Общий зал был почти пуст, если не считать еще одной шумной компании в углу. Эти недавно вернулись с костяной ловли, им положен долгий отдых. Ондатра кинул косой взгляд в их сторону. Неприятные соплеменники, постоянно заявляли права на все, чего касались. Старший меж ними, Скат, матерый самец, покрытый кривыми шрамами схваток, питал неприязнь к ущербной троице. Особенно сильно доставалось вспыльчивому Буревестнику, который с бездумной отвагой кидался в бой даже с превосходящим по силе противником. Взгляд вновь невольно упал на Ската. Говорили, что эти страшные шрамы на спине оставил ему сам Извечный, владыка морей. Даже опытные добытчики морской кости рисковали жизнью. Это занятие считалось уделом сильнейших. Как же Ондатра хотел тоже стать ловцом.

– Чего уставился?! – Громкий крик вывел Ондатру из задумчивости.

Оказывается, все это время он пялился на Ската. Медленно поднявшись во весь свой немалый рост, огромный самец подошел к притихшей троице. Дельфин сразу опустил голову в знак покорности, а Ондатра растерялся, когда увидел на лице Ската ритуальный оскал вызова. Такое случалось не единожды, и каждый раз Ондатре приходилось опускать голову и терпеть тумаки, как и положено стеснительному подростку, но сегодня он чувствовал себя иначе. Возможно, виною тому был голод красного зверя. Его жажда крови вскипала в венах, поднималась к голове и шептала: «Дерись!».

За спиной молодого охотника кто-то щелкнул зубами. Буревестник. Ондатра почувствовал, что друг пытается спасти его шкуру, представил его избитым по своей вине, и красный зверь вновь зловеще зарычал.

– Нет, – громко сказал Ондатра и встал во весь рост, глядя на Ската. – Это он мне.

И в подтверждении собственных слов он щелкнул оскаленной пастью, не сводя злых глаз со своего противника.

Скат был гораздо выше Ондатры. На скуле кривая отметина, оставленная в одном из поединков. Коротко кивнув, Скат отступил в центр зала. Какая уверенная у него поступь и осанка вождя. Таким и должен быть настоящий мужчина племени. Ондатра ощущал волнение, азарт и восхищение противником.

Оба сняли с себя портупеи, оставшись только в штанах. Произнесли ритуальные фразы, и в глазах Ската Ондатра прочитал потаенное желание причинить ему как можно больше боли. «Он желает изувечить меня, наказать за наглость, – промелькнуло у него в голове. – Пускай себе, зато это поединок равных». От этой мысли кровь Ондатры разволновалась и обожгла мышцы, а в голову ударило азартное веселье.

Скат напал без предупреждения. Кинулся, словно барракуда, метясь в уязвимые жабры между ребрами. У молодого охотника захватило дух от его скорости. Опытный воин. Очень силен. Только природная прыткость спасла Ондатру от болезненного удара. Скат разочарованно зарычал, и от этого сердце молодого охотника запело. Он почувствовал, что танцует с акулой-исполином или с самим Извечным, на кончиках зубов его огромной пасти, что поглощает моря. Красный зверь кольцами вился внутри него и жалил огненными иглами. Противники обменялись еще несколькими выпадами, словно пробуя друг друга на вкус.

«Он собрался схватить тебя за плечи и повалить на пол», – шепнуло в голове, и молодой охотник инстинктивно пригнулся. Не ожидая такого маневра, Скат пролетел над ним и сделал несколько шагов вперед. Драгоценная секунда, словно капля живительной влаги, дала Ондатре призрачную надежду на победу. Распрямившись, он толкнул противника в спину и резко, до влажного треска, завел назад его руку. Откуда-то издалека он услышал рычание боли, но пульсирующий гул в ушах заглушил его. Красный зверь угрем обхватил голову, сжал тугим узлом и застлал глаза туманом. «Кусай в шею! – громко шипел он. – Разорви горло, дай крови». Словно в гипнотическом трансе, Ондатра качнулся вперед, но вовремя остановился, и зубы сомкнулись на надплечии противника, в нескольких пальцах от шеи. Забывшись в кровавом дурмане, Ондатра отпустил руку Ската. Тот извернулся под ним на скользком от крови полу и нанес два точных удара по ключицам. Потом Ондатра получил пинок коленом прямо по грудным жабрам. Красный туман сменился черным, и молодой охотник медленно погрузился на самое дно, где темно, холодно, тихо и веет разложением.

Первое, что он почувствовал, разлепив глаза – тянущую боль от шеи к грудине, остро режущую на вдохе. От запаха лечебных водорослей засвербело в носу. Он почти не сомневался, что Скат сломал ему несколько ребер, но серьезных увечий, кажется, не нанес. Ондатра похолодел, вспоминая детали поединка. Красный зверь почти уговорил его совершить убийство соплеменника. Каким бы Скат ни был уродом, он – кровь племени, и она священна. Издав стон, Ондатра оперся о стену и встал из вороха одеял и подушек. В дверном проеме тут же показалось взволнованное лицо Дельфина:

– Уверен, что можешь идти?

