Полчаса дороги пролетели незаметно. Акас искренне и много интересовался московской жизнью. Пытался понять мысли людей этого мегаполиса – развитого, способного предложить любые возможности. Дающего быт и досуг гораздо более комфортные, насыщенные и разнообразные, чем тот же Дели. Не говоря уже о Кхаджурахо. Но люди не могли или не умели найти там счастья. Почему они бежали на затянутые смогом костров гхаты Варанаси, в рассыпающиеся гестхаусы гималайских деревушек или в сумрак кхаджурахских храмов? Их проблемы казались ему одинаковыми, надуманными и недостойными деятельного человека. В Индии таких проблем нет. Если люди устают, то от тяжёлой физической работы. А не от сидения в офисе, многозадачности, скучного мужа или пилящей жены. Индийцы всегда находят, чему порадоваться, и не испытывают потребности бежать, чтобы что-то осознать. Почему иностранцы устают от своей красивой и лёгкой жизни, что они пытаются найти в Индии? Каждая новая встреча в наполненном туристами Кхаджурахо не приближала Акаса к ответу на этот вопрос.

Софи было немного неловко от завязавшейся дискуссии. Здесь, в Индии, все проблемы, которые были такими реальными под вкусный капучино с коллегами в московском уютном кафе, звучали фальшиво и наивно. За окном потихоньку темнело. Девочки – кто в потёртой школьной форме, кто в дешёвых, но очень нарядных синтетических платьицах поверх узких хлопковых штанов – спешили от колодцев с кувшинами воды на головах. Видимо, далеко не у всех здесь есть водопровод или хотя бы колодец рядом с домом. Закончившие работу уборщики, продавцы овощей, официанты ехали в свои деревни на старых дребезжащих велосипедах времён англичан. Два индийца гнали домой крупных чёрных буйволов и молочных коров. А старые коровы и никому не нужные бычки разбирали места ночлега вдоль дороги или прямо на проезжей части. Удивительно и непривычно было видеть, как большие группы животных укладываются на асфальт в центре перекрёстков, а водители спокойно и без раздражения их объезжают. У дороги, рядом с покосившимся неотделанным домом из простого кирпича, у кривого плетня, разводила небольшой очаг старая женщина. Потёртое шифоновое сари в крупный цветок обтягивало костлявую спину. Босые пятки чернели многолетними мозолями. За плетнём виднелась гора мусора. Индианка чистила мелкую картошку трясущимися руками. Она рассказывала что-то ползающему по пыли в одной футболке малышу с обведёнными чёрным глазами. Её сморщенное лицо светилось от счастья.

