— Давай вкратце, — прошу умоляющее, прекратив терзаться.

Если он — бандит. Он — бандит!

К чему пустые страдания?!

— Время позднее. Старушка Ева вошла в чат. Спать хочу до невозможности.

— Ок, — по-деловому разминает шею кудрявый. Поведя ей влево, вправо.

Не в силах устоять перед обаянием, всё-таки маска снежной королевы слетает. Растягиваю губы в улыбке.

Марк отвечает смешинками в лучистых глазах, ео не долго. Быстро собирается, поглубже вдыхает. И беспощадно обрушивает всю правду:

— Дебильным образом, я умудрился проиграть желание Холодковой. И эта…выдвинула желание. Не согласилась, чтобы я покукорекал под столом, да отпустить меня с миром.

— Дай угадаю. Соблазнить и разбить кому-то сердце? — прихлёбываю вторую чашку кофе.

Специально дозаказала вторую. Одну прикончила.

Теперь нацелилась на другую.

Не стану ведь по-дурацки не следовать совету Марка, корча из себя гордую орлицу.

Уверенна, если в организме не окажется достаточной порции кофеина, не выдержу и усну прямо тут.

Джетлаг ещё. Совсем силушек нет.

— Разбить, — "захватывает" в плен своего вмиг потяжелевшего взгляда парень.

— Тебе!

Еле проглатываю кофе, вставший в горле колом.

— А ты почему так открыто говоришь об этом? — недоумеваю, убрав от себя чашку.

— Это моя вина. Я забылся и не принял во внимание способности Холодковой. Не учёл, что у неё в рукаве может быть припрятано пару тузов. Но ты то точно не должна страдать из-за меня.

— Страдать? В каком смысле?

— Я же такой ох*ренный, Ев, — продолжает давить магнетизмом кучеряха.

— Влюбиться в такого легко. Не хотел ранить тебя. Поэтому и пришёл с повинной.

Встала. Отряхнулась.

— Спасибо за компанию. Пойду.

Марк приподнимает брови.

— Да-а, Ева!

Официантка, возникшая перед "таким ох*ренным", не даёт ему меня настигнуть.

Мажору приходиться задержаться.

— Молодой человек, заплатите, пожалуйста, — отчётливо слышу девушку.

Не останавливаюсь, наоборот включаю первую. И надеюсь, что задержит она его надолго.

— Мы не уходим…потом запл…отойдите… — летит в спину обрывки.

Я у выхода, осталось за ручку дёрнуть и свободна. Но не тут то было — за запястье хватают раньше. Злая, оборачиваюсь.

Герцу п*охеру. Ваще не пугается.

— Ев, я не хочу вести себя, как скотина.

— Поздно, — едко перебиваю.

— Всё это не для меня, — продолжает спокойно, стряхнув яд, капнувший с моего языка на его кеды.

— А ты же многого не понимаешь…

— Многого? Чего, например? — крикливо восклицаю, подперев дверь спиной.

Прямо, как сварливая женушка. Самой не по себе стало.

Посетители «баб Глаши» оборачиваются, но это не волнует ни Марка, ни меня.

— Что ты самовлюбленный нарцисс? "Я такой охренный", — передразниваю.

— Просто шутка. Что ты от меня хочешь?! Я пришёл, чтобы спокойно поговорить. Но не знал, что ледышка была бы и то дружелюбнее. Попытался разрядить обстановку, а ты встаёшь и убегаешь. Сама то себя ведёшь не лучше.

— Отцепись, — вырываю руку.

— Что за привычка дурная — за руки хватать?!

— Не схвати я тебя, — показательно отпустив, Марк вообще убирает руки в карманы. И немного отходит, отдавая личное пространство.

— Ты бы откинув волосы назад, давно бы бежала и возмущённо фыркала.

— Не фыркала бы.

Полный иронии взгляд, красноречивее любых слов.

— Сядь, мы спокойно договорим. Клятвенно заверяю, что больше не буду вести себя, как самовлюблённый нарцисс.

— Зачем мне это?

— Не понимаешь?

— Нет.

— А я тебя переоценил. Думал умнее…

— Всё. Достал, — пытаюсь уйти.

Останавливает, поставив руку между мной дверью.

— Руку убери.

— Не уберу, пока не поговорим.

— Руку убери, — повторяю зло.

— Не…

Сам напросился. Хочу поднять ногу, врезать гаду и уйти. Да дверь внезапно открывается. И я, потеряв опору, заваливаюсь назад.

