– А я смогу стать таким же сильным? – с интересом спросил Аньель.

– Как Виктор? – Она улыбнулась. – И даже сильнее.

В тишине дома было слышно, как в музыкальном классе звучала скрипка. Поскольку расписание изменилось в тот день, Виктор играл совсем вечером, прежде чем лечь спать.

– Я бы хотел, чтобы он был моим папой, – сонно прошептал Аньель.

– Ох, Аньель… – Жозефина погладила мальчика по волосам и поцеловала в лоб, а потом уложила обратно в постель. – Он… Он бы тоже хотел быть твоим папой.

Как только юный наследник семьи де ла Круа вновь заснул, Жозефина поднялась, чтобы пройти в музыкальный зал. Виктор все еще играл, и когда закончился новый этюд, Люмьер обернулся к герцогине.

– Жозефина?

– Простите, что отвлекаю вас, Виктор.

– Все в порядке. Что-то случилось? – Он отложил скрипку и подошел к ней.

– Нет, вовсе нет. – Она покачала головой и взяла его руки в свои, как однажды сделала это в церкви. – Спасибо, Виктор. Вы столько для нас делаете.

– Герцогиня, пожалуйста, вы не должны…

– Я должна.

Люмьер улыбнулся Жозефине и кивнул.

– Хорошо. Пожалуйста.

Она пожелала ему спокойной ночи и улыбнулась на прощание. А затем спустилась в гостиную, где Анри сидел и читал книгу.

– Мы поспешили, – произнесла она, садясь рядом с ним. – Ему приснился кошмар. Он сказал, что не хочет становиться таким же монстром как Венсан. Мальчик напуган, Анри. Мы не можем допустить, чтобы эта болезнь добралась и до него.

Герцог нежно провел кончиками пальцев по ее щеке, а затем легко поцеловал.

– Дорогая, не стоит так волноваться. Конечно, то, что сказал Люмьер за столом вызывает опасения, но я не думаю, что то, что он описывает, возможно.

Анри никогда не называл Виктора по имени. Несмотря на то, что он стал относиться к нему гораздо лучше, после того как узнал, как тот ухаживает за его сыном, старые обиды все равно давали о себе знать.

– Ты так действительно думаешь или просто хочешь в это верить? – с сомнением спросила та.

– Ему ничто не угрожает, поверь мне. На него произвела большое впечатление утренняя встреча с Венсаном. Поверь, мне бы тоже снились кошмары, будь я на его месте. Венсан вел себя не лучшим образом.

– Он не виноват, – резко ответила Жозефина чуть отстраняясь.

Анри промолчал, обдумывая ее слова.

– Не нужно винить во всем Венсана, – произнесла она. – Он жертва обстоятельств.

– Я понимаю, дорогая. Я понимаю.

Служанка известила, что ванная комната была готова для последних вечерних процедур и что спальня также подготовлена для сна. Когда весь дом погрузился в тишину, когда все разошлись по своим спальням, когда Виктор убедился, что Венсан спит, равно как и Аньель, и что герцог с герцогиней уже легли, Люмьер закрыл нотную тетрадь и футляр от скрипки, а потом погасил последнюю оставшуюся лампу. Особняк накрыла ночь.

Шли годы. Аньель рос смышленым и покладистым. Когда пришла пора идти в школу, он принял эту новость с необычайным рвением. Больше всего ему нравилось заниматься французским языком и историей. Он много читал и не забывал упражняться каждый день в танце и игре на скрипке, которую ему подарил Виктор. Время от времени он с удовольствием ходил с бабушкой в театр. Хотя многие говорили, что это не место для маленького мальчика, тем не менее, театр его завораживал, и он много раз представлял Люмьера среди артистов на сцене. Однажды он в порыве чувств даже сказал о том, что мечтал бы работать в дворце Гарнье, когда вырастет, но эта новость была встречена решительным отказом со стороны дедушки.

