Первые дни в университете были сказкой. Когда я проезжала мимо зеркал, я задерживала взгляд на фирменном галстуке, красующимся поверх моей блузки, и счастье переполняло меня. Всё больше походило на красивейший сон, который я когда-либо видела.

И в один момент моя радость улетучилась. Я не могла поверить, что профессор Маккас действительно принял решение за меня. Одним предложением он изменил план моего дня, и оставшееся время лекции я старалась не вскипеть от ярости. Когда Селена недоверчиво косилась на меня, я лишь улыбалась, хоть и понимала, насколько моя улыбка была неискренней. Руки дрожали, пока я решала оставшиеся примеры и конспектировала всё, что рассказывал профессор на лекции.

Селена двинулась ко мне и прошептала:

– Извини моего отца, пожалуйста. Я могу остаться с тобой, если хочешь, – предложила она. – Джозиас не особо приятный тип.

Я ценила открытость и добродушие Селены. Наверное, будь я на её месте, вряд ли возилась бы с калекой.

Я вежливо отказалась:

– Спасибо, но я уверена, что справлюсь сама.

Селена пожала плечами и сказала, что будет ждать меня у входа в аудиторию. В этом не было никакой необходимости, но на душе всё равно стало легче.

Она стала моей первой знакомой в университете. Пускай языковой барьер иногда мешал нам разговаривать, мы нашли, что обсудить. Селене звёзд с неба не хватала, в отличие от меня, но определённо имела потенциал. Поступив в университет, где преподаёт её отец, Селена старалась быть прилежной студенткой.

Незнакомец – его звали Джозиас, что я узнала от педагога, – наверное, был неплохим парнем, и его помощь была тому подтверждением. Но тратить на парня своё драгоценное время я попросту не могла: его не было в моём списке, и этого было достаточно, чтобы сказать «нет». Юноша ворвался в мою жизнь, как ураган.

Я буду честна, за мной никто не ухаживал. Я с рождения была чересчур тонка, а в отрочестве совсем исхудала и вытянулась, из-за чего стала походить на жухлую веточку. Конечно, у меня всё равно было несколько знакомых юношей, с которыми я время от времени общалась. Но ни один из них не был похож на Джозиаса.

Его имя привлекло меня. Проведя всю жизнь в Софии, я ни разу не встречала парней с таким красивым именем. Но наравне с интересом я испытывала сильнейшую неприязнь. Мне не хотелось терять время, занимаясь пустой болтовнёй с ленивым однокурсником и говорливым профессором, ведь у меня были дела поважнее. Чего там: весь семестр у меня был расписан чуть ли не поминутно.

Неорганизованность Джозиаса малость раздражала меня. Нет, не малость, это был весомый недостаток, который сразу бросился в глаза. Я не была намерена общаться с таким человеком: вряд ли мы сошлись бы во взглядах. Я считала, что неорганизованные люди неорганизованны во всём.

Когда лекция закончилась, меня не покидала надежда, что профессор забыл о том, что подзывал меня с Джозиасом к нему. Но стоило Селене спустить мою коляску с невысокого подиума, как Маккас подозвал меня к столу жестом.

Селена сжала моё плечо:

– Я буду за дверью, – она переживала за меня так, будто бы я оставалась в логове свирепого медведя.

Я кивнула и подъехала к профессору Маккасу, а девушка покинула аудиторию, подмигнув мне на прощание. Педагог присел за стол, вытянул руки перед собой и сплёл пальцы в замке. Блеск в его глазах, виднеющихся из-под поседевших бровей, мне не понравился, но я сохраняла спокойствие.

Джозиас спустился следом за мной. На нём был тёмно-зелёный свитшот и тёмные джинсы, забавно шуршащие при ходьбе. На безымянном пальце правой руки я заметила неаккуратный, ручной работы перстень. Если Джозиас и переживал, то могу сказать, что держался он довольно хорошо – один подёргивающийся уголок его губ мог выдать нервное состояние. В руках парень держал раскрытый портфель, и тот был почти пуст. Лишь одна тетрадь виднелась на самом дне.