— Чтоб тебя… — рыкнув, Герц быстро хватает за талию. Ставит прямо. И силком утягивает к столику, позволяя молодой паре пройти вглубь кафе.

Мажор легко подхватывает на руки. И сажает на стул, как малышку.

— Сиди смирно, Ромашкина. Не беси, — мрачно поправляет он чёлку и усаживается теперь уже рядом, заблокировав выход.

Слева — он. Сбоку — окно.

Хм-м. Окно.

— Если только лбом врезаться. Но в этом случае расколошматишь его, а окно останется целым, — иронично хмыкает Марк, замечая к чему я приглядываюсь.

— Хорошо. Что ты хочешь? — сдаюсь, признавая поражение.

— Времени. Пять минут.

— А я переоценила тебя, — копирую сказанные им же слова.

— Оказывается тебе и пяти минут хватит с лихвой.

Намёк в моих слов понял бы даже глухой. Но Марк похоже ещё и слепой.

Выпив свой чай, он усмехается и:

— Она не успокоится. Ты перешла ей дорогу. Если не одурачим, заставив поверить, что я — хуже п*дора и согласен на такое…

— В каком смысле? На что согласен? Разве тебе не нужно лишь влюбить меня и потом бросить?

— Ага. "Лишь влюбить". Три ха-ха, — насмехается Герц.

— Ты не понимаешь на что способна Холодкова, когда её что-то или, в нашем случае, кто-то огорчает, — небольшая пауза.

— Моя задача — переспать с тобой. И выложить хоум-видео, на всеобщее обозрение.

Разом бледнею.

— На. Попей, — протягивает он стакан воды.

Замечает, что ручонки то мои трястись начали, Марк подносит его к моим губам сам. Делаю глоток и на пару секунд прикрываю глаза.

— Ладно неприязнь у неё возникла. Но ТАКОЕ, я чем заслужила?

— А ты не знаешь? — выгибает бровь кудрявый.

— Нет, конечно.

— Романов же её постоянно пытался отвадить. Думаешь, та сцена: «Мы расстаёмся» впервые произошла?

— А-а нет?

— Нет, конечно, — повторяет парень мои слова и точно специально.

Вернул шпильку, что называется.

— Он её бросал по три раза в месяц. Бывало и по шесть. Но Холодкова всегда уговаривала вернуться к ней.

— А в этот раз что? Не удался отменный отс*с?

— Удался, не удался. Но они не сошлись. И королевишна решила — из-за тебя. Она ведь заметила как Романов на тебя смотрит. Вот и взъерепенилась.

— Да как он смотрит?

— Ев. Что ты как маленькая?! Думаешь он всем куртки свои раздаёт?!

— И что? Всего то куртка. Из-за неё эта больная такое придумала? А если бы Романов попросил у меня ручку… — скромно упускаю тот факт, что и сама то её у ватрушки отжала.

— Она бы мне её в глаз воткнула?

— Всё возможно, — на полном серьёзе, пожимает плечами мажор.

— Поэтому я за тобой и бегал. Если не я, она найдёт другого. И не думаю, что другой, будет с тобой так же расшаркиваться.

— Ты сказал, надо предоставить хоум-видео. Что будем его взаправду записывать?

В глазах Марка моментально загораются шаловливые звёздочки.

— А ты хочешь? — поддав хрипотцы в голос, обнаглевший пододвигается ближе.

Настолько, что пришлось упереться ладонью в его грудь, чтобы не соприкоснуться своими губами с его.

— Ага. Жажду. Мечтай больше, — зажимаю двумя пальцами вытянувшиеся в трубочку губы.

И «закатываю» их обратно.

Руку быстро перехватывают. Мешая мне вдоль, чтобы не повадно было, в следующий раз ко мне их «пристраивать», «помусолькать» наглые вареники.

— Понял, понял, больше не буду, — отдавая мне мою длань, усмехается Марк.

— Давай уже ближе к делу, — устало сцедив зевок в кулак, прошу.

— Ближе некуда. Нам либо придумывать план…

— Либо?

— Либо смириться со своей участью и стать добычей Холодковой.

— Ну, такое меня точно не устраивает. План… — веду пальцем по краю чашки.

— Не. Сегодня я точно не в силах что-то дельное предложить. Завтра же у тебя есть пары?

— Завтра вторник. Конечно, есть. Что-то ты, Ев, и правда съезжаешь, — замечает моё состояние Герц.

Вяло ухмыльнувшись, киваю.

— Давай тогда домой, — оплатив счёт, предлагает мажор.