Что-то шевельнулось в нем. Давно забытое, затолканное в дальний ящик воспоминаний и ощущений.

Он женат. Ему нельзя. Он старше вдвое. Он ей в отцы годится. Куда ему, старому пердуну до такой красавицы?!

***

Изрядно запыхавшись, я вернулась к послу. Мы с удовольствием съели по хоткяту с горчицей, сидя прямо на траве, и наблюдая, как невеста, одетая в белоснежное платье, держа под руку жениха, гордо шествует по той дорожке, где десять минут назад кружилась я в бешеном ритуальном танце. И закралась ко мне тогда еще одна маленькая мечта-надежда, когда-нибудь, пройтись под этими сакурами в свадебных нарядах с Дэвидом…

- Я тебя притомил? – улыбаясь, спросил посол. – Знаю тут один недурной ресторан неподалеку, пойдем, отдохнем хоть по-человечески.

Заведение находилось, и впрямь, не далеко -  в первой линии зданий, окружающих Центральный Сквер. Столики располагались на самой крыше небоскреба – вид был совершенно ошеломительный.

Официант принес бутылочку гномьего игристого и наполнил бокалы.

- Мистер Капелла, это был мой самый лучший день Рождения в жизни. – произнесла я с благодарностью.

- Я очень рад, что смог немного развлечь тебя.

Когда всё было съедено, я встала из-за стола и подошла к краю площадки. Я долго и молча смотрела вдаль на пламенеющий закат, на зажигающиеся огни, на стремительно темнеющие рощи и темно рыжие, отражающие оранжевое солнце, озера Парка.

Мне становилось грустно с каждым мгновением. Прошел этот замечательный день. Сказка сейчас закончится. Посол и так сделал очень многое для меня. Я практически здорова и в любое время он может отправить меня домой. А как же мне хотелось остаться!

- Чем планируешь заниматься в дальнейшем? – подошедший Фрэнкино будто подслушал мои мысли.

- Я сейчас думаю об этом.

- Тебе надо подумать о колледже. Больничные преподаватели очень хвалили тебя. У тебя явные математические способности.

А я поняла: или сейчас или никогда! И мой язык, помимо воли, произнес:

- Я написала книгу.

Фрэнкино Капелла

Фрэнкино нахмурился. Внешность этой девушки никак не вязалась с писательской деятельностью. И о чем она могла написать в свои шестнадцать лет, живя в Тьмутаракани? Сопливые подростковые любовные переживания? Скучное фэнтези или еще какую графоманию?

- Пожалуйста, мистер Капелла, я пришлю вам ее по почте. Начните читать, и, если она вас хоть чем-то заинтересует, подскажите, что делать дальше.

Так как Катя не просила у него чего-то сверхъестественного, посол согласился.

- Как долго я еще смогу находиться в Нью-Бйорке? – С надеждой спросила девушка.

- Залепилли настаивает на твоем нахождении в клинике до конца этого года. Но я думал о твоем образовании. Возможно, к сентябрю тебе будет лучше вернуться домой и возобновить семестр.

Он видел, как Катя вздрогнула при этом. Неужели так не хочет возвращаться обратно домой?

- В общем, к сентябрю, Залепилли решит, оставлять тебя или выписывать. Поздно-то как! – внезапно спохватился Фрэнкино. – Я отвезу тебя обратно в больницу, и поеду в аэропорт, через пару часов у меня вылет в Тирославию. Скучаешь по дому?

Катя смутилась и покраснела. Вот это – реакция!

- Чуть не забыл! – хлопнул себя по колену посол, - Наберу твоих родных, они просили позвонить, когда я буду с тобой.

Он потыкал несколько кнопок и протянул трубку Кате.

***

 Я отошла к другому краю площадки и уставилась на ночные огни мегаполиса. Мучительно долго длились гудки, но вот, наконец, кто-то снял трубку.

- Алло! – это, несомненно, был голос бабушки. – Говорите!

- Это – я, бабуль!

- Катюша! – обрадовалась пожилая женщина. Она говорила громко, практически кричала в трубку.

Наговорившись вдоволь, поздравив непутевую внучку, пожелав мне всего и сразу, бабушка, наконец, передала телефон маме.

- Раннее утро у нас! – сообщила мама, после поздравлений. – Папа вчера крепко выпил за твое здоровье, а сейчас мучается, встать не может.

- Ты ему скажи, мам, пусть не пьет. – расстроилась я.

