— Никуда ты не пойдешь, — возразил Асавин. — Ты себя в зеркало видел? Убьют на воротах, или в Озерном, или на пароме до острова. Вообще, как ты сбежал от Морока?

— Не твое дело, — огрызнулся мальчишка, а затем вспетушился. — Так ты знал, кто меня украл, и ничего не сделал?

— А что бы я, по-твоему, сделал? Пошел против Морока? — Асавин едко усмехнулся. — Интересно знать, зачем ты ему нужен? Согревать постель?

— Ублюдок! Что бы ты знал, позарез я ему нужен, — с обидой пробормотал Курт, став на мгновение самым обычным пацаном, — потому что оранганец, но речь не о том. Если я не смогу добыть лекарства для господина Тьега, то кто же? Неужто ты?

— Я попрошу друга, — оборвал его Асавин. — Но, Дивника, семь дней — долгий срок. Выдержит ли? — он кивнул на больного.

Девушка задумчиво поджала нижнюю губу.

— Мне нужен мед. Прополис. Травяной самогон, — она задумалась о чем-то и вновь кивнула. — Когда очнется, будет страдать от боли, так что нужен какой-нибудь дурман, — Дивника впилась в Асавина бледно-голубым взглядом. — Ну что? Добудешь?

На ее изможденном лице была написана решительность лечить мальчишку до конца, и блондин растерялся. Отказать этим глазам было равносильно членовредительству. Он кивнул:

— Конечно. И еды, так ведь?

Трогательно зардевшись, она отвернулась, но и так было понятно, что еда была бы кстати, только куда все это сложить? Асавин направился к полупустому мешку в углу через застеленный ковром пол.

— Стой! — вскрикнула Дивника. — Не ходи!

Он резко затормозил, едва не ступив на ковер, обернулся.

— Что?

— Там, — она указала на пол. — Там провал. Раньше люк был, а теперь просто глубокая дыра. А внизу торчат острые доски.

Асавин присел на корточки.

— А зачем застелила? — спросил он, сдергивая ковер.

Пахнуло нечистотами. Снова зардевшись, девушка отвернулась к больному. Понятно, использовала как выгребную яму. А на дне и правда какие-то деревяшки ощерились острыми копьями. Видимо, когда-то был подземный ход, а потом заложили всяким хламом. Мда, упади он сюда, мог бы и погибнуть. Он вернул ковер на место.

— Главное, сами не свалитесь. Ладно, пойду, добуду, что велено, — он поморщился, застегивая пуговицы дублета, бок нетерпимо жгло.

Курт вдруг воскликнул:

— Стой!

Асавин обернулся:

— А тебе-то чего?

— Я же не просто так пришел. Морок затевает что-то опасное. Остерегайся Угольного Собора, там что-то произойдет.

Эльбрено кивнул:

— Хорошо.

Он взлетел по ступеням наверх, ощущая ноющую боль в боку и опасение, что опять ввязался в авантюру, что ему не по зубам. И ради чего? Ради взгляда странной девушки. “Ох, Асавин, тебе же уже не шестнадцать, чтобы совершать подвиги во имя каких-то там глаз. Хотя они, надо признать, прелестные”. В голове вырисовывался план. Найти Лонана, попросить его отправиться в храм Вериданы за нужным лекарством. А не пошлет ли в Гаялту, после всего, что случилось? Как бы его убедить? Станет ли вообще слушать? Мед, прополис, самогон и еда не проблема, с дурманом тоже все ясно, сойдет и Красный Поцелуй. Вся загвоздка в добыче веридианского лекарства…

Кто-то схватил его за плечо и сильно дернул, едва не лишив равновесия.

— Падла, ты чего не на стреме? Всех нас подставить решил?

Ах да. Он ведь должен был сторожить двери, пока эти два индюка ловят несуществующих шпионов.

— Поймали? — рыкнул Асавин, не обращая внимания на руки, сжавшиеся на плечах. — Где шпионы?

— Нет, — сердито просопел тот, что повыше, и хватка его немного ослабилась. — Не было там никого.

— Не было или не поймали? Я уже доложил Френсису.

Руки исчезли с его плеч. Высокий посмотрел на низкого.

— Не… Ну…

— Что? Не уверены?

Высокий кивнул.

— Ладно, — Асавин стряхнул несуществующую пылинку с плеча. — Я скажу, что ложная тревога, а вы чтобы молчали, иначе все втроем головы лишимся. Усекли?

