На следующее утро Кеан поехал в палаццо Его Благодати. На этот раз он запросил разрешение посетить Запретный Сад, и, после некоторых усилий, ему его дали. В Запретном Саду покоились сосуды всех ипостасей Его Благодати. Погребальные камеры, утопающее в плюще и мху, громоздились друг на друге. За три тысячи лет здесь скопилось множество мертвецов, но компактные захоронения оставляли место и на будущие сосуды. Кеан прогуливался по узкой тропинке, пока не наткнулся на очередное надгробие. На могиле свежие цветы, и мох еще не успел облепить ослепительно-белый песчаник. Здесь покоится отравленный сосуд. Кеан вспомнил его опухшее тело, старое, уродливое, пузатое, и почувствовал, как будто это ему впрыснули яд. Осквернили, отравили чистый образ истинного божества. Или с ним с самого начала что-то было не так? Он якшается с обычными смертными и готов ради женщины нарушить строгий запрет.

Кеан спустился в холодный погреб, где некогда хранилось тело. Благовония здесь больше не жгли, однако трупная вонь, казалось, впиталась в стены. Удушливая, сладковатая вонь гниющего мяса. Погоди-ка… Здесь и правда нестерпимо разит!

Кеан обошел зал в поисках источника вони. Под парочкой бочек с соленьями он заметил натекшую лужу. Протектор поднял крышку одной из них. Труп мужчины, прямо среди соленых оливок, на нем было только исподнее. Во второй бочке тоже обнаружился труп. Пропавшие стражники! Кеан грешил, что они были в сговоре с убийцей, но они, похоже, попались ему под горячую руку. Неужели пекарь мог так легко убить двух стражников? А после еще и спрятать тела.

Он вышел из погреба. Как пекарь мог сбежать после того, как убил и спрятал тела? Черные глаза внимательно осмотрели пересечение залов. Колодец с ведром, влажная дыра слива. При желании туда мог спуститься средней комплекции человек. Кеану показалось, что внутри что-то блеснуло. Он снял факел со стены, наклонился над дырой. К одной из стен прилип шлем стражника. Ага, туда он скинул все барахло. А мог ли он?…

Кеан попросил длинную веревку, закрепил ее за ворот колодца и начал спускаться вниз. Он быстро достиг шлема, а после и выхода к морю. Решетки на месте не было. Она валялась рядом, топорща ржавые зубцы. Аккуратный спил говорил о том, что ее тщательным образом подготовили. Здесь же, рядом, валялись доспехи стражников. Кеан едва не напоролся на меч, который торчал между камней.

Теперь стало понятно, как убийца сбежал. Он тщательно подготовил свой отход и убрал с дороги тех, кто ему помешал, а потом ушел вдоль берега. Кеан поднялся к колодцу и оповестил управляющего дворцом об обнаруженных трупах и выбитой решетке, после попросил перо, бумагу и написал отцу Симино обо всех своих соображения. Кеан обязан был сам приехать к ему с докладом, но пока как крыса ползал по зловонным тоннелям, его посетили здравые мысли. Он поставил на воске оттиск священного символа и отправил гонца в Протекторат, а сам поехал совсем в другую сторону.

Ему следовало догадаться раньше. Все крысы сбегаются в один угол и все помои стекаются в одну лужу под названием Угольный порт. Никто не покупал алхимическое оборудование легально, его привезли контрабандой или приобрели на знаменитом черном рынке. Все, что ему нужно — это явиться в гнездо порока и потребовать ответа от имени Его Благодати.

Гор размеренно трусил по брусчатке. Протектор хлопнул по мешку с аякосой, притороченному к седлу, недовольно скривился. Нужно было брать больше, но возвращаться в Протекторат — только потерять еще больше времени, а он сгорал от нетерпения. Как долго он мечтал ворваться в эту обитель порока, и теперь, наконец, появился повод! Кеан закрепил мешок на поясе, расправил шланг, крепящийся сбоку от приклада. Аспид плавно ложился в руку, в этом товарище Кеан был уверен, как и в цельнометаллической булаве длиною с доброе копье. Когда он коснулся ее древка, оно обожгло холодом даже сквозь перчатку, словно предупреждая, что сегодня прольется кровь.