Юноша посмотрел на меня сверху вниз и поймал на себе мой взгляд. Я отвернулась и затаила дыхание. У него был холодный, не очень дружелюбный взгляд. В нём не было огонька. Я вдруг почувствовала себя очень неуютно рядом с ним.

Когда последний студент покинул аудиторию, профессор Маккас заговорил:

– Лея, Джозиас, – он обвёл нас взглядом, – Мне приятно познакомиться с вами, – сказал Маккас, хоть и знал нас уже несколько дней. – В нашем университете очень важна успеваемость студентов, и мне бы не хотелось, чтобы кто-то из них отставал по программе.

Сердце пропустило удар.

– Лея, – он обратился ко мне. – Не могла бы ты уделить Джозиасу час-другой, чтобы помочь ему «нагнать» неусвоенный материал?

Его предложение показалось мне верхом наглости. На тот момент я проживала за границей чуть больше трёх дней, вкладывала душу даже в домашнюю работу, а свободное время старалась уделять новой подруге и беспокоящейся маме. Но я не могла привести подготовленные аргументы хотя бы потому, что профессора они мало волновали. Это была моя заслуга, что я вкалывала с утра до ночи, что оставила семью и друзей в Болгарии и пыталась найти общий язык с девушкой, которая меня еле понимает.

Я закрыла глаза, сделала глубокий вдох и постаралась привести мысли в порядок. Как назло мне вспомнились слова матери: «Не строй из себя равнодушного человека, Лея, это тебя не красит!».

Но в моём расписании не было место для мужчины. Я решительно обратилась к профессору:

– Вряд ли я смогу помочь, поищите кого-нибудь другого.

Маккас произнёс с уверенностью:

– Ты делаешь большие успехи в учёбе.

Это было правдой, но не означало, что я обязана заниматься с первым встречным. Обучение в университете Греции было полностью моей заслугой, а вот насчёт Джозиаса меня терзали сомнения.

– Мы подыщем вам двоим пустую аудиторию, – продолжал педагог, чем всё больше выводил меня из состояния равновесия.

Вот же ирония.

Из-под ног выбили почву.

Я была зла как никогда.

– У меня есть дела, – отмахнулась я.

Джозиас не проронил ни слова за всё то время, пока длился разговор. На его лице нельзя было застать ни одной эмоции. Он продолжал стоять рядом, как вкопанный, и не издавать ни звука. Парень всем своим видом говорил, как ему безразлична учёба, и это меня вымораживало.

Я развернула кресло и уже хотела поехать к выходу из аудитории, как застала Селену в дверном проёме. Её поджатые губы расположились в тонкой линии, а пальцы перебирали складки на юбке.

Я повернулась к профессору, который терпеливо ждал продолжения моих слов, и сказала:

– Хорошо, я готова позаниматься с Джоазисом на выходных, – я постаралась сделать так, чтобы голос звучал непринуждённо, но у меня плохо получалось скрыть отвращение.

– Джозиасом. – Вдруг поправил меня юноша, и, кажется, я навсегда запомнила его чудесное имя – пускай оно и бесило меня первое время.

– Джозиасом, – повторила я за ним с издёвкой. – Было приятно познакомиться.

Профессор отсел поодаль. Его не могло не поразить моё поведение, и тогда я почувствовала, что перегнула палку. Правда, я не торопилась признаваться в этом. Вместо этого я фыркнула, объехала неподвижную статую по имени Джозиас и попрощалась с педагогом.

За все три дня нашего общения я впервые насторожилась, когда увидела Лею. Её плечи были напряжены, на оголённом виске пульсировала жилка, а дыхание было неровным. Её острый взгляд укалывал издалека. Мне казалось, что стёкла её очков должны были треснуть с минуты на минуту. Я не могла узнать Лею.

Во время знакомства она произвела на меня вполне хорошее впечатление. Девушка была воспитана соблюдала манеры, боялась показаться бестактной, поэтому всегда следила за тем, что говорила. Лея вела себя открыто и дружелюбно по отношению ко мне.

Я последовала её примеру. Находясь рядом, Лея могла бодрить и заряжать окружающих позитивом. Невозможно было остаться равнодушным, слушая её ободряющие речи. Лее не нужна была поддержка: она прекрасно справлялась с этим самостоятельно.