Они судорожно закивали. Асавин развернулся и пошел в сторону темного мрачного зала, где дрых Френсис, посмеиваясь над двумя остолопами. Он собрался затаиться у входа, чтобы придурки ничего не заподозрили, но, к его удивлению, главарь Висельников вышел из темноты прямо ему навстречу.

— Асавин! — шрамолиций ухватил блондин за многострадальное плечо. — Ты-то мне и нужен.

— Ммм? — только и смог выдавить из себя Эльбрено, стараясь сохранить невозмутимое лицо.

— Ты что, все еще боишься, что я тебя исполосую? — хохотнул Френсис. — Расслааабься. Пойдешь со мной на Угольный Собор. Ты единственный, кто может связать два приличных слова.

“Гаялта тебя изморозь! — чертыхнулся про себя Асавин. — Ну почему снова я?”. Он искоса посмотрел на Френсиса. Тот выглядел посвежевшим, веселым и искренне дружелюбным, но Эльбрено прекрасно знал, как быстро у него меняется настроение, и даже дага на поясе не давала чувства защищенности. Куда ему против такого сильного бойца, как Френсис. Благоразумно промолчав, Асавин предпочел подчиниться, но стало очень неспокойно. Слова мелкого оранганца все еще звучали в голове — держаться подальше от Угольного Собора, Морок что-то замышляет.

Френсис взял с собой восемнадцать бойцов и Асавина, оставив прочих у Норки, охранять территорию. Как и полагал Эльбрено, главаря сопровождали самые кровожадные, самые отчаянные его Висельники, чтобы показать свою внушительность. Пустое бряцанье оружием, но где, как не на Угольном Соборе, еще внушать и подавлять?

Угольный Собор… Как много в этом слове красоты и поэзии, а на деле — сборище последних негодяев, грызущихся за кусок пирога пожирней. В последние годы он случался не чаще раза в несколько лет, следуя за громкими событиями и переменами, произошедшими в городе. Сейчас был как раз такой случаи. Укрепление позиций Цитадели и нарушение равновесий Угольного порта грозило многим бандам потерей власти, в том числе и Висельникам.

Собор проводился на главной площади Угольного порта, в строении, называемом Замок Суда. Некогда в нем располагалась Гильдия Углежогов, поэтому он выглядел изящней прочих местных зданий, и внутри сохранились остатки былой роскоши. Суд, несмотря на свое название, никого не судил, и единственное его назначение было номинально председательствовать на нечастых Соборах, сохраняя порядок и равенство присутствующих. Однако в Угольном нет ничего честного, чистого и неподкупного. Суд существовал на щедрые взятки всех участвующих в Соборе банд. Все охотно платили мзду, создавая таким образом эфемерное чувство защищенности.

Асавин никогда не стремился поучаствовать в Соборе. Слишком уж большое скопление опасных людей и огромный риск непоправимо попасть в немилость какому-нибудь влиятельному бандиту. Подарочек Френсиса был самой отвратительной подлянкой за последнее время.

Собор проходил в большом зале заседаний. Говорят, он напоминал Судилище Стали, повторяя его круглую форму, высокие куполообразные потолки с плафонами, ряды колонн и балконы. Асавину же это больше напоминало леакский театр Искр и Пламени. В портере друг напротив друга восседали представители банд в компании секретарей, советников и экономов, на балконах — их бойцы, готовые по первому требованию вцепиться друг другу в глотки, на сцене — председатель и его помощник. В этом году это Квентин Торгус, мужчина средних лет, страдающий частичной глухотой. Асавин узнал его по слуховому рожку. Ложа пустовала. Обычно там сидели наблюдатели из меньших банд. Небольшое отступление из правил. Асавин тут же поделился этой мыслью с Френсисом. Тот ответил:

— И что? Думаю, их и не приглашали. Слишком уж серьезный поднят вопрос, а это собрание исключительно для сильных.

Асавин ничего не ответил. Сейчас он чувствовал себя тараканом, пришпиленным булавкой к листу бумаги. Он проследовал между двумя рядами колонн, украшенных фестонами. Сел по правую руку Френсиса, мельком бросил взгляд на балкон, где располагались Висельники, но это не подарило ему успокоения.

Постепенно зал начал заполняться представителями других банд. Мару Податель, немолодой уже нерсианин, в компании двух одинаковых на лицо парней. Волосы подвязаны яркими лентами, на теле — пестрые рубахи с запахом, оставляющие сухие смуглые ноги бесстыдно голыми. Бесстрашно стучали деревянные сандалии, словно говоря: “Мы никогда не крадемся”. Однако на Морока, говорят, напали исподтишка, под покровом темноты.