В груди что-то дернулось, жалобно взвизгнуло, будто молило не добивать.

— Не называй меня так, — прошипела. Вновь душили слезы. — И я тебя не собираюсь прощать. Никогда.

— Послушай, я вернулся за тобой сразу же, как понял, какую глупость сделал. Мы разминулись в нескольких минутах.

Лишь бы не слышать этих жалких оправданий, я дернулась к веранде.

— Нас ждут.

— Подождут.

Он насильно развернул меня к себе и, несмотря на мои попытки отвернуться, крепко схватил за подбородок, заставляя поднять голову. Я зажмурила глаза, чувствуя, как кожа горит и пульсирует там, где на нее давят его пальцы.

— Посмотри на меня.

Дернула головой. Под ресницами стали собираться слезы, их невозможно было сдержать. Губы тряслись мелкой дрожью, в горле застрял вязкий ком. Он разрастался, мешая нормально дышать.

— Майюньчик, я тебя так долго искал… Пожалуйста, взгляни на меня… Ты даже не представляешь, сколько раз я мечтал увидеть твои глаза.

— Пошел к черту, — процедила сквозь сомкнутые зубы. Каждое его слово отрывало от сердца кусочек, который сразу же таял, как льдинка. Еще немного — и от него ничего не останется. — Не собираюсь верить ни единому твоему слову.

— Хорошо, не прощай меня. Я заслужил. Но можешь даже не надеяться на то, что я тебя отпущу дальше, чем на метр от себя. Я сам буду обучать тебя управлять даром. Мы будем вместе есть, спать и даже ходить в туалет…

— Хватит! Я не хочу ничего слышать! Видеть тебя не хочу! Никогда, понимаешь, никогда!— изо всех сил дернулась, наконец-то высвободив подбородок из его цепких пальцев. Тряхнула запястьем, и чуть не взвыла от негодования. Как расстегнуть эти наручники?! Мне бы броситься прочь: злость настолько сильно бурлила внутри, что, казалось, у меня хватит сил на бегу перемахнуть через тот трехметровый забор и без передышки домчаться до Краснодара.

— Уж прости, но тебе придется меня видеть. Если я не заступлюсь за тебя перед Командиром, то тебя обвинят в нанесении тяжких телесных повреждений двум людям и в поджоге гостиницы, а потом отправят под конвоем в Апексориум.

— Ты за меня заступишься?! — хмыкнула, по-прежнему смотря в сторону. — Это ты меня бросил в отеле! Это из-за тебя я столько времени пряталась и все это делала тоже из-за… — запнулась, осознав, что сорвалось с языка. Не слишком ли много ему чести? Неужели, я действительно все делала из-за него? Быть не может…

Он меня сгреб в объятья, прижал к себе, словно драгоценное сокровище.

— Видишь, как нам плохо друг без друга. Ты возненавидела весь мир, стала несчастной — только в таком состоянии люди совершают преступления. А я… я просто… — запинался, будто не мог подобрать слова. — Неважно. Ты все равно не поверишь. Больше ничего не буду тебе говорить.

Я не вырывалась. Поняла, что это бесполезно так же, как пытаться разорвать колючую проволоку, которой обмотали все тело. Дрожала, окутанная его теплом, мысли ошалело метались в голове, не давая трезво соображать.

Где-то очень далеко, в самых глубинах души, я хотела этих объятий. Но пусть лучше я сдохну, чем признаюсь ему в этом.

— Пошли в дом. — Он отстранился, но сразу же крепко взял меня за руку (хотя я и так уже была крепко прикована к его запястью) и повел за собой к веранде. Ступая за ним на негнущихся ногах, я пыталась придумать, как освободиться. Ну же! Хоть одна идея должна прийти в мою голову! И чем быстрее, тем лучше.

Убедить кого-то другого призвать Лео к адекватному поведению? Словно он будет кого-то слушать… Подождать, пока он уснет и каким-то инструментом разорвать цепочку? Где его взять…

Хотя стоп… Ключ! В каком-то из карманов должен ведь быть! Но как незаметно к нему добраться? Я приклеилась взглядом к крепким ягодицам, обтянутым темными джинсами, пытаясь рассмотреть, есть ли что-то в задних карманах. Вроде нет. Только очертания моего пистолета виднелись под футболкой — засунул его за пояс. Ну вытаскивать пневмат и пытаться им угрожать ему то же самое, что идти на медведя с зубочисткой.

