Адир сам поставил перед Асавином тарелку с жареной рыбной мелочью и кружку чуть теплого вина, пронзив многозначительным взглядом. Асавин улыбнулся и кивнул ему. Сегодня старый развратник получит солидную долю от рубийца и поэтому не скупился на грубые любезности вроде бесплатного завтрака.

Асавин уже допил вино, когда дверь широко распахнулась, ударившись о ветхую стену, и в зал ворвалась группа парней в закатанных по локоть рубахах. Красные обветренные лица, опаленные солнцем и едкой морской солью. Матросня с какого-нибудь промыслового судна, жадная до выпивки, женщин и крови. Во всяком случае, так подумал Асавин: уж больно недобрым огнем блеснули их глаза, когда они увидели акул за дальним столиком. Чутье подсказывало Эльтбрено, что пора выписывать счет и сматываться. Краем глаза он заметил, что Адир тоже напряженно сжал кулак. Натянув берет, Асавин взбежал по лестнице. Если сейчас прольется кровь, то Адиру придется звать стражу, а Эльбрено ни в коем случае нельзя попадаться на глаза сизым плащам. Преодолев пролет, он услышал, что моряк рявкнул что-то грубое в адрес акул, и припустил еще быстрее.

В дверях он столкнулся с раскрасневшейся Лавандой. Она поправила лиф платья, подарив ему очаровательную улыбку, и поспешила вниз. Тьег сонно потягивался на кровати. Он рослый, на полголовы выше Асавина, и тонкий, как шпага. Кожа – кровь с молоком, не запятнанная землей, навозом и тяжелой работой на фабрике. Лицо породистое, такое правильное, что, казалось, принадлежало изваянию. Особенно выделялись серые миндалевидные глаза. Пепельные брови вразлет придавали им обманчиво серьезное выражение даже в разгар веселья.

– Неужели мы проспали до обеда? – спросил Тьег хрипловатым спросонья голосом.

Асавин улыбнулся, лукаво прищурив глаза:

– Нет, еще успеваем позавтракать. Предлагаю другое место, кормят тут паршиво. Только вот оплатим счет.

Тьег поморщился:

– Я почти ничего не помню. После третьей бутылки все как в тумане.

– Не беспокойся, я все отлично помню. – Асавин, протянув парню штаны. – Только поторопимся, иначе опоздаем. Я знаю местечко, там подают потрясающие мидии, и вид прямо на бухту.

Кивнув, Тьег принялся натягивать одежду, горестно вздыхая и стирая капли пота со лба. Еще бы – говорят, на Рубии куда прохладней, чем в Ильфесе.

Внизу послышались грохот, и Асавин моментально подскочил к двери, положив ладонь на рукоять даги. За тонкой деревянной стеной доносился шум драки. Чутье, как всегда, не обмануло Асавина, только уходить обычным путем было, пожалуй, поздно. Может, сами уберутся? Раздался истошный женский визг, переходящий в нечеловеческий вой. Выхватив дагу, Асавин выглянул в коридор. Крик то затихал, то нарастал и обрывался в мычание. Адира не слышно. Это очень плохой знак. Тихо затворив дверь, Асавин шепнул:

– Кажется, какие-то головорезы захватили бордель. Предлагаю спасаться через окно, пока они не решили проверить номера.

Второй этаж, высота небольшая, есть риск сломать ногу, но все обойдется, если удачно сгруппироваться. А дальше вниз по холму, под защиту узких переулков, которые Асавин знал как свои пять пальцев. Размышления заняли всего несколько мгновений, но Тьег уже замер у двери, словно охотничий пес. На нем надеты только штаны, блуза да перевязь с дагой, в руках он держал свою трость с кривым набалдашником. Трость! У матросов – тяжелые морские тесаки, которые скорее кромсают, чем рубят, у акул – костяные кинжалы и гарпунометы. А он собирается прорываться с тростью наперевес? Однако в серых глазах плясал огонек решимости. Асавин мысленно застонал. Если паренек сгинет, то пропадут и его ловко заработанные денежки, ведь некому будет подписать банковские чеки. Похолодев, Асавин прислонился к дверному косяку напротив своей неразумной жертвы.

– Тьег, это очень храбро, но и глупо. Мы выпрыгнем, позовем стражу и…

Прежде чем он договорил, мальчишка толкнул дверь и пересек коридор. Идиот! Асавин опрометью побежал следом.

