– Прикоснись ко мне.

– Виктор, тебе нельзя волноваться, – с неожиданной серьезностью проговорил Венсан.

Прозрачные глаза смотрели с неким ожиданием и интересом.

– Что, даже не прикоснешься?

– Если пообещаешь мне не перенапрягаться, – сказал Венсан чуть менее строго.

– Я лежу под тобой. Можешь все контролировать.

Его ладонь скользнула под рубашку и дотронулась до разгоряченной плоти. Его прикосновения были почти невесомыми, но все же Виктор издал слабый стон. Вдруг Венсана захлестнул страх. Он отстранился и попятился назад, чуть не упав с кровати. Люмьер тихо засмеялся и даже схватил де ла Круа, чтобы тот не свалился.

– Венс!

Венсан перевел на него испуганный взгляд.

– Я причинил тебе вред, – прошептал он, чувствуя, что готов расплакаться в любую минуту.

– Ровно до того момента, пока ты не отпрянул, мне было очень даже приятно.

Венсан вновь лег рядом с ним и прислонился к его груди. Слезы все же выступили на глазах, но он старался сдерживаться из-за всех сил. Виктор вздохнул и погладил Венсана по волосам.

– Давай лежать. Так будет лучше.

И в постели они провели по меньшей мере четыре часа, прежде чем пришло время ужина.

Всю прошлую ночь Аньель не мог сомкнуть глаз. Его мучили угрызения совести. Шум в голове усилился и к утру достиг такой громкости, что он не слышал даже собственного голоса. Поднявшись с кровати, он наскоро оделся и вышел из комнаты.

– Куда ты направляешься? – грозно спросил у него Анри, возникнув словно ниоткуда.

Юноша с трудом различил слова.

– Я хотел извиниться перед Виктором, – тихо проговорил он.

– Не сегодня. Ему необходим отдых, – отрезал герцог.

На лице Аньеля появилась несчастная гримаса.

– Я совсем не хотел говорить то, что сказал, – юный граф понуро опустил голову. – Мне очень жаль.

– Тебе стоило хорошо не раз подумать, прежде чем сказать ему такие слова, – в голосе Анри слышалось осуждение.

– Я знаю, что очень виноват. Самое малое, что я могу сделать – это извиниться.

– Самое малое, что ты можешь сделать сейчас – это не трогать его, – отрезал Анри. Он был зол, очень зол на внука.

Аньель развернулся и бросился в свою комнату, еле сдерживая слезы. Анри покачал головой и тяжело вздохнул. Все понимали, что это – не характер, но и мириться с такими проявлениями болезни было тяжело, к тому же Аньель мог своим поведением по-настоящему кому-нибудь навредить. Анри беспокоился о нем равноценно, как когда-то беспокоился о Венсане, но теперь понимал все происходившее даже лучше, чем двадцать лет назад.

Все собрались за ужином в шесть часов, и Виктор сперва есть отказался, решив, что тяжелое горячее блюдо для него не лучшая идея, и он подождет чего-то более легкого и с удовольствием выпьет разбавленный чай. Он сел за рояль в гостиной и ужин не по обыкновению подали туда, а не в столовую.

Люмьер все еще выглядел бледно, но не так уж и плохо, по сравнению с предыдущим вечером. Он наигрывал свой собственный балет, о котором говорил чете де ла Круа и Венсану утром, и не смотрел на тех, кто собрался в гостиной. Он сидел с закрытыми глазами, а его руки порхали над клавиатурой. Аньель сидел в углу и виновато изучал собственные руки.

Когда Виктор стал играть что-то менее эмоциональное и более неспешное, Анри заговорил.

– Мы приняли решение на твой счет. Поезжай в Кембридж.

Люмьер даже не слушал разговор. Он уже все решил. Он слушал только свою же музыку, напрочь отдалившись от всего, что происходило в гостиной. Аньель поднял голову и посмотрел на дедушку.

– Я должен извиниться перед вами всеми за свое вчерашнее поведение. Я не имел никакого права повышать голос. Мне так жаль, что это произошло.

– Надеюсь, ты сделал выводы из сложившейся ситуации, – кивнул Анри. – Это недопустимо.

– Да, – он посмотрел ему прямо в глаза. – Это больше не повторится, клянусь вам.

Герцог кивнул. Жозефина вздохнула и покачала головой.

– Посмотрим, Аньель, – вставила она.

– Вы правда не против того, чтобы я учился в Англии? – нерешительно спросил он.

– У нас есть сомнения на этот счет и немалые, но мы приняли твой выбор, – ответил герцог.

– Спасибо, – ответил тот, а затем встал и подошел к Венсану.

