— Так ты дочь герцога Хаэла?! — не смогла скрыть Юнуши ошеломленного возгласа, и Аделаида рассказала, что не знала сначала, какой это коварный и непредсказуемый тип.

Она поведала о бесчестном поединке герцога с бывшим лордом Годдарда, и Юнуши с горечью в голосе предположила, что власть в Руне и Шуттгарте, вероятнее всего, менялась тем же кровавым способом.

— Я всегда была далека от политики, — вздохнула гномка, — всегда хотела вырваться из всей этой жуткой системы и просто жить, как мне нравится, странствуя по миру и занимаясь любимым делом.

— Но война, что разгорелась волей чудовищных амбиций герцога, не оставит в стороне ни единый уголок на континенте. Кроме вражды двух королевств грядет битва с силами Богини Тьмы, — и Аделаида рассказала о планах Хаэла воскресить Шилен и добиться власти темных эльфов над миром. — Все мы — гномы, люди, даже сам король Астеар — служили Хаэлу лишь инструментами в достижении этой его заветной цели.

— Это все очень печально, — сказала наконец Юнуши, смотря в задумчивое лицо Аделаиды, — но я все еще не понимаю, как все это касается лично меня.

— Я рассказала тебе, как узнала об отце, будучи в Руне, как прибыла в Годдард, следуя его воле, как видела готовящуюся к войне армаду орков, с которыми мой отец тайно заключил мирное соглашение, поведала о том, что невольно помогла отцу свергнуть лорда Годдарда и самому взойти на престол, как он запер меня в замкев надежде, что ятаки приму его сторону, и о том, что я сбежала, чтобы предупредить короля Адена. Но я еще не объяснила, как именно мне удалось сбежать.

Юнуши покачала головой.

— Ты добралась до границы, где тебя встретили войска Адена и помогли тебе оторваться от преследователей? — предположила она.

— Нет. Вернее, я думала сделать так, но меня перехватили люди Хаэла, и я даже боюсь подумать о том, что решил бы на мой счет отец, если бы меня не спасла одна эльфийская девушка, моя сестра.

Последнее сообщение заставило Юнуши, которая и слыхом не слыхивала, что у герцога были жены или дети, крякнуть от возмущения. Так у Его Свет… — Юнуши осеклась, — значит, у герцогакроме Васесть еще одна дочь?

— Еще три дочери, — выразительно проговорила Аделаида, и Юнуши нахмурилась, ничего не понимая. — Я сама не знаю, каким образом все это должно было сработать, но для вскрытия печатей нужны были представители всех рас, изъявившие волю своего народа на то, чтобы Шилен правила миром. И план Совета Темных Эльфов заключался в том, чтобы скрестить семя самого древнего из родов с женщинами разных рас, тогда бы их дети смогли вскрыть печати богов. Сначала эту роль отвели сыну самого верховного иерарха, но тот отказался выполнять возложенную на него миссию и сбежал. Это, а также и то, что темные эльфы были изолированы от мира, надолго оставили все планы Совета несбыточными мечтами. Но после того как в знатном роду тетрарха Таллота и его жены, ведущей свой род от древних эльфийских оракулов, родился мальчик с меткой Богини Тьмы на теле, это приняли как сам знак Шилен, и миссия была переложена на его плечи, на плечи Хаэла. Он сам вскрыл первую «печать гнева» от лица всех темных эльфов и их первобогини Шилен. Не знаю, каким образом отбирались девушки для этого плана, но полагаю… — эльфийка задумалась, — я полагаю, что моя мать была случайностью. Как бы то ни было, но родилась я и, сама того не зная, вскрыла «печать зависти» от лица расы моей матери, людей. Но еще раньше были вскрыты еще три печати. Макшь, дочь Хаэла от оркской колдуньи, вскрыла «печать алчности» Паагрио. Руэа, та самая эльфийка, что меня спасла ценой своей жизни, вскрыла «печать надменности» Эвы.

— Я полагаю, что тот, кто вскрыл печать Мафр, должен был принадлежать к расе гномов, — сдержанно предположила Юнуши.

Огоньки загорелись в глазах Аделаиды.

— Теперь ты сама, вероятно, понимаешь, к чему я веду? — Аделаида с надеждой посмотрела на нее, и Юнуши почувствовала, как ей стало некомфортно, даже душно, под этим простодушным взором ясных голубых глаз.

— Ты ее видела? — попытавшись взять себя в руки, спросила Юнуши. — Хаэл все это время скрывал ее в Годдарде?