Постепенно Виктор стал неотъемлемой частью жизни Аньеля. Каждое лето он возвращался в Пиенцу, где Люмьер продолжал заниматься с ним и вместе они постигали все таинства музыки и танца. Юный де ла Круа даже сам начал сочинять небольшие этюды, которые с волнением показывал своему учителю и с благодарностью принимал его критику. С того памятного весеннего дня он не чаял души в Викторе и всегда с нетерпением ждал встреч с ним. В то время, когда он находился в Париже, они вели непрекращающуюся переписку, а когда Виктор приезжал в город по делам, Аньель оставался у него в особняке, и это были одни из самых счастливых дней его жизни.

Когда ему было десять лет, произошло долгожданное примирение с отцом. Если в первые годы при виде мальчика Венсан скрывался в своей студии и не покидал ее даже после настойчивых уговоров Виктора, постепенно любопытство начало брать верх. На четвертое лето он начал приходить в класс и наблюдать за уроками. И пусть всегда он сидел в углу, не произнося ни единого звука, Аньель втайне радовался и этому. Венсану потребовалось еще три года, чтобы набраться смелости и подойти к нему. Их первый разговор был коротким и сбивчивым, но мальчик еще долго вспоминал его с необычайной теплотой.

Со временем детские страхи ушли. Хотя периодически Аньелю продолжали сниться кошмары, где Венсан представал перед ним в виде монстра, он больше не боялся его и не убегал прочь. Напротив, чем старше он становился, тем сильнее его начинали интересовать причины недуга отца. Он даже тайком пробирался в кабинет Люмьера и читал дневники, которые тот вел. И хотя многое представлялось ему довольно сложным и непонятным, он дал себе обещание, что однажды обязательно продолжит дело Виктора.

Однажды в апреле, это произошло, когда мальчику было тринадцать лет, они сидели в гостиной и отдыхали после насыщенного дня. Аньель заметил, как печален был Виктор в тот день. Приблизившись к нему поближе, он осторожно спросил:

– Что-то случилось?

Виктор ответил ему не сразу. Он сидел и курил, иногда стряхивая пепел в хрустальную пепельницу.

– Да. Тринадцать лет назад в этот день умер Себастьян.

– Себастьян? – Виктор впервые назвал это имя. – Кем он был?

– Он… – Люмьер запнулся, даже не зная, как ответить. – Мой любимый человек. Это его дом. Стал моим.

Аньель склонил голову, не зная, стоит ли продолжать этот разговор. Однако помолчав немного, все же спросил:

– Ты скучаешь по нему?

– Каждый день и час.

Виктор поднялся, чтобы позвать Аньеля за собой и отвести в теперь уже свой кабинет.

Достав из одного ящика большую папку с документами, Люмьер взял в руки листок с акварельным портретом.

– Этот рисунок из Праги. Единственный, на котором есть мы оба. Стоил сущие гроши.

На нем были изображены молодой Виктор, которому тогда только исполнилось тридцать, и его возлюбленный на фоне акватории Влтавы с Карлова моста.

– Себастьян Эрсан, так его звали. Он был меня старше на двенадцать лет.

Аньель почувствовал сколько боли сокрыто в этих словах. Несколько мгновений он изучал рисунок, затем просто обнял Люмьера.

– Почему он умер?

– Его убили. Он не хотел… Он не хотел, чтобы нас разлучили. Спустя два с половиной месяца после того, как написали этот портрет, его не стало. – Виктор приобнял Аньеля и вздохнул. – Это кольцо – его подарок. Он сделал мне предложение.

– Мне очень жаль, – прошептал мальчик, зная, что никакие слова не смогут восполнить эту утрату.

– Это случилось в той самой гостиной, где мы только что были. Это сломало всю мою жизнь.

– Мне даже страшно представить, через что тебе пришлось пройти. Ты очень сильный.

– Не настолько, ведь я никогда не смог стать прежним. Ты стал моим смыслом, равно как и то, что я храню память о Себастьяне и продолжаю его дело. – Виктор нежно улыбнулся Аньелю. – А он всегда со мной, даже несмотря на то, что я сказал ему «прощай». Мы ещё с ним обязательно встретимся.

Люмьер знал, что никогда не скажет названному сыну, что его собственный отец сделал то, что Виктор все-таки смог принять и смог простить, ради себя самого. Аньель чуть отстранился и с неожиданным жаром произнес:

– Я никогда не знал никого сильнее тебя.

Виктор все ещё нежно ему улыбался, но потом серьёзно сказал: