– Тебе стоит чаще выбираться куда-то. Либо я буду вытаскивать тебя сам, если ты не против.

Они сели за столик и заказали сразу же несколько пинт пива, нарезку, охотничьих колбасок и овощи с огня. Вокруг были люди в костюмах, которые пели старинные песни, похожие на заклинания. В этот вечер Чарльз вновь угощал Аньеля, ведь он его пригласил, и это было, возможно, свидание.

– С тобой куда угодно, – ответил де ла Круа.

И тогда начался их первый заход. Если еда оставалась в течение нескольких часов, то первые две пинты пива они приговорили за двадцать минут. Потом Чарльз заказал ещё, а потом вовсе потянул Аньеля с ним танцевать под средневековую музыку. Они разделись до рубашек и брюк, ведь в пабе было так жарко и много людей. Гэлбрейт увёл его в круг танцующих, который двигался так, словно внутри обычного исландского паба происходил настоящий колдовской праздник.

Аньель чувствовал, как приятно кружится его голова. Они танцевали и смеялись, и на мгновение он почувствовал, что хочет остаться в этом моменте как можно дольше. Де ла Круа посмотрел на соседа и вдруг отметил, как тот красив сегодня. Эта мысль смутила его, а на щеках выступил легкий румянец. Отчего-то он вспомнил свой первый и единственный поцелуй с Виктором и от этих мыслей ему стало жарко. А потом их развели на две разные стороны толпы друг напротив друга. И начался танец. Совсем другой танец, напоминавший по стилю времена Тюдоров, хотя под такую музыку танцевали более спешно, меняли партнёров и смеялись. Много смеялись.

Так прошло несколько часов. Когда они приговорили по шестой пинте и большинство отправились на соседнее кладбище призывать духов, когда в пабе почти никого не осталось и весь праздник высыпал на улицу, они сидели, стараясь отдышаться.

– Это было хорошо.

Чарльз был весь взмокший, но донельзя довольный.

– Это было отлично! – воскликнул Аньель. – Я еще никогда не чувствовал себя так… свободно.

Он широко улыбнулся, глядя на Чарльза.

– Я рад, что тебе так понравилось.

Чарльз глубоко вздохнул, обмахиваясь ладонью. Гэлбрейт повернул голову, смотря на Аньеля.

– Не думал, что ты можешь быть ещё красивее.

Аньель звонко рассмеялся.

– Я весь взмок и, наверное, выгляжу ужасно. А вот ты совершенно очарователен.

Чарльз протянул руку и погладил Аньеля по щеке.

– Ты правда так считаешь?

– Да, – выдохнул он. – Честное слово.

Некоторое время Чарльз сомневался, но потом просто приблизился и поцеловал де ла Круа. На мгновение Аньель опешил, но не отпрянул. В голове промелькнула мысль, что именно так все и должно быть. Однако это был не первый поцелуй для Чарльза, который ничего кроме литературы и языков в юности не видел. Даже несмотря на то, что целовал он не слишком умело, Гэлбрейт делал это с чистым желанием и чувством.

– А ты полон сюрпризов, Чарльз Гэлбрейт, – отстраняясь произнес Аньель.

Чарльз опустил глаза и вздохнул.

– Извини, если что не так. Я тебе и так и эдак намекал последний месяц…

– Моя голова была занята совершенно не тем, – удрученно произнес де ла Круа.

– Да я уж понял. – Чарльз усмехнулся и закурил.

– Но я рад, что ты сделал это. – Аньель наклонил голову и улыбнулся.

– И что ты об этом думаешь? – спросил Чарльз с надеждой в голосе.

Он не ответил, а лишь привлек к себе Гэлбрейта для нового поцелуя. Обняв Аньеля одной рукой за талию, Чарльз с удовольствием ответил на поцелуй, прижав юношу к себе. Они вернулись в общежитие за полночь, а потому пришлось лезть через окно на второй этаж. Пусть это и было опасно, они, сразу же смеясь завалились на кровать.

Аньель закрыл глаза и уткнулся носом в плечо Чарльза. Он готов был уже уснуть, чувствуя, как приятная нега растекается по всему телу, но в следующий момент он услышал нечто, что заставило его резко сесть. Шум, казалось, исходил из угла комнаты и больше всего походил на звук мела, пишущего по доске.

– Что это? – спросил он настороженно.

– А? – удивлённо спросил Чарльз. – Не знаю, не слышу ничего. Спи. – Он погладил Аньеля по волосам. – Мы с тобой слишком пьяны.

– Этот шум, – медленно произнес он, осторожно вставая с кровати. – Я клянусь, что что-то слышал.

– Шум? Может быть, мыши? Я слышал, тут иногда бывают. – Чарльз сел и зажёг лампу.

– Да, наверное, мыши, – гулко отозвался Аньель, возвращаясь в кровать. На душе у него было неспокойно.

– В тебе шесть пинт эля, Аньель, – сказал Чарльз, обнимая его за талию. – Давай спать. Благо, что завтра выходной.

День, когда он должен будет написать Виктору, что произошло этой ночью. Такая малость, но, возможно, важная.

На следующий день Аньель проснулся рано. Чарльз еще спал, а поэтому он постарался подняться как можно тише. Вечерний случай никак не шёл у него из головы. Вероятней всего, его сосед был прав, и это были мыши, но что, если он опять начал слышать что-то? Шум, который он слышал раньше, совсем стих в последние месяцы, и он был готов забыть о нем, как о страшном сне. Старые опасения вновь всколыхнули его душу. Он чувствовал, как сильно забилось его сердце при мысли об этом. Подойдя к умывальнику, Аньель набрал воды и тщательно умылся. Подняв голову, он задумчиво принялся рассматривать свое отражение. Из зеркала на него посмотрело красивое худое лицо, обрамленное рыжими кудрями. В голубых глазах застыло волнение. Аньель провел рукой по щеке, касаясь тонко очерченного носа и линии губ. Его отражение выглядело в точности так, как и всегда.

– Все в порядке, – прошептал Аньель, продолжая смотреть на себя в зеркало. – Со мной все будет в порядке.

Кивнув своему отражению, он вернулся в комнату и проследовал к своему письменному столу. Взяв наугад одну из книг, он раскрыл ее посередине и принялся читать. День предстоял быть долгим.

Чарльз встал около девяти утра в абсолютно разбитом состоянии. Он впервые выпил столько эля в своей жизни. Как и был в рубашке и брюках, он встал с постели и ненароком врезался в стул, стоявший в комнате, когда в глазах потемнело. Без очков было плохо видно, так еще и похмелье ударило в голову. Он все-таки оказался в ванной комнате, переведя дух, смог спустя минут двадцать привести себя в порядок. Лицо выглядело не лучшим образом, а потому он намочил полотенце ледяной водой и стал прикладывать к опухшим местам.

– Доброе утро, – хрипло произнес он, не совладав с голосом. – Ты как?

– Прекрасно, – улыбнулся Аньель, отвлекаясь от учебника. – Я проснулся несколько часов назад и уже почти успел закончить этот том.

Он указал на увесистую книгу, которая лежала перед ним на столе.

– Ты как вообще жив после вчерашнего? Тебя алкоголь не берет? – Чарльз страдальчески лег обратно на постель. – И чуть что ты сразу начинаешь учиться… А как же я? Как же личная жизнь? Сбежал из кровати к своим книгам! – Гэлбрейт тихо усмехнулся, накрывая лицо холодным полотенцем.

– Прости, я подумал, что помешаю тебе. – Де ла Круа виновато улыбнулся. – Наверное, во мне говорит французская кровь, хотя до приезда в Англию я не пробовал даже вина.

– А мне кажется, что я умираю. – Чарльз тяжело вздохнул. – Мне понравилось с тобой спать.

– Вчера было чудесно, – ответил Аньель.

– Ты ни на какие намеки не реагируешь, да? – спустя некоторое время произнес Гэлбрейт.

– Намеки? – удивленно переспросил де ла Круа.

– Тогда я попробую еще раз. Мне понравилось спать с тобой.

– И мне понравилось. Правда.

Чарльз вздохнул ещё раз, а потом все-таки снял с лица полотенце.

– Пойдем завтракать.

Аньель кивнул и закрыл учебник. Он чувствовал, что между ними осталась недосказанность, но не понимал ее причины. Они спустились в столовую, и этот путь Чарльз преодолел только благодаря терпению и паре остановок. Это было нелегко. Когда они добрались до зала, то Гэлбрейт тяжело сел и закрыл лицо руками. Предыдущее веселье стоило ему дорого.

– На тебе совсем лица нет, – обеспокоенно произнес Аньель, осторожно касаясь его руки.