Лайта с искином попытается резкими манёврами продлить жизнь корабля. Маор будет бить по преследователям из кормовых лазерных орудий и, возможно, повредит одного или двух. Оставшиеся на время прекратят атаку и вызовут подмогу, после чего навалятся на них снова, и всё… Конец.

Молиться… Остаётся только молиться. Тромонт закрыл глаза и сжал руки в замок, мысленно взывая к Учителю. Минуты ползли одна за другой, и с каждым щелчком хронометра их время утекало. Тромонт чувствовал ужас перед неизбежным концом, который вдруг оказался так близко, и молился, не задумываясь о времени. Казалось, что ничто уже не может развеять это тяжёлое состояние…

Вдруг в какой-то момент он почувствовал, что ему стало лучше. Гораздо лучше. Мысль о том, что скоро их не станет, перестала вызывать бесконтрольный страх, а на его место пришло какое-то удивительно светлое чувство.

Когда он открыл глаза, всё было так же. Лайта неподвижно сидела слева от него, сжав ладони у груди – она тоже молилась.

Истребители продолжали медленно сокращать расстояние. До их выхода на дистанцию эффективного огня оставалась совсем немного времени.

– Сестра и братья! К бою! – произнёс Тромонт спокойным, уверенным голосом.

– Принято, – ответили остальные члены команды.

Похоже, что это действительно конец…

Взгляд командира поблуждал по кабине звездолёта и снова вернулся к Лайте. Она всё так же сидела, закрыв глаза. Её лицо, подсвеченное снизу лампочками и дисплеями на панели, резко выделялось на фоне чёрного бездонного неба. И она была очень хороша. Тромонт часто обращал на это внимание, и даже воздействие полового транквилизатора не могло полностью заглушить это чувство.

– В среднем секторе обнаружена гравитационно-магнитная аномалия, – внезапно сообщил бортовой компьютер. – Относительные координаты точки: 26510-5890-1650… Материальных объектов не наблюдаются. Рациональное объяснение не найдено. Смертельных факторов не выявлено. Есть вероятность, что прохождение сквозь объект нам каким-то образом поможет. Ваше решение?

В том направлении пока что ничего не было видно. Но сканер корабля упрямо показывал на голограмме переднего обзора жёлтую точку, над которой стоял знак вопроса. Их звездолёт достаточно быстро двигался по направлению к ней, и для того, чтобы пронзить её, достаточно было просто немного подправить курс.

– Летим сквозь, – отдал команду Тромонт и защёлкнул забрало шлема.

Рискованный шаг. Но почему бы и нет, если они всё равно обречены на смерть? А теоретическая вероятность того, что обнаруженная аномалия может каким-то образом подарить им вторую жизнь, вселяла в их сердца надежду.

Корабль ещё не окончил разворот, когда нейросеть резко включила маневровые двигатели на полную мощность, бросив его в сторону. А спустя мгновение совсем рядом в пустоте прошёл плотный сноп трасс. Невооружённым глазом их видно не было из-за гигантской скорости снарядов, но сенсорная электроника чётко показала их траектории на голограмме.

– По нам открыт огонь из рельсотронов! – заговорил искин. – Вероятность попадания – 0%, потому что кораблём рулю я.

Тромонт, услышав эти слова, не мог удержаться от усмешки. В этот момент истребители дали ещё залп. Потом ещё один и ещё. Но нейросеть так же спокойно творила чудеса, дёргая корабль с помощью импульсных ускорителей и буквально сталкивая его с линии огня.

– Командир, кажется, мы одному из истребителей наводящие сенсоры сожгли, – раздался в шлемофонах холодный голос Маора.

Впрочем, это было слабым утешением. Истребители просто перестали стрелять, закрыли противолазерными экранами все уязвимые точки и продолжили сокращать дистанцию. Жарить их лучевым оружием теперь стало совсем бесполезно.

– Всё. Они нас нагонят и разберут в упор.

– Не факт, что они вообще успеют нас нагнать. Аномалия всё ближе.