– Могу, – болезненно прохрипел Ондатра. – Мне тяжело дышать, а не ходить.

– Хорошо. Старейшина Тайфун приказал явиться к нему, как будешь в состоянии.

Мало того, что поединок он все-таки продул, так еще и старейшина снова посадит его на бескровной пост. Молодой охотник поплелся в полный народа общий зал. По пути к старейшине пересекся взглядами с Буревестником и обменялся с ним слабыми улыбками. Если бы он снова отступил, то перемотанным водорослями валялся бы этот безумец. Ондатра почувствовал, что взять на себя ответственность было верным решением.

В норе старейшины Тайфуна пол устилали несколько слоев мягких ковров, отчего в воздухе постоянно летала плотная занавесь пыли. Старый воин спасался от нее головным платком, скрывающим пол-лица. Борясь с желанием чихнуть, молодой охотник опустил глаза перед закутанным в покрывало мужчиной. Старейшина сильнее всех. Весь изрытый шрамами, словно китовая шкура, с тяжелой косой, больше похожей на корабельный канат. Он вперил в молодого воина узкие щели зрачков и недовольно проворчал:

– Явился, наконец.

Ондатра не смел поднять голову.

– Я слышал, что произошло. Ты дерзко смотрел на Ската и получил по заслугам! Иногда я не понимаю тебя. Ты короток ростом, но не умом же!

Его голос взревел, и молодой охотник невольно вздрогнул, все так же не поднимая глаз.

– Да, это моя вина́, – глухо ответил Ондатра.

Старейшина звонко щелкнул языком:

– Радует, что ты способен брать на себя ответственность. – Он выдержал паузу. – Радует и то, что ты проявил себя. Подними глаза.

Ондатра вскинул голову, а старейшина продолжил:

– Скат сколько угодно может рассказывать, как с легкостью одолел тебя. У него сломана рука, а еще он серьезно покусан. Теперь он надолго вышел из строя, пока не срастутся кости, да и клок мяса ты у него выдрал приличный. Вероятно, я недооценил тебя. Ты мал ростом, но сила в тебе немаленькая.

Глаза Ондатры радостно блеснули! Как долго он ждал подобных слов.

– Я хочу поручить тебе работу. Для воина она слишком грязная, слабаку ее не доверишь, а двуногие рыбы не справляются. Будешь присматривать за порядком в одном месте, и если осилишь, то, может быть, я доверю тебе работу, достойную мужчины, а не мальчишки.

Лицо Ондатры просияло:

– Старейшина, я не подведу вас!

– Не обольщайся, – отрезал Тайфун. – Если услышу хоть одну жалобу, до конца твоих дней заставлю собирать водоросли.

Внутренний двор палаццо Всеблагого высажен пальмами, гранатовыми деревьями и синими полевыми цветами, люпинами. Последнее немного удивило Кеана. Чудно́ видеть любовно выращенный сорняк, в то время как в деревнях полуострова его безжалостно выкорчевывали. Только вот Маске, похоже, эти синие «кипарисы» на толстом зеленом стебле очень нравились. Протектор поправил себя: «Нравятся». Погибло только тело, а божественная сущность ждет следующего воплощения, томясь в клетке бесплотности. Кощунственные мысли все чаще закрадывались в голову Кеана, лишая обычного равновесия. Это расследование нравилось ему все меньше и меньше.

Усмехнувшись, он вспомнил, с каким энтузиазмом принялся за дело почти две недели назад. Его глаза горели, как у бегущего по следу пса, тело не знало усталости, а душа пылала желанием найти виновного. Первым делом Кеан заявился в этот злосчастный палаццо. Он бывал здесь и раньше в качестве одного из учеников Симино и претендентов на титул магистра. Главный зал подавлял своими размерами. Покрытый золотыми бликами множества лампад, он напоминал ясное звездное небо. Массивные колонны, подпирающие купол, переходили в мощные опоры, с которых свисали чадящие курильницы. Воздух был плотен от запаха дорогих благовоний. Стояла страшная духота, несмотря на свежий ветер с побережья, гуляющий по залу. Кеан лежал на полу, изнывая в раскаленной кирасе, словно вареный лобстер. Краем глаза он видел многоступенчатый трон и фигуру Его Благодати, застывшую, словно эбеновое изваяние. Его вид показался Кеану кощунственно обыкновенным. Просто хрупкий человек, с ног до головы замотанный в черный балахон. «Как же ему, наверное, жарко», – мелькнуло в голове молодого протектора. После этого он несколько дней изгонял из себя эти крамольные мысли в холодной исповедальне, читая Закон Благодати и каясь в слабости собственной веры.