— Немного… против многотысячной орды северян, — прошептал голос из толпы.

— Нормально, — простодушно возразил генерал, — если учесть, что из этой многотысячной орды наберется едва ли две сотни по-настоящему серьезных противников. Остальные — шайка тупорылых гуманоидов: считай, что мясо…

— Большие такие куски мяса, защищенные прочной броней и вооруженные первоклассным оружием, — не поднимая взгляда от пола, проговорила леди Гризелла.

— Ну допустим… — согласился генерал, осматривая бойцов, из которых больше половины были еще совсем юнцами. — В общем, так, — сказал он, — любой желающий из вас может немедленно отбыть в Деревню Охотников, где присоединится к партизанскому отряду Арена Атебальта и войску его прославленного отца, сэра Густава, с тем, чтобы отправиться в ответный марш на столицу.

В зале воцарилась невыносимая тишина. Теодору казалось, что он слышит, как стучат сердца всех окружающих его ребят. Многие из них только недавно были посвящены в свои основные профессии, и теперь перед ними стоял выбор: остаться в Орене и лицом к лицу сразиться с непредсказуемым, свирепым противником, которому неведомы понятия чести и пощады, или бежать вместе с торговцами и работниками, чтобы затем пойти в бой, укрываясь за спинами более храбрых и умелых бойцов, которых, несомненно, скоро приведут сэр Эрик Родемаи и сэр Густав Атебальт.

— Остальные, — продолжил генерал Клаус, — коих, я надеюсь, будет немало, останутся под моим командованием и будут защищать от неприятеля Орен. Королю понадобится минимум пара недель, чтобы, объединившись с лордами юга, собрать войска из Хейна, Глудио и Гирана. И когда к ним присоединятся наемники и партизаны из Деревни Охотников, у них будут все шансы отвоевать Аден, — на этой многообещающей ноте генерал собрался уже было распустить собрание с тем, чтобы выбраться из душного помещения на воздух, но тут за его спиной раздалось горькое замечание леди Гризеллы.

— …и Орен, — сказала она, поднимаясь с пола.

— Что Вы сказали, миледи? — не понял генерал Клаус.

— Тогда у короля будут хорошие шансы отвоевать назад Аден… и Орен, — громко пояснила она, расправляя плечи.

Все взгляды устремились в сторону невысокой, крепко сложенной женщины с суровым взглядом в пыльной окровавленной поддеве.

— Если северяне нападут на Орен теми же силами, приведя с собой армию кровожадных орков, то не стоит даже надеяться, что кому-то из защитников удастся покинуть поле битвы живым, — в ответ на обеспокоенные взгляды переглядывающихся новобранцев миледи горько усмехнулась.

— Тогда Вы едете в Гиран с первым же караваном, — сказав это, генерал тут же хотел подозвать к себе пару юных бойцов, чтобы попросить их сопровождать миледи, но та в ответ на эту заботу лишь рассмеялась.

— Дайте мне день прийти в себя, — громогласно заявила она, — а потом прочную броню и лучшие спаренные мечи, что имеются в вашем арсенале, и в этот раз, говорю вам, — сурово сдвинув брови, обратилась она ко всеобщему понурому собранию, — проклятым северянам уж не удастся застать меня врасплох. Клянусь своей жизнью и честью моего покойного брата: королю Амадео придется отбиваться от армии вдвое меньше против той, что останется, если мы все сейчас с позором бежим на юг. Вы все можете теперь поступить, как подсказывают вам ваши долг и честь, но лично я намерена дорого продать свою жизнь! — последние слова она почти прокричала, и весь ее вид, несмотря на ранение и усталость, выражал высшую степень непоколебимости и твердости духа.

Воодушевленная этими речами толпа, до этого слышащая лишь нотки обреченности в словах своих лидеров, ликуя, вознесла к потолку свое оружие. Генерал восхищенно посмотрел на едва стоящую на ногах храбрую женщину, торжественно осматривающую воспрянувшую духом публику, и тут же заявил, что позволит остаться в Орене лишь тем, кто действительно готов умереть, защищая город-крепость.

— Ни разу со времен своего основания Орен не потерпел ни единого поражения: ни перед силами Севера, ни перед лицом угрозы со стороны окружающих этот дикий край гуманоидов, ни перед яростью грозной феи Орфэн. И в этот раз исключения не будет! Пусть тела наши погибнут — но дух наш останется не сломлен и не покорен. И пусть враг сам ужаснется нашей стойкости и сплоченности, нашей непоколебимости и отваге. Наши враги и союзники всегда говорили о том, что мистики Башни Слоновой Кости являются залогом нашей победы. Но вот уже три года, как мы вынуждены обходиться без их магической поддержки. И нам наконец-то выпал шанс самим доказать, что мы — рыцари, воины, стрелки и охотники — чего-то да стоим!

Речь генерала была воспринята с небывалым воодушевлением. Лишь несколько десятков воинов вызвались сопровождать караван, следующий в Гиран. Остальные как один выразили желание остаться в Орене и сражаться бок о бок с блистательным и бесстрашным Дроздом и его командирами.

