— Так куда мы идём, нии-сан? Далеко ещё? — спросил Кано. — Каа-сан дала мне в дорогу онигири с креветками… Я уже есть хочу.

Хаку с удивлением посмотрел на чуть взопревшего мальчишку, который нёс за плечами рюкзачок с их обедом. Начало седьмого месяца выдалось жарким и душным. В собственных раздумьях Хаку прошёл большую часть пути, желая поскорее полностью отрезать себя от прошлого, и почти не обращал внимания на пыхтящего рядом с ним «младшего братишку».

— Кажется, там дальше должно быть озеро. Можно искупаться там, а потом перекусить, — предложил Хаку. — Идти… Где-то ещё километра четыре, но если ты хочешь, я тебя понесу.

— Нет уж, — гордо отказался Кано. — Я уже большой, чтобы таскать меня на закорках, словно младенца. И ты так и не сказал, куда же мы идём.

— Туда, где я вырос, — ответил Хаку. — За тем холмом жила моя семья. Я это вспомнил и захотел посмотреть на это место.

— А меня взял, чтобы не было страшно? — прозорливо поинтересовался Кано.

— Можно и так сказать, — улыбнулся Хаку. — Но раньше ты не был готов для подобного путешествия, а сейчас и дороги высохли, и ты окреп с нашими постоянными тренировками.

— Значит, я стал сильнее? — чуть выпятил грудь Кано.

— Конечно. О… я уже вижу озеро. Оно оказалось даже ближе, чем я помнил.

* * *

Купание и перекус пошли Кано на пользу, мальчишка снова был готов топать куда угодно. Хаку расчесал и оставил распущенными свои длинные волосы, которые намокли после купания. По извилистой тропке они обошли холм и вышли в деревню, которая располагалась недалеко от очередной, довольно крупной старицы Одагавы. Поймы реки местные крестьяне использовали для возделывания рисовых полей, затапливая участки, так что целая сеть дорог была одновременно и дамбами, но создавала сильную путаницу для неместных. Хаку остановился возле перекрёстка, выбирая направление.

— Здравствуйте, шиноби-сан, я могу вам чем-то помочь? — из высоких зарослей риса к ним вышла полная женщина, которая подслеповато прищурилась от солнца, приложив руку к голове, укрытой крестьянским платком.

— Здравствуйте, — кивнул Хаку, — мы хотели бы пройти на холм, там, кажется, есть небольшое озерцо.

— Что вы, что вы, куноичи-сан! — замахала на него руками крестьянка, явно принимая за женщину. — Это же проклятое место! Не ходите туда, да ещё и с ребёнком!

— Проклятое место?! — переспросил Кано, и крестьянка внимательно посмотрела на него. Её рот чуть приоткрылся от удивления, и, не спуская глаз с мальчика, женщина пояснила:

— На том холме у озера был дом, который построила одна молодая семья. А однажды зимой лет пятнадцать назад в том доме насмерть замёрзли семь человек: хозяева и ещё пятеро мужчин из нашей деревни, в том числе и мой муж. Их нашли вмурованными в глыбы льда и говорили, что за ними приходила Юки-онна — снежный дух, который обитает на вершине холма. Она убила родителей и их друзей и забрала себе ребёнка. Иногда зимой можно услышать, как тихо плачет маленький Хаку, чьё сердце заморозила Юки-онна.

— Хаку?! — снова переспросил Кано, оглядываясь на него.

— Да… — подтвердила крестьянка. — Но… Если хотите попасть на холм, то надо пройти прямо, свернуть через три отворота налево, пройти четыре поля, повернуть направо и затем пройти еще два поля, и тогда выйдете на тропу до того дома. После того, как их нашли, не могли достать тела до лета. А когда достали, посчитали осквернёнными, так как дух может вернуться за ними в деревню. Поэтому и похоронили всех их прямо там. Я иногда хожу на могилу мужа и приношу ему еду и масло для светильников, чтобы он мог согреться в холодных чертогах снежной девы.

Хаку почувствовал, как горячая рука Кано крепко сжала его ладонь.

— Пойдём, — потянул его в указанном направлении названый брат. — Я запомнил дорогу и проведу тебя.

* * *

Слова крестьянки всё не выходили из головы, и до родительского дома Хаку шёл как во сне. О таких вещах он никогда не думал.

— Это ты всех убил, верно? — спросил Кано, когда они остановились возле череды могил с камнями у изголовий.