Дальнейшие несколько минут прошли в напряжённой тишине. Искин через равные промежутки времени озвучивал расстояние, оставшееся до противника. Его показания быстро сокращались. Но гораздо быстрее они приближались к обнаруженной аномалии, и это давало отчаянную надежду на то, что, может быть, ещё не всё кончено. Оставалось 3000 километров… 2000… 1000…

– Нарушения в навигационной системе! – внезапно объявил искин. – Навигационная сеть ведёт себя неадекватно. Сбой некритический, приняты меры по исправлению неполадок…

– Странно, – пробормотал Дуб. – Мы с тобой же всё проверяли…

– Все остальные системы работают надёжно… Нет, есть од… Два сбоя в системе маскировки!

– Не может быть! Перепроверь систему!

– Нарушения в работе двигателя, наблюдаются скачки напряжения в корабельной электросети! Нарушения в работе системы вооруже… Нарушения в работе системы ориентации… Навигационная система вышла из строя! Вышла из строя… Выш… Выш… Выш…

– Что за?!

– Выш… Вы… Шла… Я теряя… Я теряя…

– Живи! Живи!!!

Ответом было непереводимое шипение: искин быстро умирал. И все остальные приборы в корабле, по всей видимости, тоже. Экраны и голограммы беспорядочно мерцали, мигали и гасли.

Тем временем истребители успели выйти на дистанцию кинжального огня и дали залп из рельсовых пушек. Нейросеть билась в последних электрических конвульсиях, корабль полностью потерял управление, и увернуться было невозможно.

Четыре рельсовых снаряда прошили его насквозь, произведя оглушительный лязг и грохот. Один из двигателей был мгновенно порван в клочья. К счастью, энергия к нему уже не поступала, иначе бы он взорвался, разнеся весь звездолёт. В корпусе появилось несколько дырок, через которые с шипением выходил воздух. Экипаж был в защитных костюмах, которые позволяли находиться в вакууме достаточно долгое время, и мгновенной смерти им удалось избежать, но всё равно приятного в этом было мало.

Сломанный экзорелектор внезапно пригодился. Снаряд, который мог бы пробить обшивку отделяемого модуля, при пролёте сквозь прибор врезался в стальную плиту накопителя, разбил её на куски и отклонился в сторону.

В кабине над головой Тромонта раздался громкий хлопок, ударил сноп искр, и всё потухло. Затих скрип в динамиках. Мёртвый корабль был охвачен космической тишиной, и только было слышно, как где-то шипел выходящий из корабля воздух.

Но ни Тромонт, ни Лайта уже не обращали на это внимания. Их взгляды были прикованы к мерцающей белой точке, которая находилась прямо по курсу. Могло показаться, что это обычная звезда, но эта «звезда» неумолимо увеличивалась в размерах, и по мере приближения к ней свет становился всё ярче и ярче.

– Помоги нам, Учитель… – пробормотал Тромонт, зажмуривая глаза.

Сближение закончилось ослепительной вспышкой голубовато-белого цвета. Она была настолько яркая, что свет резанул по глазам даже сквозь зажмуренные веки. Корабль слегка тряхнуло, а затем снова воцарились тишина и мрак.

Зрение монийцев быстро вернулось к норме. Но то, что они увидели за лобовым остеклением звездолёта, заставило проморгаться и помотать головой. Такое они точно никак не ожидали увидеть.

Прямо перед ними на полнеба простирался диск планеты. И это точно был не Боргваран. Всю левую половину обозримого пространства занимал материк, пересечённый несколькими горными цепями. Он весь был покрыт разнообразной растительностью, лишь местами виднелись жёлтые и серые проплешины, да вершины гор светились от покрывавшего их снега. Справа было виден синий океан, покрытый разводами красноватых и зеленоватых оттенков – без сомнения, это были большие скопления планктона. А голубоватая дымка атмосферы то тут, то та была усеяна облаками.

– Какой прекрасный мир, – произнёс Тромонт. Лайта в ответ кивнула. Потом подняла указательный палец, правой рукой провела в воздухе короткую дугу и ткнула в неё левой ладонью, поставленной плашмя.

Эти жесты означали, что они падают на планету по касательной. Собственно, Тромонт и сам заметил, что их корабль быстро движется куда-то по направлению к горизонту планеты.

Корпус звездолёта, между тем, был очень сильно повреждён, и торможения об атмосферу на такой скорости он мог просто не выдержать, не говоря уже о невозможности нормально осуществить посадку. Об этом не замедлил напомнить Дуб. Выход был только один – запечататься в кабине и отстыковаться, благо – это всё можно было сделать вручную…