– Работаешь? – вырвалось у Аньеля. Мысль, что его ровесник мог иметь профессию вызывала у него смешанные чувства. Как урожденный аристократ он редко задумывался о том, как живут люди, принадлежащие к другим классам. – Мой дядя когда-то танцевал на главных парижских сценах. Он научил меня всему.

– Я не подметаю улицы и не раздаю газеты, если ты подумал. Я лакей в клубе, подношу напитки, закуски и иногда развлекаю дам беседами. – Чарльз курил и смотрел на Аньеля с интересом. – Твой дядя – танцор? Танцор и аристократ? Либо это немыслимо, либо я что-то путаю.

Де ла Круа смутился и чуть покраснел.

– Я зову его так, хотя между нами и нет кровного родства. Он – друг моего отца. Живет вместе с ним в Италии.

– Это все равно здорово, что у тебя есть такой близкий человек. – Тот улыбнулся. – Могу я спросить его имя? Если это не великая тайна.

– Виктор Люмьер, – произнес Аньель с легкой улыбкой. – В детстве я хотел, чтобы он был моим настоящим отцом. Он замечательный человек.

– Я слышал о нем. Точнее, был на его «Красавице и Чудовище».

– Да… – Де ла Круа вздохнул – У него множество различных талантов.

– Думаю, у тебя их не меньше, – вдруг произнёс Чарльз. – Ты не хотел бы составить мне компанию и сходить в театр Ковент-Гардена на следующей неделе? Я буду рад, если ты согласишься.

– С удовольствием, – с готовностью ответил Аньель. – Кстати, откуда ты родом?

– Я из Уэльса, из Кардиффа. Это небольшой город в Северной Ирландии. – Гэлбрейт затушил остатки папиросы.

– Готов поспорить, ты прекрасно знаешь Лондон.

– Хочешь в этом убедиться?

Аньель загадочно улыбнулся и кивнул. Впервые за долгое время он чувствовал себя очень легко.

– Тогда, если хочешь, мы могли бы завтра, все-таки суббота, отправиться на прогулку по городу. Я покажу тебе Лондон.

– Буду ждать с нетерпением, – юный граф убрал медную прядь со лба. – Я рад, что нас поселили вместе.

– Я тоже, Аньель. – Он улыбнулся и поднялся, чтобы отойти к стойке и оплатить их напитки и закуски, а потом вернулся и закурил ещё одну папиросу.

Они беседовали еще с несколько десятков минут, а потом уже стоило вернуться в общежития. Жить вдвоем было приятно. Некоторые жили аж вчетвером. В этот вечер Чарльз рассказывал Аньелю легенды далеких северных народов, а де ла Круа делился своими увлечениями. У Гэлбрейта промелькнула мысль, что он очень хотел бы познакомиться с Виктором Люмьером, чье имя не раз звучало в тот вечер. Только вот он не знал, что Люмьер решил найти его сам.

Вечер для Чарльза, субботний и выходной, после того дня как они сходили с Аньелем в театр, ознаменовался знакомством с тем, о ком он был наслышан, и с тем, кого он вовсе никогда не ожидал встретить. Экипаж забрал его из условленного места и доставил до чужого загородного поместья. Ехать было миль двадцать, а потому дорога не заняла много времени. Экипаж вез его различными улочками, часто петляя, а потом и вовсе свернул в сторону разросшегося леса, и когда из-за деревьев показалась стройная башня и фасад особняка, выступающий из вечерней тьмы и легкой туманной дымки своими горящими окнами, Чарльз осознал, что его ждали. И встречать его вышел сам хозяин дома.

В письме, которое он получил накануне, цель встречи была указана очень расплывчато, и всю дорогу Чарльз гадал, что может за этим стоять. Однако одного взгляда на хозяина дома хватило, чтобы понять, с кем ему предстоит провести этот вечер. Его портреты часто печатали в газетах в связи с театральными премьерами и сводками новостей из деловой хроники. Покинув экипаж, он неловко переступил с ноги на ногу и потом все же сделал шаг вперед, гордо вскинув голову. Перед ним был не кто иной, как Виктор Люмьер.

– Добрый вечер. Я очень рад познакомиться с вами, – сказал он.

– Добрый вечер, – Виктор кивнул, – мистер Гэлбрейт. Я рад, что вы ответили на мое приглашение. Не стойте на пороге, прошу, проходите. – Люмьер пригласил его, сделал знак вознице, чтобы ждал, сколько потребуется, и сам вошел в дом, дождавшись Чарльза. – Полагаю, вы в раздумьях, почему я пригласил вас?

