— Если мёртвые за тебя, то живым придётся подвинуться, — сказал недоучившийся маг, стремясь приободрить спутников. — Тот мир сильнее этого, потому что принимает всех и суд его неумолимее здешнего.

— Я приму свою участь, — тихо ответил Эрих. — Если отец подлинно желал видеть на почётном месте другого сына, он в своём праве.

Медлен вежливо промолчала, но показалось, что она не прочь отвесить излишне благородному брату хороший подзатыльник. Деманд мысленно с ней согласился. Сюзерену следовало помнить о вассалах, не только о себе, решения его отзывались на многих людях.

Парковые дорожки содержались в порядке, на их аккуратных проплешинах все трое чувствовали себя излишне заметными. Эрих повёл напрямик, хотя трава уже оказалась сырой. Миновав ещё одну ограду, отделявшую парк от хозяйственного двора, заговорщики вышли к задней двери, которой пользовались обычно поставщики и прислуга. Низкие широкие проёмы, служившие для загрузки в кладовые дров и продовольствия, были хозяйственно закрыты ставнями.

Деманд опять прислушался, стараясь сосредоточиться только на живых. Никого не почуял. Прислуга, если её комнаты и находились поблизости, спала. Господа, если и бодрствовали, то далеко, в другой части обширного дома. Эрих извлёк из кармана нужный ключ и почти бесшумно повернул его в замке. Цитадель охотно впустила маленькую армию претендента.

Внутрь прокрались, едва дыша, хотя крепкий на века сделанный каменный пол скрипеть не мог в принципе. Эрих, как и любой мальчишка, в свои юные годы, изучил не только парк, но и дом, в том числе службы, да и Медлен, как выяснилось, знала его хорошо. Наверняка кузены одного возраста охотно играли вместе. Дорогу знали, так что вполне хватало отблесков света снаружи, чтобы не заблудиться и не наткнуться на неведомые препятствия.

Миновали кладовые, потом справа отчётливо потянуло запахом пряностей, тех мясных блюд, что повара оставляют томиться на ночь. Деманд невольно сглотнул слюну. Обыденность уютного мира, где стряпают вкусную еду в извечной попытке насытить голодные животы, помогла успокоиться. Опасное проникновение во вражескую крепость превратилось в детскую забаву, поиски приключений, когда, после всех воображаемых невзгод, игроки бегут к очагу, чтобы погреться и выпросить пирожок-другой у кухарки или кухонной девушки.

Пожалуй, его спутники испытывали схожие ощущения. Эрих сказал что-то сестре едва слышным шёпотом, она вздохнула. Деманд не уловил слов, но связавшая этих двоих общность показалась необыкновенно заманчивой. Пожалуй, он впервые подумал о том, что Медлен — девушка, а он — юноша, и между ними возможны более тёплые и нежные чувства, чем случились прежде. Он не безроден, а если сумеет получить место мага при новом графе, то будет и не нищ. Кто знает, случаются на свете разные вещи, а девушка ведь — сущий огонь. О такой можно хотя бы помечтать. В другой обстановке и при иных обстоятельствах, но всё же.

Сообразив, что вот именно сейчас любые чувства не к месту, Деманд постарался отвлечься от собственных желаний, проникнуться домом, ощутить его безусловные тайны, призвать на свою сторону, создать некую связь между жилищем и собой. Даже удивился, как легко получилось. Недаром в нём признавали изрядную одарённость. Он справился с задачей много увереннее, чем на занятиях.

Приятные запахи остались за спиной, теперь отчётливо тянуло затхлой сыростью, потом пошли едва заметные колебания давних, очень давних захоронений. Такой тихий, трудно различимый шум в затылке. Деманд не удивился, когда путь завершился тяжёлой дверью, из тех, что хранят входы в подземелье.

Замок был вделан в плаху, так что пришлось поискать небольшую скважину для ключа. Эрих щупал холодное дерево ладонями, но справился не сразу, потом едва слышно щёлкнул механизм. За ним следили, как и за петлями — скрипнули тихо.