– Я должен извиниться и перед тобой, отец. Я наговорил множество ужасных вещей и, знаю, мне нет прощения. Но я люблю тебя и это правда.

Венсан нервно улыбнулся. Ему было очень жаль мальчика, и он чувствовал свою вину за то, что тот унаследовал от него ужасный недуг. Он кивнул в сторону Виктора и произнес:

– Не передо мной ты должен извиняться.

Виктор же перешел на Шопена со своих произведений. Так было как-то спокойнее. Он прекрасно слышал все то, о чем говорили, да и, что лукавить, слушал, но старался быть спокойным. Безусловно, это его волновало.

Аньель кивнул и неуверенно подошел к роялю.

– Виктор, – начал он отчего-то охрипшим голосом, – я так виноват перед тобой. Все эти годы ты был мне лучшим другом и наставником, а вот чем я тебе отплатил. Я не

имел никакого права говорить такие вещи. Я знаю, что твоей вины нет в том, что произошло с моими родителями. Ты – самый близкий мне человек, и я совсем не хотел говорить ничего из того, что сказал. Я так не думаю. Ты сможешь меня когда-нибудь простить?

Виктор перестал играть и посмотрел на Аньеля. Он смотрел на него долго и очень внимательно, а потом кивнул на банкетку рядом с собой. Юноша сел рядом, непонимающе смотря на Виктора. Люмьер начал играть произведение для четырех рук, приглашая Аньеля в фортепианный дуэт. Юный де ла Круа присоединился к нему не сразу. Он не понимал, значит ли это прощение, но как только его пальцы коснулись клавиш, он тут же забыл о всех тревогах. Они играли около семи минут, пока не прозвучала последняя нота. И только потом Виктор сказал:

– Я принимаю твои извинения и прощаю тебя. Но только в этот раз.

– Я больше не дам тебе повода усомниться во мне, – горячо произнес Аньель.

Люмьер кивнул. На этом разговор был исчерпан. Все приступили к ужину, и только Виктор продолжил играть.

В ту ночь Аньель вновь лежал без сна. Шум в голове стих только поздним вечером и сейчас было на удивление тихо. Повернувшись на бок и подложив руки под голову, он все думал о том, почему так поступил, но не находил ответов. Перед внутренним взором вновь и вновь всплывали фрагменты из сцены ссоры. Виктор с напряженным и суровым лицом, Венсан, который весь сжался в кресле и прикрывал уши руками. Бабушка и дедушка сидели чуть в стороне и их лица выражали негодование. На секунду Аньель задумался. Что-то в том моменте привлекло его внимание, но тогда он не был в состоянии понять, что именно. Неожиданно он вспомнил взгляд отца и почувствовал, как все внутри него холодеет. В том взгляде чувствовалась боль, и эта боль была такой сильной, что Аньель практически ощутил ее физически. Но также в нем было и понимание. Неожиданно пришло осознание. Юноша понял, что отец в точности знал, что он чувствовал в тот момент. Это смутило его и взволновало до глубины души. Он помнил разговор с Виктором в раннем детстве, когда тот пообещал, что он не унаследует судьбу отца. Мог ли Люмьер ошибаться? Нет, конечно, нет. Эта идея была абсурдной и нелепой, но все же он почувствовал, как его забил озноб, а легким, казалось, не хватает воздуха. Постепенно паника прошла и, сделав глубокий вдох, Аньель повернулся на спину. Решение пришло незамедлительно. Он должен забыть это как страшный сон. Он не станет об этом вспоминать и обсуждать с кем-либо. С ним все в абсолютном порядке. В конце концов, рассудил Аньель, если его отец сумасшедший, это не делает его таким.

Последующие месяцы пролетели очень быстро. В середине лета Аньель прибыл в Англию для прохождения вступительного испытания. Если в тот момент, когда он прощался с семьей, его еще терзали смутные сомнения, то к концу путешествия они полностью прошли. С первого взгляда новая страна очаровала его, и идея поступления казалась ему все более и более правильной. Свобода опьяняла его, и впервые за долгое время он чувствовал себя на своем месте. Его английский был безупречен, и он был более чем уверен в собственных знаниях. Правда в день экзамена Аньель все же начал немного волноваться, но, оказавшись в просторном классе, полностью заполненном такими же молодыми людьми, как и он сам, он смог позволить себе чуть расслабиться. Получив экзаменационные билеты, он удивился тому, насколько просты были вопросы. Вступительное испытание Аньель прошел с блеском одним из лучших среди поступающих, и в начале августа вернулся с этой новостью в Париж, чтобы сделать все нужные приготовления учебного года.