В Книге говорится, что Ад — это тусклое черно-белое место, где от горизонта до горизонта тянется унылый ледяной лес. Заблудшие души вмерзают в серую корку и превращаются в гротескные фигуры, между которыми ходит Нода, владычица Гаялты. Но Кеан представлял ад иначе. Укрытый облаками угольной пыли, с нестройными лабиринтами грязных улиц, с переполненными сточными канавами, с людьми, копошащимися в мусоре, словно мухи. Вот он, настоящий ад, который должен вызвать отвращение у любого, кто живет чистой праведной жизнью. А все живущие там и не люди вовсе, а тени, кровососущие призраки, исчезающие с первыми лучами рассвета. Опасно соваться в ад, но протектор был уверен в себе. С рыцарем Его Благодати не может случиться ничего плохого.

Конь влетел в подворотню, оттеснив боком проституток и их клиентов. Кеан даже не заметил, как перешел на галоп, так ухала в ушах его кровь. Конь пересек мусорную стену и сбил с ног несколько чумазых человек. Гор раздул ноздри, высекая копытами искры, недолюди расползались в разные стороны, словно тараканы. Кеан зло сжал зубы, останавливая рук, потянувшуюся к булаве. Нет, этих трогать пока нельзя.

Гор перешел на рысь, вторгаясь в темноту очередной подворотни. Из мрака выскользнули руки и схватили коня под уздцы. Кеан пнул повисшего на узде человека, тот упал прямо под копыта. В другую ногу протектора вцепился грязный оборванец, пытаясь вытянуть из седла. Кеан отпихнул его стволом аспида, оточенным движением размотал шланг. Бах! — оборванец отлетел к стене, завоняло жженой аякосой. Сквозь дымок послышалась:

— Ух, сука! Дави его!

Отовсюду потянулись руки, черные загребущие, вцепились в удила, в седло и ноги Кеана. Протектор выхватил палицу, и первый же удар закончился брызгами крови, а второй ототкнул излишне ретивого, что пытался взобраться позади него. Злобно заржав, конь впился зубами в плечо одного из нападавших, тот завизжал как собака. Мощные копыта откинули наседающих сзади. Конь вырвался из захвата, побежал дальше, и Кеан вновь схватился за аспида. Бах! Бах! — два рухнувших тела, и вновь подворотню заволокло едким дымом. Перезаряжать некогда. Аспид, ставший беззубым ужиком, безвольно повис в седле. В воздухе свистнул болт и отлетел от кирасы, второй увяз в складках плаща, а вот третий вгрызся между нагрудной пластиной и наплечником. Рука почти отнялась от боли, но Кеан пришпорил коня, врываясь в покрытую дымом гущу врагов. Конь с хрипом топтал кого-то, а затем завизжал. Белую шкуру кромсали кривые клинки, острый нож вошел в ногу Кеана, распоров ремни поножей. Гор завалился набок, и Кеан чудом успел вынуть ноги из стремян и скатиться с упавшего коня, вопящего в агонии. Протектор с булавой наперевес отступал, болезненно припадая на ногу, и за ним стелилась кровавая дорожка.

— С разных сторон, добьем блядь! За имя человеческое!…

И правда, выскочили с разных сторон. Один получил навершием по грудине и харкнул кровью, другой юрко увернулся от древка. Перед глазами поплыли черные пятна, среди них мельтешили подбегающие фигуры. Кровь хлестала из ноги, оглушительно бился пульс в ушах. Бом, бом, бом…

Они всем скопом повисли на древке булавы. Вспыхнула и отступила боль. Под оглушительный грохот в висках Кеан упал на землю, и его стало засасывать в холодную черноту. “Жаль, что я не снял перед ней маску”, - успел подумать он и утонул в холоде.

Душные дни заканчивались вечерами в компании Итиар. Их робкие с Ондатрой попытки общения вскоре превратились в увлекательную игру. С каждым новым вопросом молодой охотник открывал для себя совершенно незнакомый мир подводных теней, сложных ритуалов и непонятных подтекстов. Под шорох уборки, ругань местных и сладкий вкус эфедры на губах он узнавал новые грани этого странного пестрого существа, сидящего напротив.

— Почему ты так высокомерен с Керо? — спросила Итиар во время их второго разговора.

— Нет, — отрезал Ондатра. — Высокмирье нет.

Сложные слова давались ему с большим трудом.

— А он говорит, что ты киваешь ему, словно барин. Не знаю, как принято в вашем племени, но среди людей это больше похоже на снисходительность.