После того, как генерал Клаус раздал указания своим помощникам, а Аделаида — свои благословения всем желающим, было объявлено о завершении совета, и войска были распущены по своим позициям. Несмотря на все возражения, леди Гризелла была уложена на носилки и отправлена в храм. Постепенно собрание разошлось, и оставшиеся в большом зале военной гильдии наиболее приближенные к генералу лица смогли вздохнуть с облегчением. Какое-то время все молчали. Затем Тэль-Белар весьма сухо поприветствовал подскочившего к нему с широкими объятиями Теодора.

Светлые эльфы тихонько беседовали в сторонке, Алистер у самой двери спорил о чем-то с только что проснувшимся Каем. Аделаида стояла рядом с ушедшими в свои нелегкие думы военачальниками и собиралась уже уточнить их дальнейшие действия, как вдруг спокойствие снова было нарушено ворвавшимся в зал охранником.

— Там… у западных ворот… — парень тараторил что-то невразумительное, вытирая пот со лба.

Генерал Клаус подошел к стражнику и, пристально посмотрев молодому бойцу в глаза, попросил внятно и коротко разъяснить, в чем дело. Остальные, оставив всякие разговоры, в волнении уставились на растерянного мальчишку в латной броне.

— Там у ворот какая-то гномка. С ней огромный ящер и… мертвое существо с крылом.

— Камаэль? — попытался уточнить Тэль-Белар, но в Орене не было гильдии этих существ, а охранник, вероятно, не сильно интересовался происходящими в мире событиями, поэтому лишь неуверенно пожал плечами.

— Что прикажете делать? — спросил он генерала. — Взять гномку под стражу? Ее зверь никого не подпускает… Прикажете пристрелить его?

— Мы сами посмотрим, — отозвалась Аделаида, спешно покидая здание гильдии. — Каен, Тэль-Белар и Теодор незамедлительно последовали за темной эльфийкой. Юный маг Алистер растерянно осмотрел оставшихся в зале и, краем глаза заметив, что Кай открывает рот, чтобы что-то сказать генералу, тут же подхватил одетого в синюю жилетку и клетчатые брюки кота, сунул под мышку и, не обращая никакого внимания на его возмущения, ринулся за товарищами.

Вечер того же дня

Тэль-Белар пересек длинный холл с низкими потолками и темным убранством. Опустевшие залы и коридоры отзывались тихим эхом на его мягкие шаги. Гильдия, представляющая собой некогда набитое до отказа жилище мастеров и новобранцев темных эльфов, теперь казалась заброшенной и вымершей. Углы помещения скрывала паутина; из сотен расставленных на массивных подставках свечей горел едва ли десяток, заставляя тени зловеще плясать на отделанных темной лепниной полу и потолке. Тэль-Белар осознавал, что он в какой-то мере причастен к отказу своих собратьев служить королю Амадео. Еще тринадцать лет назад, когда выяснилось, что многие мастера темных эльфов втайне поддерживают своих товарищей, находящихся по ту сторону баррикад, тайно служа королю Севера Астеару, людьми было проведено расследование, в ходе которого все предатели были либо казнены, либо изгнаны в родные для них леса. Лишь несколько темных эльфов остались верны королю Юга — остальные же немедленно переметнулись на сторону северян. Но и те немногие оставшиеся эльфы были вскоре отозваны своим лидером, иерархом Митраэлом. Глава темно-эльфийской общины потребовал у короля выдать находящегося у того на службе своего сына-предателя для того, чтобы племя судило его по закону и вынесло справедливый приговор. Наученный горьким опытом, Амадео в категорической форме отказал Митраэлу в этом его требовании, заявив, что Тэль-Белар является одним из лучших его бойцов, что он доблестно проявил себя в многочисленных миссиях и походах, и ни у короля, ни у его лордов или генералов нет ни единого основания сомневаться в преданности темного эльфа. Получив подобный неудовлетворительный ответ, иерарх Митраэл тут же велел всем своим соплеменникам оставить служение королю Амадео, заявив, что ни один из его подданных впредь не станет подчиняться монарху, неуважительно относящемуся к воле их верховного лидера. Таким образом, и без того зыбкое сотрудничество южного королевства с представителями расы темных эльфов закончилось окончательным разладом. Митраэл приказал изолировать свои земли, лежащие на самой западной окраине региона Орен, от любых посягательств извне, оставив лишь сообщение с северной столицей, городом Руном, по морю. Так что Аделаида и Тэль-Белар внезапно оказались чуть ли не единственными представителями темной расы во всей южной части континента. Тэль-Белар не мог сказать, что подобное положение вещей его как-то угнетало. Он привык к одиночеству и не делал особого различия между теми, с кем время от времени сводила его жизнь. Его мысли занимало единственное желание: помешать планам верховного иерарха, своего отца, сбыться. И еще острее он чувствовал скорую встречу с виновником всех недавних зловещих событий, Хаэлом, сыном тетрарха Таллота, искренне считающим себя избранным, которому предстояло послужить святой миссии по воскрешению Богини Тьмы и возвышению своей расы над всеми остальными существами этого мира. И Тэль-Белар был к этой встрече готов, четко осознавая, что предстоящая битва грозит стать для него последней.