Вернувшись, трурнийцы позавтракали и немного понаблюдали за монийцами. Врон предложил попробовать наладить с ними контакт: в сложившихся обстоятельствах это было оптимальным решением. Но некоторые его подчинённые, как оказалось, думали иначе. Зрелище того, как монийцы легко расправились с огромной хищной тварью, только подлило масла в огонь.

– Ты видела это?! – вопрошала Ася Мору, пытаясь умерить её злобу. – Их боец в одиночку расправился с огромной тварью, просто ткнув один раз! И ты хочешь войны с ними?

– Да, хочу! Я их не боюсь! – воскликнула Мора, играя своим ножом. – Этот жирный крылатый идиот сам раскрыл пасть, чтобы ему туда копьё сунули!

– Но, Мора…

– Я их ненавижу! Мне не будет покоя, пока последний из них не сдохнет! Тауран, ты согласен со мной?

– Месть – это дурное чувство, но в этой ситуации я с тобой скорее согласен, чем нет, – ответил тот, ковыряя каменную перегородку, закрывавшую вход во внутренней стене помещения. Они надеялись раздолбить её и узнать, что же там находится.

– Вот…

– Монийцы – безбожники, их вера – прах, и никому не может быть известно, что у них в голове, – продолжил Тауран.

– А какой ценой мы это сделаем? Сколько из нас умрёт прежде, чем мы убьём их? – спросила Орания.

– Всё равно все умрут тут. И мы, и они. За нами никто не прилетит.

– И смысл вообще тогда воевать?!

– Мы – солдаты, война – наш долг!

– Верно… – подтвердил Тилон.

– Мы должны оставаться живыми трур-ни, а не быть машинами для убийства!

Врон пока что не вмешивался. Он полагал, что лучше плохой мир, чем хорошая битва, но ему было интересно, к какому консенсусу придут его подчинённые.

На самом деле, ситуация получилась очень сложная. В идеале, для начала неплохо было бы постараться с монийцами помириться, но это неизбежно вызвало бы раскол в его команде: Мора, Тауран и Тилон о перемирии ничего слышать не хотели. Несмотря на то, что мотивы у них были разные, сейчас все трое твёрдо настаивали на своём. Если бы тут был Хорлак, он наверняка тоже выступил бы против мирного решения.

– Тауран, всё-таки я с тобой не согласна, – говорила Оса. – В Завете Спасителя написано: "Сейте мир, но не вражду, сажайте любовь, но не ненависть".

– И это говорит бог, в мире которого творится такой хаос?! – прорычала Мора, с силой воткнув нож в ножны.

– Даже плохой мир лучше, чем хорошая война!

– Ты ошибаешься, сестра. Не мы начали эту войну, не мы первые нарушили этот принцип. А наш Спаситель так же велел стоять за правду до конца.

– Твои мотивы небезосновательны, но я думаю, что мы должны проявить милосердие! А Мора просто отомстить хочет…

– Это не просто месть, это – мера предосторожности, – прервала её Мора

– Врага нужно уважать! – вклинилась Орания. – Потому что…

– Врага уважать нельзя! Я знаю, почему вы так хотите с ними встретиться в мирной обстановке, Ора! Я ведь угадала? И ради этого вы собираетесь стать предателями родины?

– Наша родина – вселенная! И мы хотим, чтобы в ней было как можно меньше крови пролито, разве нет? И вообще, вот что плохое ты нашла в любви к своим ближним?

– Чтобы пролилось меньше крови, нужно уничтожить тех, кто её проливает! И не надо сюда любовь приплетать! Что такое настоящая любовь, вы вообще знаете?!

– Мора, мы понимаем, что тебе до сих пор больно, но…

– Я не прощу смерти родителей! Вы слышите?! Не прощу! Никогда!

– Приказ: молчать! – наконец прикрикнул Врон.

Спорщики заткнулись и дружно посмотрели на командира. В помещении воцарилась напряжённая тишина. Врон окинул свою команду тяжёлым недовольным взглядом.

– Я не думаю, что нападать на них – это верное решение. Неизвестно, насколько мы тут застряли. Скорее всего – навсегда. Поэтому я полагаю, что нам стоит попробовать решить проблему мирным путём.

– Только если кто-нибудь из них не попытается нас убить, – едко добавила Мора.