Но зато, если он меня вновь обнимет, можно попробовать засунуть руку в передний карман. От одной мысли об этом прилил жар к щекам. Почему-то сразу вспомнилось, как Лео нагло вошел ко мне в душ, его шорты быстро намокли, облепили бедра и заметную выпуклость, то есть его твердое мужское достоинство с большой буквы «Д».

Лишь бы он не подумал лишнего, если вдруг почувствует мою руку в своем кармане. А он подумает. Значит, нужно сделать это незаметно.

Продолжая смотреть не выше его пояса, я прошла за Лео в дом. Яркий свет ударил по глазам, а идеальная чистота и изысканная роскошь заставили почувствовать себя дешевой и грязной. К кедам пристала грязь, даже на черных джинсах виднелись бурые разводы и прилипли травинки. Смущаясь от своего внешнего вида, неловко поправила кепку и засунула под нее несколько коротких прядей.

О чем этот мужчина вообще собирался говорить? Хотел пригласить на свадьбу? Или сейчас сам собирался убеждать меня в том, что кроме него в жизни моей матери больше никого не было? Чушь.

Вопросы вмиг выпорхнули из головы, как увидела на белоснежном диване гостиной мою теть Зою. Надела ведь свое лучшее цветастое платье, собрала седые волосы в аккуратный пучок и восседала с ровной спиной и гордо вздернутым подбородком, как королева. Только заметила меня, ее грудь беспокойно заходила от частого дыхания. Подхватилась с дивана и с несвойственной ей быстротой поднеслась ко мне.

— Маюська, ну слава богу! — с наигранным облегчением воскликнула. Глаза с подозрением стрельнули в сторону Лео. — Это тот подлец и плут? — Приняла враждебную стойку, взгляд сделался грозным. Стала бурно жестикулировать (будь у нее под рукой ведро вместо сумочки, точно огрела бы его по голове). — Где такое видано? Как тебе совести хватило обидеть такую хорошую девочку? Ты и мизинца ее недостоин!

Лео дернул правой рукой, видимо, забыв, что именно к этой руке прикована моя левая. Наручники звякнули, оглушающе в тишине. Но он не растерялся и обхватил меня левой рукой, прижав к своей груди.

— Знаю, глупость сделал. Буду исправляться. — Не видела его лица (и в принципе не видела ничего, кроме его футболки), но точно знала, сейчас начнет подкупать теть Зою своей коронной солнечной улыбкой. Пусть щерится. А я пока что попробую поискать ключ в его кармане. Но не успела я и руку протянуть, как теть Зоя дернула за другую.

— А это что такое? Что за кандалы?

Пришлось развернуться, чтобы встрять в спор и попробовать отстоять свою свободу.

— Нацепил на меня сразу же и сказал, что не собирается их снимать! — тряхнула рукой, подняв ее, чтобы мать с отцом Лео тоже заметили. — Я же ему говорила, что видеть его не хочу и не буду его прощать! Хоть вы докажите ему, что это просто издевательство!

— Господи, что за изуверство! — подхватила теть Зоя. — В наше время мужчины женщинам кольца дарили, замуж звали, если хотели вместе быть. Не нужен тебе, Маюська, такой варвар. А ты снимай давай, чего смотришь?

— Ты еще хранишь кольцо матери? — вдруг обратился Лео к отцу. Тот под напряженным взглядом моей мамы коротко кивнул. — Принеси, пожалуйста.

— Нет! — выкрикнула я. — Хватит устраивать цирк, Лео. — Невольно мой взгляд метнулся к его глазам — и я забыла как дышать. Он никогда так не смотрел на меня. Так, что душа выворачивалась наизнанку. Так, что невозможно было отвести взгляд. В его глазах было столько боли и отчаяния, и вместе с тем они светились каким-то странным блеском — влюбленным, бешено-счастливым. Будто для него смысл жизни крылся только в том, чтобы меня видеть. Он смотрел на меня так, как приговоренный к смерти смотрит последний раз на солнце. В его взгляде умирала надежда.

Его отец прокашлялся, привлекая к себе внимание. Кажется, мы действительно очень долго не могли разорвать зрительный контакт. И не разорвали, пока он говорил:

— Думаю, тебе стоит самому купить ей кольцо.

— Васюша… Это не совсем правильно. То есть совершенно неправильно! Они же брат и сестра!