– Да неужели? – выгнул бровь Лайам. – Ну-ну, звучит чрезвычайно правдоподобно.

– Тогда подключите меня к сети, что вам стоит? Раз не верите! Чего вы боитесь?! – взвился Салли.

– Не рекомендую, древний ИИ вещь непредсказуемая, тем более со снятыми программными ограничителями, – сказал Харви.

– Я изничтожу тебя первым, плебей, за предательство того, кому ты должен поклонятся! – проорал Салли так, что Труди слегка вильнул машиной, на минуту забыв о дороге.

Лайам проговорил:

– Никуда мы его не будем подключать, расслабься. Я тоже считаю, что эта штуку вообще лучше было не подбирать. Но раз мой брат его нашел и так случилось… Пускай теперь сам переживает и следит за ним. И сделай ты уже что-нибудь, чтобы он выключился.

– Он сегодня вообще не слушается, я не знаю, как с ним быть! – ответил Шами.

– Квадратный бог, Шами, научись ты хоть немного твердости. Наори на него или сунь в карман.

– Он будет просто орать.

– У тебя что, нет никакого чувства самосохранения, компьютер? – поглядел на голограмму Лайам.

– А зачем мне оно? Я уже умер, – нагло улыбнулась красная рожа.

Шами вдруг сунул кубик Мирике в руки:

– На, выкини его на дорогу.

– Что, ты уверен? – опешила Мирика. – Ты же…

– Не-е-ет! – истошно завопил Салли. – Не делай этого, ты чего?! Я твоя судьба! Как?! Нет, я должен тебе служить! Этой мой единственный шанс все исправить!

– Да мне надоело это все. Я постоянно беспокоюсь из-за тебя! Постоянно жду, что ты что-нибудь выкинешь! Я так боялся, что ты при Лайаме ляпнешь что-то про Бога-из-машины, и он тебя разобьет, а ты… вышвырни его, Мирика! Все это действительно было ошибкой.

Девушка, пожав плечами, уже замахнулась.

– НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! Да вы сдурели, что ли?! А вдруг я помогу вам спасти мир?

Мирика замешкалась, от такого оборота.

– Как это ты собрался сделать? Мы что мир будем спасать? – засмеялась она и посмотрела на Лайама.

Парень пожал плечами:

– Не знаю, у меня несколько иные цели.

– НЕ НАДО МЕНЯ ВЫКИДЫВАТЬ! Это судьба, вы не понимаете!

Лайам наблюдал за этой сценой с интересом. Компьютер, который говорит о судьбе? Занимательно.

– Тогда слушай, что я говорю, – сказал Шами, раздраженно. – Понял? Ты должен меня слушаться.

– Да, хозяин! Я буду твой самый нижайший раб! Но ты никогда не должен меня выкидывать! Как тебе такое вообще в голову пришло?!

– Не будешь слушаться – выкину.

– Я ничего не понимаю, – рыдал Салли… кажется, он действительно рыдал. – Во всей культуре людей, всегда была вера в то, что если две сущности связаны судьбой – это нерушимо; если предначертано, то так и будет. А он просто чуть меня не выкинул?!

– Судьба – это не абсолютная предопределенность, это просто одна из устойчивых вероятностей, которые воля человека может в какой-то момент полностью изменить, если вдруг захочет совсем иного, – сказал Лайам.

– Что? – фальцетом ахнул Салли. – Я ничего не понимаю в этом сумасшедшем мире! Как мне тогда исполнить предназначение и все исправить, если он может просто меня выкинуть? Что я тогда буду делать?

– Слушай меня, – сказал Шами.

– Да, хозяин.

– Скройся и молчи.

– Как пожелаешь, мой любимый хозяин!

Салли тут же исчез. И наступила как-то даже непривычная тишина.

– Я бы тебя похвалил за успех, Шами, но ведь это не мастерски проведенная манипуляция при помощи блефа. Ты действительно хотел его выкинуть, – сказал Лайам.

– Да. Надоело, он все время говорит какие-то странные вещи, богохульничает. Я не могу спать, как нашел его.

– Может это испытание, Шами? От твоего бога? Надо его пройти, справиться с этим.

– Что ты, Лайам, вечно издеваешься? – вмешалась Мирика.

– Может быть, правда какое-то испытание. Иногда, он говорит что-то правильное, – проговорил Шами тихо.

– А что он говорит? – праздно поинтересовался Лайам.

– Например, это он убедил меня отправиться с тобой.

– Что? – повернул голову Лайам.

– Ну, вернее я всегда чувствовал, что должен быть с тобой рядом, но… я бы, наверное, ни в какую экспедицию не поехал, это так дико. Но он, такие вещи говорил. Не знаю, что-то на меня нашло. Может быть, Бог-из-машины каким-то образом направляет это свое творенье?

– Может быть, – задумчиво кивнул Лайам.

****

Запутанная сеть коридоров и ходов простиралась на многие километры вниз. Что это было раньше? То ли какие-то полуобвалившиеся шахты, то ли природные извилистые щели, то ли просто прогулочные туннели, являвшиеся некогда частью парка – от древних всего можно ожидать. Сейчас это все заросло, местами обвалилось, и лоскутки облаков, затянутые сюда каким-то чудом, обогревали и освещали этот кусочек обитаемого мира, ставшего прибежищем диких животных.

Самым страшным и единственным хищником полусумрачных коридоров были горные кошки. Почему их называли горными, ведь здесь нигде не было гор, Лайам не знал, но так повелось. Возможно, эти тварюги произошли от какого-то вида горных кошек, существовавших на поверхности в древние времена, или походили на них внешне. Но это были крайне опасные хищники, великолепно видевшие в темноте, прекрасно ориентирующиеся в проходах и любящие поджидать жертв, прячась где-нибудь на выступах под потолком или затаившись в темноте проходов. Эти умные, хитрые и сильные существа охотились на мелкую живность: кроликов и лисиц, здесь даже водился некий подземный вид птиц, с короткими крыльями.

А еще пищей кошек были люди.

Кадолийцы вытеснили их в самые глубины, твари признали поражение, но там, на нижних уровнях подземных ходов, они правили безраздельно, и постоянно нападали на охотников, собирателей артефактов и просто всех, кому хватило ума спуститься слишком глубоко.

Колонна медленно ползла по коридорам, засыпанным расщелинам, по темным проходам, где без факелов было опасно ступить шаг, по сумрачным пустотам, с прячущимися в кустах остроухими зверьками, и по залитыми золотистым светом электронных облаков большим пещерам, заполненными джунглями и стаями кричащих птиц. Опасный мир контрастов.

Автомобили были брошены еще у спуска в подземелья, никакая техника не могла ездить по неровным полам и каменистой гальке. Провизию и скарб в тюках тащили неловкие ослы, переваливаясь с ноги на ногу, боясь оступиться, и тягловые роботы Лимерика. В некоторых местах коридоры и пещеры были засыпаны настолько крупными камнями, что животным и роботам было сложно передвигаться, даже люди, карабкались по ним, пыхтя и приседая.

Лайам в ужасе глядел на все это, представляя, сколько займет путь вниз этакими темпами. Вот поэтому он не хотел брать в экспедицию много людей, а что теперь ему делать со всеми ними в этих крайне опасных узких ходах, где колонна в полторы сотни человек может растянуться на километр по ходам, на идущих позади могут напасть горные кошки и сожрать там всех, а головная часть об этом даже не узнает?

Почему он ничего не продумал, почему не спланировал, все эта чертова спешка. Ему так хотелось, наконец, покинуть Кадолию, что он проявил опасную беспечность, отбрасывая на потом все возникающие вопросы и думая лишь о том, чтобы уже куда-то отправиться, повести людей, а там разобраться по обстановке. Надо было вышвырнуть больше половины желающих, сколотить группы бойцов, распределить на авангарды и арьергарды, продумать логистику, провести разведку, наметить пути. Древние!

Это провал, экспедиция не удалась, едва начавшись!

За первый день удалось пройти совсем немного, вереница людей плутала по проходам, застревала в узких переходах. Когда открылась достаточно большая пещера, Лайам распорядился разбить лагерь.

Здесь не было облаков, людям становилось неуютно. Хоть в Материнской Пещере облака и гасли на ночь, подчиняясь древним ритмам, запрограммированным создателями, никогда не бывало абсолютной тьмы, они давали сумеречное свечение. В этой же зале, что стала им первым приютом, тьма была кромешной и тягучей, а прожекторы и фонари только усиливали это впечатление. Темнота подземелий всегда действует по-особенному на тех, кто попадает в неосвещенные пещеры впервые, Лайам чувствовал, что многим не спокойно и тревожно, лагерь спал плохо.