Люмьер оплатил счет и спросил напоследок:

– Могу ли я ожидать вас в оперном театре на премьере моего балета?

– Конечно, мы с удовольствием придем. – Жозефина подарила ему улыбку.

– Я рад. Прошу меня простить, у меня срочная встреча с инвестором из Восточной Европы. Прошу вас, все уже оплачено, что бы вы ни заказали. Пожалуйста, отужинайте в знак моего к вам уважения.

Анри проговорил слова благодарности и кивнул Виктору. Когда Люмьер покинул ресторан, он повернулся к жене и полным боли голосом спросил:

– Что же мы будем делать?

Она опустила голову и чуть слышно всхлипнула.

– Я не перенесу, если все повторится.

Но Виктор не отправился ни на какую встречу. Он поехал на Пер-Лашез, несмотря ни на погоду, ни на поздний вечер. Стоя внутри холодного склепа, где на могильной плите с любимым и родным именем лежал букет свежих – вчерашних – цветов, он только и мог спрашивать:

– Что мне делать? Как уберечь, как спасти, как помочь?

Но тишина молчала.

Прошло два года. Аньель из застенчивого мальчика превратился в красивого юношу. Он все также много времени уделял музыке и танцу, но делал это без прежнего рвения и усердия. Теперь все чаще его можно было застать с книгой в руках. С необычайным интересом он брался за изучение самых разных дисциплин, однако, не дойдя до середины, он откладывал изучаемый трактат и брался за новый, очень далекий по своей тематике от предыдущего. В его голове блуждало множество мыслей и иногда они становились столь громкими, что, казалось, заглушали все вокруг. Однако, боясь того, что его не поймут, он больше не говорил об этом.

В тот год он прибыл в Пиенцу на второй неделе июня, когда многие цветы уже начали отцветать и стояла невыносимая жара. Он пребывал не в лучшем расположении духа, а краткая встреча с Виктором лишь сильнее испортила ему настроение. Он так и не сказал ему о своих чувствах и твердо решил, что этим летом положит конец всем сомнениям.

Летом в особняке были гости, и Виктору приходилось как заниматься несколькими семействами, так и работой. Отметивший свой сорок пятый день рождения полгода назад, он уже изрядно от всего утомился, но не изменял ни своему спокойствию, ни жизненному укладу. То, что Аньель не особенно проявлял себя в желании танцевать или музицировать, конечно, расстроило Виктора, но он принял это как данность.

Однажды вечером Аньель тихо отворил дверь его кабинета. Некоторое время он просто наблюдал за Виктором, который с явной усталостью изучал очередные документы, а затем спросил:

– Могу я с тобой поговорить?

Люмьер поднял глаза от бумаг и кивнул.

– Конечно.

– Ты говорил, что, когда мои чувства станут настолько сильными, что я не буду бояться получить отказ, я буду должен сказать о них, – начал он, делая несколько неуверенных шагов.

– Да, я помню. – Виктор отложил бумаги и внимательно посмотрел на Аньеля.

Он облизнул пересохшие губы и сел на стул, стоящий у стола Виктора.

– Я люблю тебя уже очень давно. Мне казалось, что это пройдет, но мои чувства стали только сильнее.

Непонимание в глазах Виктора сменилось удивлением.

– Аньель…

– Я должен был сказать тебе раньше, но не мог. – Он опустил голову, боясь встретиться взглядом с Виктором. Он знал, что в нем увидит.

Люмьер впервые за долгие годы не знал, что ответить.

– Это… Очень неожиданно. Спасибо, что посвятил меня.

– Я готов на все ради тебя, – серьезно продолжил Аньель.

– Мальчик мой… – Виктор был по-настоящему растерян.

– Если есть хоть какой-то призрачный шанс, что ты ответишь мне взаимностью, я готов сделать все.

Виктор поднялся, чтобы сесть в кресло напротив него, чтобы их не разделял письменный стол. Люмьер взял руки Аньеля в свои.

– Послушай, мне слишком много лет для тебя.

– Ты говорил, что разница в возрасте не имеет значения. Твой возлюбленный был сильно старше тебя.

Аньель вздрогнул, когда пальцы Виктора коснулись его кожи. Он чувствовал, как внутри него разгорается пожар, но изо всех сил старался сохранять видимость спокойствия. Люмьер нежно ему улыбнулся и погладил по щеке.