Теперь Деманд отчётливо различал присутствие неживых, мог без труда в полной темноте отыскать нужное погребение, но надобность таиться временно отпала. Медлен зажгла дежурный фонарь, приготовленный прямо за порогом, потом другой. Запах горящего масла не мог уйти за дверь подземелья и встревожить обитателей замка. Свечи, которые тоже прихватили с собой решили пока поберечь.

Подвал оказался длинным и узким. Надгробные возвышения разных форм и размеров чередой уходили во мрак. Под иными, кстати, и усопших не было: то ли наследники иначе распорядились отчими телами, то ли прах канул в неизвестность, оставив пустым уже приготовленное место упокоения. Деманд без труда отличал одно от другого, уверенно подошёл к плите, венчавшей старый короб. Она ещё хранила свежие следы инструментов каменотёса: заказывали и делали её явно второпях.

Эрих выглядел бледным и подавленным. Пытался, как видно, скрыть несомненно питаемую им скорбь. Ладонь торопливо легла на каменный край, погладила шершавую поверхность. Демонд, уже полностью проникшись местом через чувства другого человека ощутил её слегка влажную прохладу.

— Мы не сдвинем эту плиту втроём, — сказала Медлен. Она успела присесть и обозреть места стыков, даже пальцами прощупала. — Она посажена с закраинами, надо поднимать, чтобы открыть доступ.

Рычагов заговорщики не взяли, да и вряд ли эти приспособления могли много помочь: плиту хоть и в спешке, но подогнали почти без зазора.

Внутри завелось неприятное ощущение неуверенности. Извлечение мертвеца из могилы представлялось нереальным, а ведь только он мог указать место предполагаемого тайника. Рукой или взглядом. Охранные заклятья Деманд снял бы без труда, даже не присматриваясь к ним специально, уже отследил, определил и счёл одолимыми. Тяжесть камня все трое не учли. Или именно что учли, просто твёрдо поверили в способности новоявленного конфидента взять, да и побеседовать с мёртвым. Никто никогда этого не осуществлял прежде, хотя не на пустом же месте возникли легенды? Разумно предположить, что были у них основания. Люди разучиваются многим умениям, потом восстанавливают их из праха. Однажды и мёртвых начнут воскрешать. Кто знает, быть может, не брались за дело потому, что не верили в успех. А вдруг получится? Должно однажды не поверить в устоявшийся порядок вещей и попытаться.

— Я попробую! Решительно сказал Деманд. — Разместите фонари по обе стороны гробницы на равном расстоянии от неё. Сами станьте рядом со мной. Медлен справа, Эрих слева. Плечом к плечу, чтобы я вас чувствовал.

Брат и сестра быстро повиновались. Теперь Деманд слышал торопливый звук их сердец, оба были не на шутку взволнованы. Маг и сам едва удерживал себя в границах хотя бы внешнего спокойствия. Возникла мысль помедлить, в надежде на прибыток мужества, но никто не знал, велик ли вовсе отпущенный заговорщикам срок. Следовало приступать к делу сразу, не теряя дорогого времени.

Деманд положил ладони на плиту, отметил точность уже испытанных ощущений и привычно сосредоточился на задаче. Охранные заклятья прошёл шутя, отвергая их одно за другим, словно делал так тысячу раз. Не зря всё же учили, навык накопился и перешёл в новое качество. Дальше.

Свежий мертвец наверняка пованивал, несмотря на бальзамические благовония, но Деманд ощутил лишь смолистую свежесть. Он ведь проник под плиту исключительно разумом, а не носом. Коснулся чужой сути, вначале робко, потом настойчиво. Старый граф оказался не так и стар, вот только основательно подточен болезнью. Деманда наполнило отчётливое ощущение усталости, изнурения, безразличия не только к судьбам окружающих, но и собственной тоже. Это выходило некстати. Одно дело, если покойный примерно рвётся с той стороны, чтобы доделать брошенное на полдороге или восстановить попранную справедливость — достучаться легко. Здесь же царила усталая тишина.

Деманд подосадовал, так, слегка. Задача оказалась трудной, но от этого не перестала быть задачей. Он заговорил мысленно и вслух, чтобы поддержать себя. Знакомые формулы непростых слов легко ложились на язык и сквозь сомнения недоучки пробился росток гордости: проявленное в учёбе усердие несло хорошие плоды.