Да он знал, что посмертники имеют чувства, воспринимал их страдания, потому и отказался от блестящей карьеры некроманта, что не считал себя вправе пользоваться чужой беспомощностью, но разговаривать они не умели. Очень свежие трупы можно было вынудить произносить слова, но не родные, а вложенные повелевающим движениями магом. Механические куклы на ярмарках и те болтали бойчее.

— Ты понимаешь меня? Способен ответить?

«Мне сказали другие мёртвые. Я делал».

Деманд спрашивал так и этак, но вскоре понял, что большого толка не добьётся. Этот восставший знал слишком мало и не мог уточнить источник повеления. Да и возможностями обладал ограниченными, как любой человек, уже чуждый этому миру. Неужели нашёлся в мире некромант достаточно могущественный, чтобы вольно распоряжаться здесь, даже оказавшись по ту сторону? Как нащупать след? Мучить мертвеца дальше не имело смысла, потому повторив доброжелательно стандартную формулу упокоения, Деманд отпустил его домой. Найти дорогу к своей могиле мог любой отпущенник.

Занятый сумбурными мыслями недоучившийся маг не сразу заметил, что его верная подруга излишне притихла и вообще стоит в отдалении, наблюдая оттуда за всем происходящим.

— Ты не только способен повелевать этими существами, но и беседовать с ними? — спросила она потрясённо.

Выражение её лица Деманд не различал в потёмках, но интонации улавливал. Девушка была не только напугана, ещё не на шутку заинтересована, а посреди ночи и неведомых опасностей крайне редко пробуждается в людях чисто академический интерес.

— Вообще, это невозможно, — ответил он честно. — Почему получилось сейчас — я не знаю, смогу повторить — не ведаю, кто поднял наших негаданных помощников — не понял. Немного пользы от меня произойдёт тебе или, что вернее предположить, твоему сюзерену.

Прозвучал в ответ дружелюбный, а ничуть не пугливый смешок.

— А ты сообразителен, Деманд, но что тебе сказать: мы ведь можем попытаться. Ты теперь как бы сам по себе, ни к кому не прибился, так почему не пойти за человеком, который сможет обеспечить приют и достойное занятие?

— Когда сам вернёт права, как я понимаю?

— Именно так.

— Дело это не простое, надлежит его обмозговать.

Лошади уже пришли в себя и не возражали, когда всадники заняли места на их спинах. Медлен помалкивала, Деманд тем более не стремился вести серьёзную беседу на ночной дороге. Недавнее падение заставляло относиться к поездке с опаской. Кобыла шла ровно, но сюрпризы ведь могли продолжиться.

Селение лежало чуть в стороне от тракта, оттуда лениво брехнула собака, а больше никого два путника не потревожили. Проезжая мимо кладбища, Деманд сосредоточился, с интересом прислушиваясь к своим ощущениям. Упокоище дышало миром, никто не тревожил насельников, зато они излучали общий и довольно заметный интерес к нему, случайному магу-недоучке, проезжавшему мимо. Странное возникало чувство: они хотели, чтобы он остался. Раньше и в голову не приходило, что нуждаться в нём могут не только жаждущие власти живые, но другая сторона тоже. Зачем? В побуждениях ушедших ещё предстояло разобраться.

На рассвете забрались в холмы (Медлен отлично знала местность), и устроились на привал. Лошадей стреножили, пустили пастись, а себе позволили отдых, хотя и по очереди. Расслабляться не следовало.

Где-то после полудня снова пустились в путь. На дорогу не вернулись, поехали дикими тропами, где временами приходилось спешиваться и осторожно вести лошадей по неудобьям. Разговаривали мало. Ужасно хотелось есть. Скудный обед из ягод лишь разжёг аппетит. Вечером спустились в широкую долину, другую или ту самую, Деманд не понял — слишком петляли они, пробираясь то оврагами, то склонами. Медлен не только не расслабилась, но держалась ещё насторожённее прежнего, внимательно поглядывала по сторонам.