– Но не тридцать лет, мальчик мой. Я гожусь тебе в отцы.

– Это неважно, – быстро сказал де ла Круа.

– Я очень люблю тебя, Аньель, и ты это знаешь.

Аньель чувствовал, как земля уходит у него из-под ног.

– Могу я попросить тебя об одном единственном поцелуе? – спросил он севшим голосом.

Люмьер озадаченно на него смотрел, но потом просто кивнул. Аньель осторожно приблизился к нему и нерешительно прильнул к его губам. Он чувствовал, как быстро забилось его сердце, как закружилась голова. Инстинктивно он ухватился за Виктора, чтобы не упасть. Виктор обнял Аньеля за талию, отвечая на поцелуй и позволяя углубить его практически сразу же. Он и забыл, как приятно кого-то целовать, но это было странное ощущение: обреченности и неправильности, но он решил поцеловать мальчика, своего мальчика, как возлюбленного юношу, чтобы не причинить ему еще больше боли из-за своего отказа. Когда де ла Круа отстранился, он был бледен и выглядел совершенно несчастным. Виктор что-то сказал, но он не расслышал, так как мысли в голове снова звучали слишком громко. Аньель печально посмотрел на Люмьера и неожиданно заплакал. Виктор обнял Аньеля, чтобы после того начать поглаживать по волосам.

– Мой хороший. – Люмьер тяжело вздохнул. – Прости меня.

– Я понимаю, – выдавил из себя Аньель. – Я все понимаю. Не нужно мне было ничего говорить. Теперь ты, наверное, не захочешь меня больше видеть. Я уеду сегодня же.

– Нет, что ты. Я рад тебе всегда, и буду впредь. Для меня неизменно то, как сильно я люблю тебя.

Аньель посмотрел на Люмьера с недоверием.

– И ты не станешь презирать меня за это?

– Нет, конечно, нет. – Виктор все еще обнимал его. – Ни в коем случае.

Аньель промолчал. Шум в голове мешал ему сосредоточиться на словах.

– Ты так бледен. Пойдем, тебе стоит отдохнуть. Распорядиться о чем-нибудь для тебя? – Виктор повел Аньеля из кабинета в сторону жилых комнат.

– Нет, не нужно. Со мной все в порядке. Просто эти мысли, – он осекся, боясь продолжить предложение.

– Что мысли? – просто спросил Виктор, но внимательно слушая.

– Они звучат очень громко в моей голове, – немного помолчав, продолжил Аньель.

– Громко? И часто так?

– Иногда. Когда я сильно взволнован или расстроен. У тебя бывает так?

– Знал бы ты, как громко в моей голове звучит музыка, когда она хочет, чтобы ее написали. – Виктор улыбнулся.

– Я тоже слышу музыку, но у меня не всегда получается ее записывать, – честно признался тот. – Иногда она звучит постоянно.

– Твоя собственная? – уточнил Люмьер.

– Как правило, но иногда я слышу и твою музыку тоже.

Виктор повел бровью и, когда они дошли до комнаты Аньеля, сказал:

– Тебе лучше немного отдохнуть, а я закончу дела. Спускайся к ужину. Будут новые блюда.

Де ла Круа кивнул и послушно отправился в спальню. Он чувствовал, как сильно устал, и как только его голова коснулась подушки, он провалился в тяжелый сон без сновидений.

Как только за Аньелем закрылась дверь, Виктор постучался в комнату к Венсану. Ему важно было кое-что узнать. Дверь открылась не сразу. Старший де ла Круа пребывал сегодня не в лучшем расположении духа, его терзал сильный страх.

– Виктор? – спросил он.

– Да. Прости, что беспокою тебя, но мне нужно кое-что у тебя узнать.

Венсан кивнул, пропуская его в комнату. Виктор вошел и начал практически сразу же.

– Скажи пожалуйста, у тебя когда-нибудь в голове звучала музыка?

Венсан удивленно посмотрел на него и снова кивнул.

– Я часто слышу ту вещь, которую ты написал для меня на мой день рождения.

– А мысли бывают слишком громкими? – Внутри у Виктора все упало. Он посмотрел на Венсана, а в глазах стояли непролитые горячие слезы. Люмьер и сам не заметил.