 Забыла ведь, как он ежедневно напивался всё её детство, и, видимо, продолжает делать это до сих пор.

- А, ты же знаешь, это бесполезно, - вздохнула мама, - ладно, Катюш, а то сейчас все деньги послу проговорим! Возвращайся быстрей!

Мама отключилась, а меня передернуло от её просьбы. Ну, уж нет! К отцу алкоголику и насмешливым родственникам я не вернусь ни за что на свете! Я подошла обратно к Капелле и протянула ему трубку.

Сегодня меня чуть дважды не хватило кондрашкой от его слов. Но надеюсь, что мне удавалось сохранить лицо, и Фрэнкино не догадался о моих мыслях.

Даже если посол отправит меня на родину осенью, у меня еще минимум есть целое лето, чтобы хоть как-то зацепиться в любимом городе.

Впервые в жизни меня посетили мысли о симулянстве. Мое желание оставаться в Нью-Бйорке как можно дольше было настолько огромным, что я готова была разыграть ухудшившееся самочувствие или придумать головные боли, обмороки, судороги –  что угодно, ведь мне панически не хотелось возвращаться на родину.

- Пожалуйста, подумайте о моей книге. – взмолилась я, едва не плача. – Я придумала сюжет за одну ночь. Писала так долго из-за гипса, а так я очень работоспособна – готова работать и днями и ночами. У меня в голове еще минимум два десятка сюжетов. Сейчас, практически дописываю второй роман и тут же примусь за третий… - довела я себя до слез – поверьте в меня! Подскажите, что делать дальше?

- Для начала пришли мне свою историю на почту. – бесстрастно ответил посол.

Зайдя в палату, не снимая вещей, я сразу же кинулась к печатной машинке. Только отправив роман по почте послу, я смогла немного расслабиться и унять дрожь. Времени у меня оставалось в обрез – всего три месяца лета и пару оставшихся дней весны. Вряд ли мне удастся обмануть опытнейших докторов лучшей клиники страны, симулируя и разыгрывая фантомные боли. А значит, нельзя ни секунды проводить в праздности, надо писать и писать, и думать, думать, думать, что делать дальше!

***

Дни летели с бешеной скоростью. я ваяла третий роман, печатала часами напролет и думала ночами. Лицо мое приняло сосредоточенно-озабоченный вид. Анка не могла не заметить этого.

- И чего ты такая серьезная все время? – спрашивала меня медсестра периодически. – Надоело тебе у нас? Домой хочешь?

Но мне не хотелось говорить об истинных причинах невеселого настроения. Почему-то было стыдно за свои желания, я лишь вяло отшучивалась и ждала. Ждала ответа от посла. Но тот упорно молчал. Время шло, но новых писем я не получала. От отчаяния я думала, что посол даже не открыл мой роман. Мне нравилось то, что я писала, но я не могла объективно оценить саму себя. Как же мне не хватало мнения со стороны!

Закончился Май, промелькнул Июнь. В плане здоровья у меня было все отлично, о чем Залепилли радостно сообщал мне день ото дня. Но в начале июля произошло непредвиденное событие, погасившее радость врача.

Я в очередной раз сидела на улице за печатной машинкой, и внезапно потеряла сознание. Я не симулировала, что важно. Просто словно кто-то разом выключил все освещение и накрыл Солнце чехлом. Мимо проходившая медсестра, заметила меня без сознания, и приняла меры. Компьютерная томограмма выявила наличие небольшой доброкачественной шишки в лобной доле головного мозга.

Обеспокоенный Залепилли настоял на полном покое своей пациентки. А я, вопреки здравому смыслу, была несказанно счастлива этому происшествию. Я была готова ко внезапным отключкам, так как понимала, что не спавший с весны мозг нуждается в перезагрузке. Вот он сам и нажал на кнопку reset. Зато, по озабоченному виду Залепилли, я догадывалась, что сентябрем это дело не обойдется.

***

ФРЭНКИНО КАПЭЛЛА

Вернувшись в Тирославию, Фрэнкино затянули дела и болезни недоношенного сына. Жена срывалась, трепала нервы послу по поводу и без. На работе была куча нерешенных проблем. Поэтому, он вспомнил о данном Катерине обещании лишь, когда получил тревожное сообщение от Залепилли. Бедная девушка… вроде шла на поправку, а теперь эта опухоль в мозге… Помучавшись с нахождением присланного еще в мае файла, Капэлла открыл текст и пошел заваривать себе кофе.