Долина выглядела богатой. Разноцветные поля радовали взгляд, деревни поражали ухоженностью, но великолепие это объехали стороной, а остановились возле неказистой избушки не то лесника, не то охотника. Медлен посвистела особенным образом и почти сразу из пристройки показался крупный мужчина с окладистой бородой. Не иначе он кормил скотину, потому что пахло от него соответственно. Медлен вздохнула с видимым облегчением и проворно спешилась.

— Шиен, меня пытались захватить стражники Хастора. Едва утекла. Вот Деманд помог. Он маг, хотя и без правильных грамот. Теперь с нами.

Крестьянин, или кто он там был, признавать новичка не торопился. Оглядел обстоятельно, словно торговал покупку на рынке, лишь потом неспешно кивнул.

— Коли так, гостем будешь.

— Мы ненадолго, — быстро говорила Медлен, попутно рассёдлывая свою лошадь и передавая повод Шиену. — Пожрать бы немного, да переодеться надо. Мешок мой с вещами цел?

— Что ему сделается? На чердачке конюшни за старыми хомутами схоронен.

Деманд спешился. Чувствовал он себя неважно и, отчасти, неуверенно. Судьба отняла прежнее размеренное будущее и предлагала другое, ещё неясное, но уже получившее первые имена. Хозяин увёл обеих лошадей, а гости без церемоний вошли в жилище. Внутри было скудно, однако чисто. Медлен оставила Деманда одного, вернулась с вещами, сама уже переодетая в простенькое, какие носят служанки, платьице.

— В город пойдём пешком, так проще, внимания привлечём меньше. Если что спросят, мы брат и сестра, ищем работу и пристанище, идём из Донного Рыдла, троюродные племянники мельника.

— Откуда?

— Селение такое. Тамошних считают чудаками и не принимают всерьёз. Прекращай смеяться и надевай что положено. На самом деле в опасном мы переплёте, мог уже сам убедиться, а мёртвые твои помогли, но это ведь ночью. Днём им хода в мир живых нет, придётся рассчитывать лишь на себя, да и не поняли мы толком, с чего они к тебе симпатией воспылали, если не сам их поднял, как говоришь.

Деманд нашёл в речах подруги немало резона и послушался не прекословя. Шиен принёс им самой простой еды: хлеба сыра и прошлогодних сушёных яблок. Запивать яства полагалось холодной водой из колодца. Деманд закусил охотно, перепелов он и в прошлой жизни не едал, не привык привередничать.

По-хорошему если, хотелось завалиться на сеновал и поспать всласть, но Медлен торопила. Шиен тоже радовался гостям весьма умеренно, зато лошадок принял охотно. Себе он их намеревался оставить или продать с выгодой на конской ярмарке, Деманд не спрашивал.

Дорога от фермы вела плохая, но не заросшая, идти вниз было легко. Медлен скромно повязала платочек, глаза опустила долу, шла, старательно семеня, вместо того, чтобы шагать широко, как привыкла — действительно выглядела обычной крестьянской девушкой, немного мосластой и угловатой, а так вполне ничего. Присмотревшись за прошедшее время, Деманд находил её симпатичной, привлекательной. Впрочем, он был не требователен. Сам и не пытался ничего изображать, потому что вырос в деревне, ухватки его за время обучения почти не изменились.

Вскоре вышли на большак, здесь оказалось многолюдно. Ехали по своим делам крестьяне на телегах, иной раз проносились конные стражники, живо напомнившие тех, оставшихся за спиной, пешие путники попадались, самой разной наружности. Парень и девушка, скромно бредущие по обочине, привлекали мало внимания. Искали их подручные неведомого узурпатора? Где и почему?

Демонд попытался расспросить подругу о людях, у которых внезапно взялась до него нужда, но Медлен лишь качала головой:

— Потом. Не время сейчас, да и мало ли кто услышит. Иногда одна неловкая фраза может многое сказать подготовленным ушам. Я всего лишь агент, выполняющий определённую работу. Мой сюзерен сам расскажет тебе всё, что сочтёт нужным.

— Но чем пригодится ему недоучка, выгнанный из школы за грехи?

Медлен глянула искоса, значительно:

— Ты больше, чем думаешь сам. Были у меня подозрения, прошлая ночь превратила их в уверенность. Потерпи и всё узнаешь. До города уже недалеко, там мы найдём моего господина. Надеюсь, в добром здравии.