«Гонишь прочь воспоминанье…» Гонишь прочь воспоминанье, А оно опять снуёт. В ясном воздухе мерцанье, Чёрной бабочки полёт. Этот тёмный мотылёк Опустился прямо в руки, Словно тёплый уголёк Предстоящей вечной муки. «Луна в воде лежит замком амбарным…» Луна в воде лежит замком амбарным. Здесь мог бы утонуть безумный мельник. За омутом чернеет частый ельник, Как Пушкина густые бакенбарды. Еловые трепещущие лапы Во тьму неслышно расправляет бор. Всё тишь да блажь. Со стародавних пор Во мшарах кувыркаются арапы. «У самых стен чертополох лиловый…» У самых стен чертополох лиловый, Кладбищенский лопух и мелкие цветы Покрыли сплошь упавшие кресты — Красив на солнце твой венец терновый. И кровли нет. Потоком высоты Затоплен храм, и Спаса взор суровый Теряется, увидев полдень новый, Четвёртый день творенья маяты. Нет в мире слов, и говорить – о чём? То, что когда-то было кирпичом, Вновь стало камнем, возвратив природе Творенья долг. На месте алтаря Растёт трава, неслышно говоря: «Раз небо есть, то нет нужды во своде». «И на место тревоги пришло забытьё…» И на место тревоги пришло забытьё, Словно осени поздняя, странная милость. Так с небес пустота сходит в сердце твоё, Чтоб спокойно шепнуть «ничего не случилось». В мутный воздух так медленно плавится дождь, И ты мыслью дневною, как раньше, владеешь И по комнате узкой спокойно бредёшь, Как и раньше бродил, но уже не посмеешь По ступеням сойти на сырую траву, До опушки лесной добежать незаметно, Потому что сквозит за тобой наяву Чей-то пристальный взор сквозь окрещённые ветви. И в бурьяне сухом заплутав в одночасье, Не посмеешь один забрести вдоль реки, Где на мелях округлых в преддверье ненастья Зажигаются ветром сухие белки. Не посмеешь один заглядеться назад. Мчатся прямо к тебе, не желая ответа, Бледный ветер речной, остывающий сад И холодная ярость забытого лета. «Порой мы с удивленьем замечали…» Порой мы с удивленьем замечали — Во время нашей встречи, всякий раз Торжественно и дружно замолкали Все звуки, окружающие нас. И летний день не шелестел ветвями, Не проносился дрожью по листам, И облака, застывшие над нами, Внимательно прислушивались к нам. Чтоб в музыку уйти из этих улиц
Анатолий Смирнов Оттепель День воскресный и тает зима, кроет улицы снежная слякоть. Ветки, люди, машины, дома и души беззащитная мякоть. Скрыв её за сетчатками глаз, молчаливо по городу кружишь, напрямик рассекая подчас, как слепец, тротуарные лужи. Снег газонов бесцветен и рыхл, стёкла окон в размывах рыданий, и по следу свиданий былых только память толкает меж зданий. Память юности застит зрачки: лик девичий, любовь и остуда, даже имя забылось почти, но живёт ощущение чуда. Память юности тычет иглу в ткани чувств воспалённых и мыслей… Как в них был ты порывист и глуп, сам, тот юный, – себе ненавистен! Берег Волги. Над той же рекой тот же ветер, такие же тучи, тот же шорох, а ты уж другой и не факт, что хоть в чём-нибудь лучше. Не скопил ни богатств, ни ума, лишь в желаньях стал мягок и розов… День воскресный, раскисла зима накануне Никольских морозов. «Край лесов и болот окаянных…» Край лесов и болот окаянных, Отвоёванных палом полей. Запах хвои, дурманы туманов, Над болотами – клик журавлей. Прилепились, как гнёзда, деревни На угорах над вёрткой рекой. В тишине лишь, как стражники, певни Перекликами рушат покой. Да с утра, когда солнца квадрига Перекатит еловый лесок, Под обрывом горбунья Шишига Зазывает нырнуть в бочажок. Занырни, если жизни не жалко… Лучше ж спрячься за вербным кустом И смотри, как на стрежне русалка Губы струй рассекает хвостом. А русальей забавой натешась, Ляг спиной в шерсть травы на лугу И внимай, как забывчивый Леший Рассыпает по лесу «агу», Как сквозь воздух, что вкусен и плотен, Отвечают ему через миг То Бирюк, то Лаюн, то Болотник, То хозяин лесов Боровик. С их натурой не спорят здесь люди, Что растут с топорами в руках, Белоглазые правнуки чуди, Затерявшейся в мшистых веках. В полдень солнце прожаривает небо, Засыхает в траве ветровей… В край какой не забрёл б за потребой, Помню: сам я от этих кровей. Здесь вспоён духом елей и сосен, Здесь на круге природного сна Мне родня и кудесница Осень, И колдуньи Зима да Весна, И лягушка, и ворон на ветке, И пчела, что сбирает нектар, И Ендарь, и мохнатый Медведко, И горячая птица Витар… Как бы Бог ни раскинул дороги, Верю: будет последняя мне В этот край по Сити и Мологе, В этот мир по Ухре и Шексне. |
