скоро организм снова привыкнет находиться на воздухе и перестроится. Но на это может уйти несколько часов, а то и сутки.

— Есть хочется, — внезапно ощутил голод Дейдара, да и сразу вспомнилось о том, что он непонятно сколько времени не ел твёрдой пищи. Во рту скопилась слюна от одного воспоминания о рисовых шариках с жареным мясом, приготовленных Камой-чан, которые он ел в свой последний вечер в Тацуме.

— Через час будет обед, — сообщила Ёши. — За это время мы успеем тебя одеть и привести домой.

Слово «домой» странно резануло слух. Как будто у Дейдары был «дом» где бы то ни было. Даже в Тацуме, прожив в лавке мастера Нендо полгода, он никогда не называл своё пристанище «домом». Впрочем, Ёши явно говорила только про себя, просто из-за детской непосредственности присовокупив к своему дому и Дейдару. Хотя «обед» звучало слишком хорошо, чтобы отказываться от предложения.