Врон только вздохнул. Если им не удастся наладить мирные взаимоотношения, то всё это обернётся насилием и смертью.

– Это можно проверить только одним способом – взять и попытаться…

Врон вдруг замолк. Мора хотела что-то сказать в ответ, но он резко поднял ладонь, требуя соблюдать тишину, и прислушался, с тревогой повернув голову ко входу. Ему показалось, что он что-то услышал…

Не показалось. Рядом в развалинах кто-то был: до них явственно донёсся звук камешков, покатившихся из-под чьей-то ноги.

Врон молниеносным движением вытащил нож, осторожно перехватил его поудобнее и прижался к стене около входа, показав Таурану, чтобы он встал у разрушенного угла.

Послышался явственный шорох шагов. Кто-то крался к проходу. Все трур-ни плавно перетекли к стенкам помещения, чтобы потенциальный враг не мог их сразу заметить. Врон, как вкопанный, притаился у самого края. А там, с другой стороны, кто-то, ещё невидимый, подобрался ещё ближе, остановился… Потянул носом, принюхался.

Потом раздался хриплый гортанный окрик, заставивший всех вздрогнуть. И тишина. Трурнийцы продолжали ошарашено прислушиваться. Тот, кто стоял снаружи, тоже, похоже, слушал. Затем снова раздался шорох, ещё ближе…

Кто-то тяжёлый тихо и осторожно подкрадывался к проходу, шумно принюхиваясь. Затем послышался тихий гортанный рык. Врон крепко сжал нож и приготовился к встрече хищника.

Ближе к проходу… Ещё ближе… Уже слышен шорох перьев, покрывающих тело…

Первое, что увидели трурнийцы – это кончик копья. На мгновение показалось, что это мог быть один из монийцев, но Врон тут же сообразил, что у монийцев копьё должно быть с металлическим лезвием. А этот наконечник был каменный.

Потом показался тот, кто держал это копьё в руках. Это оказалось двуногое волосатое существо с плоским лицом, одетое в примитивную одежду – её шорох трурнийцы и приняли за шелест перьев.

Едва заметив их, тварь с оглушительным рёвом развернулась, собираясь ткнуть в кого-то копьём. Но Врон опередил противника и успел перехватить древко рукой, а в следующий миг всадил нож ему в шею и рванул на себя.

Брызнула чёрно-коричневая пахучая жидкость. В глазах злобного создания промелькнуло удивление, перемешанное со страхом и болью, и оно с хрипом повалилось на землю, сжимая руками разрезанное горло и дрыгая волосатыми ногами.

В тот же миг ещё двое таких же запрыгнули в дыру. Один из них, не успев коснуться ногами пола, напоролся животом на нож, вовремя подставленный Таураном. Второй, оказавшись в помещении, замахнулся на Мору огромным железным тесаком. Для него это тоже закончилось фатально – слишком долго он замахивался…

– Вот дерьмо, – только и смог сказать Врон, быстро дыша от напряжения. Он глубоко вздохнул и осмотрел себя. Весь его комбинезон был заляпан чёрной кровью врага. Опомнившись, он приказал всем молчать и прислушался – не слышно ли рядом ещё кого-нибудь, но всё было тихо. По всей видимости, нападавших было только трое.

Поморщившись, он окинул взглядом трупы. Это были крупные прямоходящие существа, судя по всему разумные, ростом примерно на голову выше среднестатистического трур-ни. Их мускулистые, крепко сложенные тела покрывала тёмная жёсткая шерсть, которая была забита мусором и пылью. Туловище имело необычно плоскую форму, а пальцы не имели когтей ни на руках, ни на ногах.

Единственным лысым местом на их теле оказалась вершина непропорционально вытянутой головы – она была прикрыта голым роговым щитком. Похоже, что этим приспособлением они активно пользовались для того, чтобы бодаться: у всех троих вершина черепа несла на себе следы мощных таранных ударов. На плоских лицах имелся рот странной треугольной формы, цельные зрачковые глаза с узкими горизонтальными зрачками и две ноздри на лбу. Так же по бокам головы имелось и подобие ушей.

Одежда дикарей была грубая, примитивная, сшитая из чьей-то крепкой шкуры. Состояла она из одной только майки длиной почти до колен. Двое были вооружены каменными копьями, а третий имел большую дубину, утыканную зубами каких-то зверей.