– Честно признаюсь, да. Сомневаюсь, что представляю для вас особенный интерес, – ответил Чарльз, проходя в дом.

– Время ужина. Вы голодны? – Люмьер не стал поощрять мнение юноши.

Гэлбрейт кивнул. Он совершенно не понимал, что происходит, хотя и начинал догадываться, что цель его визита как-то связана с Аньелем.

Виктор повел его за собой в гостиную, где уже был накрыт привычный стол, достаточно богатый на морепродукты и овощи и абсолютно скупой на мясные блюда. Кроме воды и ягодных напитков, в которые не входили вина, ведь алкоголя в этом доме не было, на столе стоял тыквенный сок. Люмьер впервые испробовал его несколько недель назад.

– Пожалуйста, присядьте. Через несколько минут к нам присоединятся. Угощайтесь, мистер Гэлбрейт.

– Благодарю, – ответил Чарльз, садясь за стол. Он действительно сильно проголодался за день и был совсем не против столь своевременного угощения. – Я видел один из ваших балетов и не могу не отметить, что он был прекрасен.

– Спасибо, – просто сказал Люмьер. – Полагаю, что в Гарнье. Пока что они ставятся только там. – Он чуть улыбнулся.

– Да, – кивнул Чарльз, – «Красавица и чудовище». Ничего подобного я в жизни не видел.

– Я рад, что вы нашли мою музыку и хореографию достойными. – Виктор пригубил воды из бокала. – Возможно, будущие постановки вас также немало поразят.

– Я в этом ничуть не сомневаюсь. – Чарльз позволил себе чуть улыбнуться.

Когда Чарльз более или менее справился со своим ужином, в столовую вошел тот, кого ожидали, а именно Венсан. Виктору достаточно просто удалось уговорить его на встречу с юношей, тем более что Люмьер был рядом.

Венсан встал чуть поодаль от Виктора, сохраняя достаточную дистанцию между собой и юным гостем. Держался он немного скованно и напряженно, стараясь избегать прямого зрительного контакта с Чарльзом, но в целом выглядел вполне дружелюбно.

– Раз уж меня вы знаете, мистер Гэлбрейт, позвольте вас познакомить. Маркиз Венсан де ла Круа, отец Аньеля.

Но Чарльзу хватило всего одного взгляда на новоприбывшего, чтобы понять кто он. Аньель был поразительно похож на своего отца.

– Рад встрече, – произнес он, чуть склонив голову.

Венсан кивнул в ответ и бросил на него короткий взгляд, в котором одновременно читались страх и интерес. Виктор кивнул на стул за столом рядом с собой и тихо сказал:

– Садись, Венс. Поговорим, а потом пойдешь отдыхать, если устанешь. – Но потом он повысил голос и сказал уже Чарльзу: – Думаю, вы понимаете, что мы позвали вас для серьезного разговора. Но сперва хотелось бы познакомиться с вами.

– Насколько я понимаю, это как-то связано с моим соседом по комнате, – начал Чарльз, – но я не совсем понимаю, что я сделал не так.

– Не подумайте, что вас пригласили, чтобы отругать за ненадлежащее поведение. – Люмьер усмехнулся. – Это не так. Дело в Аньеле. Но мы бы хотели услышать о вас что-то дельное. Чем занимаетесь, из какой семьи происходите, на кого учитесь и почему именно эта профессия.

– Я занимаюсь британской литературой и хочу зарабатывать себе на кусок хлеба пером и чернилами. – Гэлбрейт улыбнулся. – Родился в Уэльсе и происхожу из самой простой семьи, но ни на что не жалуюсь.

– А чем вы зарабатываете сейчас? – Виктор внимательно смотрел на юношу.

– Я работаю лакеем в клубе, – ничуть не смутился Гэлбрейт.

– Не думайте, что я смею вас оскорбить своим мнением. Я начинал свою карьеру в кордебалете оперного театра в шестнадцать лет. – Люмьер повел бровью, а потом сказал: – Полагаю, вы бы хотели зарабатывать больше?

– А вы готовы предложить мне работу? – с интересом спросил юноша.

– Да, – серьезно ответил он.

Чарльз не верил своим ушам.

– А можно поинтересоваться о ее специфике?

Он посмотрел сначала на Виктора, затем на Венсана, гадая, что услышит в следующий момент.