– Как же я рада, что ты приехала! Сможем вместе отметить мой день рождения послезавтра! – яркая, эмоциональная Майя без остановки кружила вокруг Софи, садилась на кровать, снова поднималась на ноги, выглядывала в окно, обнимала подругу, рассказывала, расспрашивала и не слушала ответы. Несмотря на свою, мягко говоря, не типичную для Индии внешность, Майя очень походила на жителей этой страны темпераментом, общительностью, шумностью, неугомонностью и абсолютной нечувствительностью к понятию личного пространства. У Софи потихоньку закрывались глаза после долгой дороги из Москвы в Кхаджурахо, она слушала вполуха и в основном просто любовалась красавицей-подругой. Блондинка среднего роста, с пышными, но мягкими, плавными, женственными изгибами тела, белоснежной кожей, алыми губами, ослепительной улыбкой легко и непринужденно заводила знакомства в любой стране и компании и везде моментально становилась своей. Она не умела скучать и всегда находила для себя что-то интересное. Никогда не делала то, что ей не нравится. И всегда находила возможность сделать и получить то, что нравится и хочется. А если получить это всё же было невозможно – просто заливалась своим насыщенным смехом и быстро переключалась на другую идею. Майя любила яркие наряды, выкрашивала волосы до платины, предпочитала насыщенно-розовые или кроваво-красные лаки. Софи, выбирающая чёрный, серый и бежевый, не одобряла стиль подруги, но слегка завидовала её открытому и бойкому характеру, её жизни, в которой отсутствовал порядок и такое понятие, как «планы на будущее», но было полно событий, приключений и просто эмоций. В школе девушки были не разлей вода. Потом Софи получала первое экономическое образование, а Майе родители оплатили учебу на факультете фотографии, который она окончила с трудом, так как параллельно переключала свои интересы на курсы инструктора по йоге, флориста и даже пыталась создать онлайн-магазин по продаже натуральной косметики. Потом Софи стажировалась в международной консалтинговой компании, а Майя проехала всю Америку от Штатов до Патагонии, параллельно продавая свои, к слову, очень талантливые фотографии в интернете. Софи начала строить карьеру в финансовой корпорации, потихоньку переходя со ступеньки на ступеньку и к двадцати пяти годам более-менее уверенно ощущая себя важным винтиком, прочно вписавшимся в чётко расчерченную московскую жизнь тех, у кого по большому счёту ничего нет, но кто что-то может и при усилиях или удаче пойдёт выше. Ну или как минимум сможет быть «не хуже всех». Красивый офис, важные встречи и дедлайны, дополнительные проекты, кофе навынос по цене бизнес-ланча для тех, кто учился менее старательно, регулярные процедуры в салоне красоты, съёмная квартира с мебелью из ИКЕА, краткие поездки в Европу и насыщенный инстаграм, живущий гораздо более интересной жизнью, чем его хозяйки. Ещё одна ступенька, и можно будет покупать в офис туфли более дорогого бренда и поднять планку посещаемых ресторанов. А тем временем Майя начала давать уроки йоги четыре-пять раз в неделю, сняла комнату в квартире с соседом-барабанщиком, носила комфортные дешёвые вещи любимых ярких расцветок и заводила многочисленные романы, ни к одному из избранников не испытывая сколько-нибудь серьёзных чувств. Один такой роман и привёл её в конце концов в Индию. С Павлом они планировали обогатить свой духовный опыт общением с шиваитами в городе смерти Варанаси, но поругались ещё по прилёте в Дели. В итоге Майя отправилась в Варанаси одна и, как это нередко случается в Индии с неопытными иностранцами, села не в тот поезд и уехала совсем в другую сторону. Она увидела великолепный Тадж-Махал, пела с кришнаитами песни во Вриндаване, практиковала новую «индийскую» медитацию на берегу Ямуны и, наконец, по совету одного путешественника из маленькой городка на севере Европы, скитающегося по Индии больше полугода, отправилась изучать тантру в Кхаджурахо – город храмов Камасутры.

Майя рассказала, как вот уже три месяца живёт в Кхаджурахо и пока не планирует двигаться дальше. Ей нравится этот маленький тихий городок – почти деревня, которую можно изъездить вдоль и поперёк на велосипеде. Нравится изучать и фотографировать бесконечные статуи на тысячелетних храмах: слонов, военные процессии, птиц, прекрасных апсар, весь пантеон индуистских богов и, конечно же, сцены из Камасутры – то, что притягивает в Кхаджурахо путешественников со всего света. Она берёт фотоаппарат и бредёт куда глаза глядят. Останавливается попить масала-чаю в местных чайных, устраивается с книгой где-нибудь на траве, изучает хинди с местными мальчишками. Ходит на службы в храмы и общается с йогами. Пытается прочувствовать новую грань существования, дотронуться до которой пока не очень удаётся.

– Правда, сейчас эти прогулки отошли на второй план. Наконец я нашла кое-что более стоящее! – Майя задумалась и ненадолго замолчала.

– Всё это интересно, но так не похоже на тебя! Больше трёх месяцев в индийской глуши? И ты даже не выехала в Варанаси, о котором мечтала? Что нового тебе рассказали эти йоги и гуру тантры после шаманов Мексики и целителей Перу? – Софи задумчиво разглядывала подругу, пытаясь понять, что так неуловимо изменилось в её лице. В первые минуты радостного запала от долгожданной встречи девушка была той самой Майей. Но быстро успокоилась, стихла и стала немного другой. По-новому упрямо поджатые губы. Убегающий взгляд, замирающий где-то вдали. Лицо подруги как будто стало старше за несколько месяцев и выглядело усталым.

– Поболтаем позже, – уклончиво ответила Майя, на секунду блеснув искорками в глазах, как раньше, но тут же отведя взгляд, – ты наверняка устала с дороги. Отдохни, встретимся через час за ужином, – и выпорхнула в дверь, недослушав открывшую рот Софи.