— Хм… — эльфийка нахмурилась. — Я тебе говорила, что все матери были из благородных родов, как планировал Совет. Я, скорее всего, была случайностью, — убедившись, что гномка внимательно следит за ходом ее размышлений, Аделаида продолжала: — Так, мать Руэа была из рода оракулов, как и орк.

Поняв, к чему та клонит, Юнуши, подняв глаза к небу, погрузилась в размышления:

— Самые древние гномьи династии остались в Грасии. На нашем континенте продолжили свои линии лишь два рода, ведущие начало от первых гномов: род короля, к которому принадлежит мой отец, и… род жрецов, представителями которого являются мудрец Дайчир, его дочь-жрица, принявшая обет безбрачия… еще два его сына не в счет. Тогда остается лишь… Да нет… Быть же не может… — Юнуши исподлобья поглядела на эльфийку, но лицо той оставалось столь же спокойным и уверенным.

— Остается Гвиан, твоя мать.

— Ерунда какая-то, — Юнуши возмущенно помотала головой, а после и ладонями. — Моя мать — суровая скрытная женщина, готовая отдать все ради благополучия своего народа. С чего бы ей помогать темным эльфам? — она вскочила и начала бродить между деревьями.

— Возможно, ради этого самого благополучия? — предположила Аделаида.

— Нет, нет и снова нет! — вскричала Юнуши, на миг остановившись, — это невозможно, и вообще нереально бы было провернуть все так, чтобы не узнал отец, — она бросила сердитый взгляд на сидевшую под деревом эльфийку, но по лицу той увидела, что Аделаиду это нисколько не удивляет.

В два прыжка Юнуши подскочила к женщине, которая пыталась вынудить ее поверить в самую невероятную на свете вещь, и, бешено сверкнув глазами, прошипела той в лицо:

— Вы хотите теперь сказать, что и отец знал? Да он бы… Нет, — она вновь помахала ладонями, теперь перед самым носом собеседницы. — Ваша Светлость, Вы меня простите, но Вы — сумасшедшая. Я прекрасно поняла, на что Вы все это время так деликатно пытались мне намекнуть: что я Ваша сводная сестра. Но уверяю Вас, — голос Юнуши вновь приобрел прежнюю твердость, — я не вскрывала никакую печать и не имею ни к Вам, ни к герцогу никакого отношения.

С этим она сухо поклонилась и собиралась уже удалиться, но Аделаида, резко поднявшись с земли, обратилась к ней вслед.

— Для этого хватило бы клятвы, одного слова. Темный оракул! Ты видела ее?!

Юнуши замерла меж двух толстых стволов огромных сосен.

— Вы говорите про охоту на осколки в катакомбах… — невозмутимо отозвалась она и, повернувшись к пытающейся броситься ей вслед эльфийке, ехидно заметила, что в Элморе нет никаких катакомби нет никаких жриц или оракулов.

— То естьты уверена, что не встречалась с темным оракулом? Никогда в жизни?

— Ну, может, на празднике… — пожала плечами гномка. — Я бывала в детстве на карнавале в Шуттгарте по случаю капитуляции Грасии и объединения королевств. Но там все были в костюмах. Откуда мне знать? — раздраженно пробурчала она.

— Вспомни, — настойчиво обратилась к ней Аделаида. — Метка. Ты получала темную метку? Может, отец давал тебе что-то или мать?

— Нет. Ни отец, ни мать ничего такого мне не давали, — Юнуши задумалась. — Филор давал, наш старейшина. Я тогда была еще ребенком. Это было, — Юнуши начала рисовать что-то на ладони, — что-то вроде монеты…

— Она растворилась, как только ты дотронулась до нее? Так?

— Да… И потом эти сны… — словно холодок пробежал у Юнуши по спине.

— Какие сны? — не унималась Аделаида.

— Со смерчем… — Юнуши полностью ушла в себя, пытаясь припомнить, когда все это началось и что это были за сны, но Аделаида слегка дотронулась до ее плеча, приведя ее в чувство.

— Как она выглядела? Твоя монета? Можешь нарисовать? — голос эльфийки звучал взволнованно.

— Думаю, да, — отозвалась гномка, на что Аделаида подняла с земли ветку и протянула ей.

— Я уж подумала, что ошиблась. Но нет! Это должно быть так, — бормотала Аделаида, пока гномка аккуратно выводила линии на песке. — Ты — та самая Юнуши, про которую упоминала Руэа. Ты — дочь Хаэла и моя сестра.