— Да… Они… — Хаку облизнул пересохшие губы, — Они убили мою мать и хотели убить меня. Я только хотел… защитить себя и отомстить за маму. Моя сила… Чакра вышла из-под контроля. Я тогда и понятия не имел о чакре, мне просто нравилось играть с водой, а мама очень напугалась и сказала никогда так не делать. Но… Отец узнал. Они ссорились, а потом он привёл друзей, чтобы убить нас. Зря я сюда пришёл…

Хаку посмотрел на дом, в гнилой крыше которого зияли огромные дыры. Входить туда не хотелось, идея окончательно закрыть страницу прошлого совсем не казалась теперь такой привлекательной.

— Но ты сможешь помолиться своей маме, — кивнув на более широкую сдвоенную «семейную могилу», возразил ему Кано. — А значит, не зря.

— Верно, — согласился Хаку.

* * *

— Каа-сан говорила, что с такими способностями, как у меня, раньше убивали, — нарушил тишину Кано, когда они уже прошли мимо озера, в котором купались днём. — А сейчас всё изменилось. Знаешь, нии-сан, я решил, что вырасту, стану самым сильным шиноби и сделаю всё, чтобы никогда больше не случилось такого, как с тобой и твоей мамой.

— Правда? — повернул голову Хаку, скосив глаз на названного младшего брата.

От такого путешествия трёхлетний малец устал, и обратную дорогу Хаку всё же нёс его за плечами.

— Конечно, правда! — убеждённо сказал Кано на ухо. — Я только что это решил.

— Похоже, что ты уже отдохнул и в состоянии идти сам. Слезай, — скептически хмыкнул Хаку, но на сердце потеплело.

* * *

В Оду они пришли через час после заката.

— Кано-чан! Хаку-сан, наконец вы вернулись! — встретила их госпожа Хамагури. — Там пришёл шиноби из Киригакуре, хотел вас увидеть, Хаку-сан.

Этой встречи он подспудно ждал. Всё же о своём решении остаться в Оде Хаку только отправил короткое письмо Забузе-сану, воспользовавшись соколом местного гарнизона.

— Хорошо, — кивнул он, ожидая увидеть своего учителя и наставника. Хаку твёрдо решил остаться в Оде и готовил целую речь для Забузы-сана, но «шиноби из Киригакуре» оказался вовсе не тем, кого он ожидал увидеть.

— Привет, Хаку! — скромно улыбнулся ему парень, о котором он думал совсем недавно, — Хошигаки Чоуджуро.

— П-привет, Чоуджуро, — несколько растерялся Хаку. — А ты?..

— У меня недалеко была миссия, и дядя попросил посмотреть, как ты тут обосновался, — объяснил Чоуджуро. — А ещё у меня для тебя приказ от Пятой. И письмо от Момочи Забузы.

— Приказ?.. — переспросил Хаку.

— Ага, — отчего-то смутился его хороший знакомый, можно сказать, почти друг.

— Что за приказ?..

— Мы как раз его обсуждали, — вклинился в их разговор хозяин — Сэйрю Шимизу.

— В общем… Тебе приказано срочно ж-жениться на… на нескольких девушках, — покраснел Чоуджуро и торопливо добавил: — Это чтобы основать свой клан. Мидзукаге приказывает тебе основать в Оде клан Юки. А также тебя назначают командующим местного гарнизона.

— Чего? — вытаращился Хаку.

— Это приказ Пятой, — прикрываясь пиалой с рисом, пробормотал Чоуджуро.

— Между прочим, — вмешалась госпожа Хамагури, — ко мне уже несколько раз подходили накодо, чтобы сосватать тебе хороших девушек, дорогой брат.

— Можно мне письмо от Забузы-сана? — попросил Хаку.

— Да-да, конечно, — снова смутился Чоуджуро и протянул ему небольшой свиток.

Хаку развернул и быстро прочитал сухое короткое послание с напутствием наставника и пожеланием удачной женитьбы. Клан Юки был важной вехой в плане Мидзукаге по возрождению Страны Воды и Скрытого Тумана, и Забуза-сан надеялся, что он не подведёт. Ещё Забуза-сан советовал ему взять в жёны как минимум трёх девушек. Но предварительно убедиться с ирьёнином гарнизона, что у невест хорошая генетика и развитая чакросистема.

Хаку быстро сморгнул: отчего-то глаза защипало от странной горечи и лёгкого разочарования. Он выдавил из себя улыбку и кивнул Чоуджуро: