Присутствие женщины на звездолёте никаких проблем не доставляло. Во время полётов все четверо принимали специальный препарат, который мягко подавлял половые функции организма. К тому же, все четверо прошли специальную психологическую подготовку и полностью контролировали все свои чувства.

Бортмехаником корабля был Дуб Сарр. Коренастый мониец с неброской серо-бурой окраской оперения, он мог похвастаться большой силой и хорошо развитым техническим мышлением. Благодаря этому он успешно справлялся как с работой на разведывательной аппаратуре, так и с неполадками в деятельности различных систем звездолёта. В качестве бонуса к хорошо развитому интеллекту прилагался хорошо подвешенный язык, благодаря чему Дуб прослыл как большой мастер рассказывать байки.

Маор Таркун управлял бортовым вооружением и при необходимости помогал Дубу, хотя это требовалось нечасто. Он был среднего роста, сильный, ловкий. Оперение – светло-кремовое с металлическим отливом, местами в нём виднелись белые перья и блестящие тёмно-зелёные.

Впервые они четверо встретились на секретной космической базе, где проходили испытание новейшие военные разработки Монийской империи. Такой чести удостаивались только самые лучшие выпускники военно-космической академии. Там они и познакомились с «Пурпурной Звездой», на которой им предстояло работать.

В отличие от своих предшественников, эта машина имела очень компактные габариты, что благоприятно сказывалось на её маскировке. Хитро устроенное жидкокристаллическое покрытие корпуса могло выполнять как защитную функцию, отражая выстрелы из лучевого оружия, так и маскировать корабль, поглощая излучение в диапазоне от жёсткого ультрафиолета до радиоволн.

Ещё одной новинкой был мощный экзорелектор нового поколения. На полную его зарядку уходило всего 150 секунд, а максимальное расстояние переноса составляло до нескольких десятков световых лет – почти на порядок больше, чем у лучших моделей предыдущего класса. Для того, чтобы пересечь всю освоенную область космоса, кораблю с таким оборудованием требовалось всего 12 прыжков.

Основным средством ведения разведки были несколько десятков автономных дронов, которые имели собственный интеллект и телепортационные двигатели. Этот арсенал позволял быстро и незаметно покрыть шпионской сетью целую звёздную систему.

На обучение ушло около трёх лет, после чего четвёрка отважных пилотов приступила к разведывательным рейдам. До войны ещё было далеко, но уже было понятно, что это – вопрос времени: наблюдения за базами потенциального противника совершенно определённо показывали, что они готовятся к агрессии.

Разведка была делом очень непростым. Для организации слежки нужно подойти к целям на расстояние около 3 – 5 миллиардов километров, выпустить дронов и несколько недель находиться где-то рядом, пока они собирают информацию. Бывало, что шпионов, несмотря на их ухищрения, обнаруживали и пытались уничтожить, но «Пурпурная звезда» неизменно уходила целой и невредимой.

В один из вылетов им очень повезло, и они умудрились настолько напакостить Федерации, что на них открыли персональную охоту. Определённо, в тот раз госпожа удача позволила им слишком много. И сегодня, видимо, она пришла взять своё…

В корабле царила тишина. Только ровно гудели нейтронные двигатели, да в приборном отсеке слышались голоса Дуба и Маора. Вместе с нейросетью и её ремонтными дронами они пытались найти причину неисправности экзорелектора.

Взор капитана был прикован к голограмме заднего обзора. На ней светилась красная точка, обозначающая звено многоцелевых истребителей Федерации. Каждый из них нёс целый арсенал различного оружия. Под меткой виднелись цифры, обозначающие расстояние до ближайшей машины врага. Эти цифры медленно, но верно сокращались.

Через пятнадцать минут монийский звездолёт окажется в радиусе эффективного поражения их рельсовых пушек. Если экзорелектор не будет исправлен, то это будет неминуемый конец, и кто-то всё-таки получит наградную премию за их головы.

Конечно, искин умеет сбивать противнику прицел своими фантастическими виражами на маневровых импульсных ускорителях, да и лучи бортовых боевых лазеров очень точны. Но истребители чрезвычайно быстры, хорошо защищены и снабжены мощным оружием. Рано или поздно кто-нибудь из них нанесёт смертельный удар. А если и удастся спугнуть лазерами первую четвёрку, что толку? На обычных нейтронных движках далеко не улетишь. Вскоре всё равно догонят и пришлёпнут более мощной группой.

Капитан глянул на Лайту, сидящую справа. Казалось, что она дремала, положив руки на поручни, но на самом деле это было не так: её большие глаза под наполовину прикрытыми веками непрерывно двигались, следя за данными на голографическом экране.

Тем временем Дуб и Маор при активной помощи искина уже почти полностью проверили и пересобрали экзорелектор. Причину его отказа они так и не нашли, хотя копались в нём очень внимательно и тщательно сканировали все детали, до которых возможно было добраться.

– Понять не могу, почему он не работает… – ворчал Маор, подключая генератор в надежде на то, что механизм всё-таки запустится.

Дуб активировал систему управления. Аппарат медленно завёлся, начал было набирать обороты, но…

Сверкнула мощная вспышка, сопровождаемая оглушительным грохотом и лязгом, полетели во все стороны какие-то металлические ошмётки. Один из них чувствительно ударил Маора в шлем.

– Экзорелектор полностью выведен из строя! – раздался быстрый голос искина. – Запасных деталей нет, корабль подлежит ремонту на верфи, но не может телепортироваться самостоятельно и нуждается в эвакуации… Пытаюсь связаться с базой…

Дуб окинул взором получившийся разгром. Поднял с пола какую-то дымящуюся железку и внимательно осмотрел.

– Что за трурнийская ерунда… Убью гада, который сунул нам этот агрегат вместо прежнего – устарел тот, видите ли!

– Не кипятись. Надо что-то придумывать…

– Сначала убью, а потом отдам под трибунал, чтобы ещё раз убили… Маор, ты-то куда смотрел, когда это при тебе устанавливали? И на час от корабля отойти нельзя!

– Но до этого момента всё работало нормально.

– Если он вышел из строя – значит, в нём изначально был дефект!

– Экзорелектор в отделяемом модуле мы с тобой проверяли лично, и – бум! – он тоже не работает! Причём произошло это одновременно!

– Вашу мать…

– Стандартный канал заблокирован помехами… Пытаюсь связаться по запасным… – бубнил искин через наушники.

– Если выяснится, что виноват обслуживающий персонал базы – я им головы пооткручиваю… – злобно бормотал Дуб, собирая с пола обломки.

– Прекратите ругань, а то у Лайты опять уши вянут! – раздался сердитый голос Тромонта. – Дуб, у нас есть хоть малейший шанс починить его и умотать отсюда?

– Нет…

72-III-569, общ. 08:17

– Квантовая антенна не работает, – докладывал искин. – Связь невозможна. Телепортация невозможна. Шансы – 0%. Примерное время жизни – 12 минут.

В шлемофонах воцарилась тишина.

– Прилетели, – мрачно произнёс Тромонт.

Тишина стала совсем невыносимой. Лайта слегка вздохнула. Внешне она осталась всё такой же непоколебимой, и о том, что она волнуется, можно было догадаться только по участившемуся дыханию.

– На хвосте висят четыре тяжеловооружённых истребителя, – продолжил командир. – На каждом из них находится целый арсенал. Через четыре минуты мы будем в зоне их эффективного огня. У нас – сломанные экзорелекторы, два исправно работающих нейтронных двигателя, универсальный генератор помех, два ударных лазера. До ближайшей базы – почти шесть световых лет. Связаться с ними невозможно.

Только теперь окончательно пришло осознание того, что всё кончилось. Через несколько минут истребители откроют огонь. Ракеты они использовать не смогут из-за поставленных помех. Будут лупить из рельсовых орудий и ударных лазеров…

А ведь у них в корабле тоже когда-то стояла пара рельсовых пушек. Были бы они до сих пор на месте – можно было бы повернуть звездолёт носом к атакующим и дать бой. Но их сняли около полугода назад, чтобы освободить место для ещё нескольких разведывательных дронов.