Страшная картина. Стойку залила кровь, струящаяся вниз, на подергивающееся тело Адира. Предсмертные судороги. Трое моряков, красных с ног до головы, повалили на стол Лаванду. Это ее сдавленные крики слышались до второго этажа. Двое держали ее за руки, а третий вклинился между ее ног. Ворот рубашки насильника оттопырился, обнажив заднюю часть шеи. Пятна! Все ясно.

На полу лежали тела трех моряков и акул, изрубленных, словно тунцовые туши. Доски маслянисто блестели от растасканной сапогами крови, в сумраке похожей на черную смолу. Асавин остолбенел. Он повидал всякое, особенно в Угольном, но никак не ожидал такого на Копье Любви. Тьег сделал еле заметное движение рукой, и деревянная трость разлетелась на части, обнажая длинный узкий клинок.

– Ха! – Сталь вошла в спину увлеченного девкой моряка. Между ребер прямо в сердце. Тот захрипел, и его подельники прыснули от узкого лезвия, как тараканы.

– Вот мразь! – крикнул один из них, выхватив тесак, потемневший от сгустков застывшей крови, а второй зашел с другой стороны. Пронзенный так и остался лежать на Лаванде, которая не решалась ни шевельнуться, ни пискнуть.

Переглянувшись, моряки одновременно напали на Тьега. Тот ловко поднялся по лестнице, увернувшись от обоих ударов, словно это бальный танец, а не драка в грязном борделе. Шпага плясала в руке, избегая тяжелого лезвия, быстрая, словно ручеек. Кто-то хорошо натаскал его, любо-дорого посмотреть.

Моряк бездумно рванул следом за Тьегом, забыв о дистанции, и парень тотчас воспользовался этим. Легкий укол в занесенную для удара руку, кровавое пятно на рубашке. Вскрикнув, моряк выронил тесак, и рубиец отправил его в полет мощным пинком в грудь, прямо на второго бандита, бегущего следом.

Окрыленный победой, Тьег сбежал вниз и приставил шпагу к горлу раненого головореза:

– Именем Святой Короны, вы арестованы!

– А ты кто таков? – прохрипел моряк, искоса глядя на парня. – Протектор что ли?

Асавин крадучись спустился следом за юношей и увидел, как лежащий снизу моряк незаметно передал свой тесак второму.

– Закон небесный и земной писан для всех… – начал Тьег, и в этот момент раненый дернулся, замахнувшись саблей поверх лезвия шпаги, прямо в шею оторопевшего юноши. Тело моряка дернулось, тесак выпал из ослабевшей руки, когда Асавин вонзил кинжал ему в спину и нажал потайной рычаг на рукояти. Лезвие раскрылось подобно стальному цветку, и моряк завалился набок. Второй закричал по-звериному, силясь выбить шпагу из рук рубийца. Тускло блеснула сталь, и лезвие иглой вошло в шею моряка. Тот захрипел в безуспешных усилиях зажать рану. Четыре удара сердца, и все было кончено.

Тьег растерянно посмотрел в глаза Асавина, ставшие вдруг холодными и спокойными, словно лед на горном озере.

– Не стоит вести с ними бесед… – сказал Эльбрено. С тихим щелчком дага выскользнула из тела послушно и легко, словно ручной зверек. Он вытер лезвие платком. – Да и смысла не было. Погляди… – Он оттянул ворот рубахи убитого и показал Тьегу зеленые пятна на грубой загорелой коже. – Это морская горячка.

Он оттолкнул тело, а Тьег отшатнулся от него, словно от прокаженного.

– Это заразно? – прошептал он.

– Нет, – ответил Асавин, скомкав испачканный платок. – Это будет нашим аргументом в суде.

– В суде? – пролепетал Тьег.

– Да. Как ни крути, мы убили троих в публичном месте. Сизые плащи не будут разбираться. Придется посидеть в темнице какое-то время, а после, на слушании…

– Мне нельзя за решетку, это просто недопустимо… – простонал парень, растерянно пригладив волосы.

Асавин мысленно улыбнулся. Он галантно помог девушке встать со стола, театрально растянул паузу.

– К твоему счастью, я имею кое-какие связи, – наконец сказал он. – Но возьму дорого, ведь я буду рисковать репутацией и свободой, Тьег. Не обижайся.

– Я все понимаю. Моей благодарности не будет предела, если ты спасешь меня от разбирательства.

Хмыкнув на это, Асавин запер дубовые двери на засов.